Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин

– Выдать ни перед кем не отвечающим бюрократам еще больший набор инструментов? Такое может предложить только отъявленный социалист!

– Ничего подобного – вспомним о второй стратегии. Центральные банки не должны быть независимыми. Во всяком случае, не в той мере, в какой они независимы сегодня.

Что касается альтернативного взгляда на деньги, то жизненно важным является вопрос о том, кто должен выпускать деньги и что должно служить им стандартом. А поскольку деньги – идеальная технология для децентрализованной организации общества, на этот вопрос есть только один правильный ответ, и этот ответ был предложен Солоном. Только демократическое государство способно достаточно чутко реагировать на изменение ситуации и обладает достаточной легитимностью, чтобы адекватно воспринимать критику, необходимую для успешного функционирования денег. Время от времени ось равновесия нужно сдвигать, и только демократическое правительство может решать – когда, на сколько делений и в каком направлении.

Иначе говоря, альтернативный взгляд на деньги вовсе не подразумевает, что мы должны выдать безответственным банкирам еще больший набор инструментов, скорее наоборот. Как показывают нынешние довольно печальные экономические обстоятельства, вопрос денежной политики, по сути, чрезвычайно политизирован. Поэтому в управлении деньгами, как и в управлении чем угодно, цель – управлять с умом, а не делать вид, будто в управлении нет надобности. И если мы хоть сколько-нибудь верим в нашу либеральную, демократическую систему власти, единственный способ добиться эффективности управления – восстановить связь между обществом и властью.

Есть и еще одна сложность. Альтернативный взгляд на деньги показывает, что банковский сектор во многом схож с государственной службой. Деньги – технология правительства, в идеале – самоуправления, а банки – бюрократический аппарат этого правительства. Поэтому традиционные достоинства бюрократа – надежность, верность интересам государства и стремление избегать риска – в банковской деятельности не менее ценны, чем предпринимательская сноровка. И наконец, самое важное. Создание денег и управление ими через частные банки также должны опираться на принципы демократической политики. Разумеется, я не имею в виду повальную национализацию банков, которая, кстати сказать, в современной гонке законодательных вооружений далеко не самый радикальный из возможных шагов. Однако альтернативное понимание денег, безусловно, подразумевает строгую регуляцию денежной деятельности банков в соответствии с политическими приоритетами.

– Ах да, как я мог забыть! У тебя же имеется абсолютно нереалистичный план реформы банков – и самих денег!

– Именно. Третья составляющая стратегии альтернативного взгляда на деньги заключается в том, что нам необходимо провести более радикальную реформу денег и финансов, с тем чтобы впоследствии полагаться только на активную политическую регуляцию, при этом в наименьшем масштабе.

– Кстати, напомни-ка мне – а в чем ее смысл?

– В том, чтобы снизить потребность в активном надзоре над деньгами и финансами со стороны правительства, – согласись, это явно не то, о чем мечтают социалисты. Современная денежная система несовершенна – в ней заложен потенциал к нестабильности. Альтернативная концепция денег признаёт эту проблему и утверждает, что лучше один раз провести радикальную хирургическую операцию, чем лечить постоянно возникающие симптомы. А реформа банковской системы – единственное практическое решение, позволяющее найти ответ на старый вопрос о месте денег в организации нашей жизни.

– И что? Ты хочешь сказать, что ограничение банков поможет Скидельски найти ответ на вопрос: «Достаточно – это сколько?» – а профессору Санделу: «Что нельзя купить за деньги?» Ты уж извини, но, по-моему, ты выдаешь желаемое за действительное.

– Ну, гарантий я давать не буду. Но дело не в этом. Главное отличие альтернативного взгляда на деньги в том, что он признаёт существование проблемы, сегодня такой же актуальной, как и две с половиной тысячи лет назад: в какой степени деньги должны координировать общественную жизнь. Скептическая школа полезна, поскольку предостерегает нас против ошибочных ответов на вопрос, что можно, а что нельзя взвешивать на денежных весах. Спартанцы отменили деньги, чтобы вернуться к традиционному обществу; в СССР проблему пытались решить законодательно, определяя, что можно покупать за деньги, а что нельзя. Оба решения неверны, но в них содержится указание на правильный ответ. Вспомним мораль мифа о Мидасе: деньги склонны к неудержимой экспансии, и корень этого кроется не в людях, не в их моральных установках и не в рынке. Корень – в самих деньгах. Все, что сулят нам деньги, привлекательно именно потому, что недостижимо, – как выяснил Мидас на собственном опыте. А если ограничить это обещание только правительственными деньгами – через изменение финансовой структуры посредством ограничения банков, – то искушение заливать все проблемы деньгами станет возникать значительно реже. Лишенные флера несбыточных обещаний, деньги найдут для себя естественные рамки – Мидас ведь в конечном итоге понял, что человеческие отношения не менее важны, чем финансовые.

– То есть ты предлагаешь отказаться от таргетирования инфляции и выдавать лицензии на печатание денег, чтобы избежать долгового похмелья? Еще ты предлагаешь вооружить центробанки до зубов и сказать им: «Стреляйте, пока политики не скомандуют отбой». Ты хочешь превратить банковский сектор в государственный департамент, а вкладчикам скажешь, что если они надеются получать более или менее пристойные дивиденды со своих накоплений, то должны быть готовы нести и некоторые убытки. А если кто-то начнет возмущаться этой новой политикой, ты скажешь им, что беспокоиться не о чем – мы не только предотвращаем финансовые кризисы, но и страхуем себя от повторения участи, настигшей сказочного царя из древнегреческого мифа. Знаешь, все это звучит как смесь из Карла Маркса, Айн Рэнд и братьев Гримм.

– И это еще не все. Я описал только практический аспект. Не будем забывать, что все эти проблемы вызваны неправильным пониманием денег. Но разве можно исправить политику, не наведя порядок в идеях, на которых она основана? Так что перемены потребуются и в интеллектуальной сфере.

Я считаю, что экономика – ключ ко всему. Современная ортодоксальная экономика – это набор крайне убедительных идей, пропитавших не только атмосферу центробанков и министерств финансов, но и поп-культуру, и личную этику, – а в центре ее лежит традиционный взгляд на деньги. В долгосрочной перспективе реформа экономики гораздо важнее любых политических шагов, о которых я говорил чуть выше. И так же как в случае с финансовой политикой, полумерами тут не обойтись. Нам необходимо провести наконец давно назревшую реформацию. Нам нужно переформатировать экономику, чтобы она исходила из реалистичного понимания денег. В рамках альтернативной денежной концепции понимание экономики включает в себя понимание политики, истории, психологии – и этики. В преподавание экономики необходимо интегрировать и практические навыки работы в сфере финансов и коммерции, которым сегодня обучают в бизнес-школах, и глубокое понимание сущности институтов и их эволюции, входящей в программу исторических факультетов. Ведь, как выразился Бэджет, «ни один абстрактный аргумент, ни одно математическое вычисление» не объяснят нам, на чем в реальном мире зиждутся доверие и надежность. В то же самое время экономике нужна способность трезво анализировать моральные и политические дилеммы, которые разбирают на факультетах философии и политологии, ибо, как сказал Кейнс, «экономика – гуманитарная, а не естественная наука». Итак, экономист должен быть «в какой-то степени математиком, историком, политиком и философом».