Шерлок Холмс Мценского уезда - Станислав Сергеевич Сергеев

поэтому известие о неудачном нападении на конвой, перевозивший большие ценности, вызвало небывалую волну, докатившуюся аж до Санкт-Петербурга…

Слушая его, я тихо начинал дрожать от того, во что я ввязался, точнее вляпался. Тут такие были задействованы силы и средства, что мои экспромты в стиле Чичикова могли вылиться большой головной болью.

Да, странная ситуация складывалась, да и вообще все происходящее вокруг, наверно, должно было шокировать. Но лимит удивления у меня был исчерпан, и ради сохранения психического здоровья, все последние невероятные метаморфозы последнего времени воспринималось как данность. И конечно, особой пикантности добавляли необычные для моего времени запахи. Тут все было иное, настоящее, не отмытое всякими моющими средствами, не дезинфицированное хлоркой, не почищенное моющими пылесосами. Сейчас я находился со своими соратниками в комнате, стены которой были сложены из неошкуренных досок, и слушал капитана и, конечно, все писал на видеокамеру. Для лучшего качества записи изображения, вместо постоянно мерцающих свечей и коптящих и воняющих светильников на всяких маслах и жирах, я использовал светодиодный фонарь, дающий ровный холодный белый свет.

После глубокого осмысления полученной информации я повернулся к полицейским, доктору и Еремееву.

– Выйдите, пожалуйста.

Доктор, прекрасно уже все понявший, быстро слинял, прихватив полицейских, а Еремеев немного покочевряжился.

– Алексей Фролович, иди. Тут такое вырисовывается, что даже если вы рядом стояли, вас могут не пощадить. Иди. Теперь это моя ноша.

– Уверен?

– Уверен. Уверен и в том, что мне нужно отсюда уходить, уводя за собой погоню. Иначе вас всех подставлю под удар, и эти люди никого не пощадят.

Когда мы остались наедине, я продолжил допрос о благодетеле и хозяине жандармского капитана. Единственное, что успокаивало, так это некоторая примитивность большинства оперативных комбинаций моих оппонентов. Тут сказывалась наша разница в сто пятьдесят лет и огромный опыт советских и российских спецслужб, полученный в двух мировых войнах, и длинной и не менее кровавой холодной войне с западной паразитической цивилизацией, построенной на англосаксонских догмах абсолютного превосходства капитала. Особенно накладывало отпечаток то, что в отличие от нашего времени, власть имела большое уважение и авторитет, несмотря на многочисленные перекосы.

Основной фигурант – тайный советник граф Ремезов, сенатор, член Академии наук, дальний родственник последнего канцлера Российской империи Горчакова, всю жизнь служивший под патронатом своего известного родственника. Участник Берлинского Конгресса.

Вроде обычный высокопоставленный сановник с подходящей родословной и великолепными, достойными уважения, жизненными достижениями, но судя по рассказу жандармского капитана, рисовался образ чуть ли не профессора Мориарти русского разлива, который опутал своими щупальцами практически все ликвидные отрасли экономики Российской империи. У него везде были свои люди, в той или иной мере обязанные ему. При этом, как все родственники, да и сам Горчаков, фигурант расследования был стойким и упорным англофилом. Он интуитивно использовал эффективную схему которую в наше время использовали пиндосы и остальные англосаксы – скупал менеджеров среднего звена, а в армии и госбезопасности работал со средним командным звеном, не влезая к генералам и великим князьям.

Капитан рассказал, как они тут умудрились поставить на поток целую систему реабилитации всякого революционного отребья, которое ссылалось на каторгу и последующее поселение в Вологодскую губернию. Здесь их через некоторое время расконвоировали и отправляли на золотые прииски, где они после проверки кровью становились охранниками. Но реально это все было больше похоже на лагеря по подготовке профессиональных боевиков. Тут их натаскивали и делали новые личности, а некоторых со временем даже пропихивали в низовое звено полиции и при определенном везении даже Отдельного жандармского корпуса. А вот за такими операциями могла стоять только организация, информированная, имеющая влияние на власть и в столице, и на местах, ну и конечно, обладающая серьезным финансовым и административным ресурсом. Это точно не государство – какое государство будет само себе так вот вредить, значит, либо инициатива некой группы высокопоставленных заговорщиков, либо операция как всегда западных спецслужб. Но скорее всего, это был комбинированный вариант – англичане подготовили группу заговорщиков, агентов влияния, и тщательно их продвигали на ключевые посты. Насколько я помню, в это самое время после убийства Александра II на волне страха перед революционерами-террористами поднялась целая плеяда известных политиков. Тот же Плеве был прокурором и весьма отметился в процессах по террористам.

Эта информация, кстати, подтверждалась в бумагах, найденных в тайнике в доме безвременно почившего яренского полицейского исправника Котова. Многие каторжники, которые перекрашивались на приисках, проходили и через его руки, и он, как настоящий, истинный нелюдь, очень любил жизнь, поэтому, как мог, страховался, оставляя на черный день компрометирующие материалы на своего покровителя, жандармского капитана в Вологде.

И вот этот капитан, который был завязан на таких задачах стратегического уровня, попал ко мне в руки. Реально секретоноситель крупной преступной организации, и сейчас я его потрошу.

Да здравствует шиза! Неужели меня переклинило на теории заговора и я по-глупому лезу спасать мир. Оно мне надо? Сейчас стоит вопрос в том, чтобы успеть унести свои ноги и вывести из-под удара моих новых знакомых, когда прилетит ответка из Санкт-Петербурга после прохождения информации о гибели ключевого человека в этой губернии.

Посмотрев на часы, я понял, что немного увлекся, и до прекращения действия препарата осталось мало времени, поэтому решил уточнить для себя несколько моментов и расспросить про Русско-турецкую войну на Балканах. Все-таки основное задание для меня было не безнадежная борьба со злом в этом мире, а реабилитация памяти полковника Арцеулова. Капитан был как раз в то время, в том же районе. Может, что и знает, тем более в последнее время меня все преследовала чуйка, что неспроста я влез в эту историю с княгиней, урядником, и, возможно, в той или иной степени получу нужную первичную информацию.

– Капитан.

– Да-а-а-а.

– Вы участвовали в осаде Плевны?

– Да-а-а-а. В кавалерии.

– Вы слышали про полковника Арцеулова?

– Да, был такой в штабе генерала Криндера. Застрелился.

– Почему застрелился?

– Он помог туркам провести большой обоз в Плевну, сообщил неприятелю пароли и от имени генерала Криндера генералу Крылову, командующему кавалерией, передал приказ отвернуть в сторону и не мешать прохождению обоза. Крылова тогда только отстранили, всю вину переложив на Арцеулова, а кавалерию возглавил генерал Гурко.

А я помнил этот момент в истории Русско-турецкой войны, когда после третьего штурма Плевны турки умудрились протащить два огромных обоза с боеприпасами, продуктами и подкреплением. Русская кавалерия под командованием генерала Крылова странным образом осталась пассивной, что позволило туркам основательно укрепить гарнизон осажденной Плевны и оттянуть падение города-крепости на более поздний срок, что существенно повлияло на весь ход кампании и, конечно, увеличило потери русской армии.

Суда как такового не было – полковник Арцеулов под гнетом доказательств застрелился.

– Арцеулов действительно был виноват?

– Не-е-е-ет, всего лишь козел отпущения. Это англичане попросили моего