Город мясников - Виталий Сертаков

– Командир, а почему это не может быть глюком? – оживился Деревянный. – Эти кретины в целях воспитания и интеграции вечно крутят дикарям гипнофильмы. Вот и попался фильм про старинный бордель, а теперь нам расхлебывать…

– Командир, давай я спущусь? – вызвался Бауэр. – Идти-то все равно надо.

Он был прав. Мы пришли не для того, чтобы сбежать, столкнувшись с первой же запертой дверью.

Чтобы вернуться в реальность, я попытался вызвать Хобота, но связь бездействовала. В принципе, я заранее догадывался, что глюк отрежет нас от эфира. Я бы отдал сейчас немало, чтобы взглянуть на циферблаты шестнадцати часов в кают-компании триремы, отражающие верное время на базах и в столицах конфедерации. Меня не оставляло поганое чувство, что время в городе Мясников вышло из-под контроля. Сначала – нас обгоняют вторая и третья декурии и успевают вступить в бой, хотя мы высадились раньше. Затем – нарушения связи и, наконец, – эти несчастные!

– Она его прикончит, эта ненормальная! Ты погляди, что она творит, сучка!

На сцене, тем временем, разворачивался кошмарный спектакль. К большому черному кресту приковали наручниками того самого старика в форме медицинского центра. Он весь трясся, голова его заваливалась набок, но прочие участники действа будто не замечали плачевного состояния своего ведущего актера. Одни девки дергались самым непристойным образом, другие потянули цепи, подняли крест, затем опустили почти горизонтально и разрезали на старике одежду.

Он был жив и что-то прокричал. И под мышкой у него красовалась татуировка с личным номером. Не такая, как у нас, с орлом конфедерации, а обычная татуировка гражданского спеца.

Оркестр заиграл пародию на танго. В полумраке кружились пары. Голые розовые ягодицы и черные сюртуки. Там падали, смеялись, визжали и хрустели битым стеклом.

– Командир, шарахнуть бы…

Меня передернуло от отвращения. Распятый человек походил на мумию, его ребра вздымались над желтым впалым животом, тощие руки и ноги тряслись, из беззубого рта капала слюна. Похоже, он ничего не соображал. Под грохот барабанов и дружный смех зрителей крепкая толстозадая девица что-то сделала с членом несчастного старика, чем-то полила или помазала. Член восстал, и под улюлюканье публики шлюха оседлала полумертвого любовника.

Чей-то глюк. Явно не плод воображения тупых фиолетовых горожан. Мне следовало бы немедленно предупредить начальство о страшном открытии. Если уродцы научились как-то выковыривать страшные картинки из памяти поселенцев, это означает… это означает, что с планеты надо бежать! Кто поручится, что у яйцеголовых ученых и техников на уме? А вдруг среди них найдутся скрытые маньяки, обманувшие карантин?..

В зале ударил гонг, к визгу скрипок добавились стенания охрипших труб. Морщинистая физиономия старца запрокинулась, на мгновение мне показалось, что я встретился с ним глазами…

Он был в сознании. И он улыбался, чтоб мне сдохнуть! Этому старому козлу явно нравилось то, что с ним проделывали. Он вовсе не страдал, напротив – он наслаждался побоями!

– Волкарь, разве это видео? – утвердительно спросил Бауэр. – Ты погляди, что они сделали с этим горемыкой! Что за эксперименты такие?

– Командир, можно я спущусь? – на сей раз, вызвался Деревянный. – Спущусь и доложу, что там за ерунда.

– Эй, что у вас там? – спросил Мокрик.

Меня здорово беспокоило, что я не ощутил глюк заранее. Обычно это хоть как-то чувствуется.

– Это бордель, – зашумел Деревянный. – Глядите, сколько там теток! Не, это все же видео…

Внизу, на блистающем паркетном полу, в котором отражалось пламя свечей, действительно появились женщины. Женщины, одетые в воздушные полупрозрачные платья, и женщины в вызывающих огненно-красных, декольтированных нарядах, и женщины, практически без ничего, лишь в туфлях, длинных перчатках и сетчатых чулках. Оркестр грянул какой-то безумный вальсок, внизу все дернулось и закружилось.

Я обдумывал то, что сказал Бауэр. Чтобы глюк родился в мозгу кого-то из поселенцев, да еще в защищенной зоне – такое не укладывалось в голове. Я не мог сообщить начальству, что лесняки применили против нас новое оружие. Эти мерзавцы научились копаться в чужих мозгах и, конечно же, среди десятков старых импотентов нашли хотя бы одного извращенца…

Который мечтал, чтобы его мучили юные рогатые создания.

Размалеванная девица с длинными рогами прошлась по столам и, развратно изогнувшись, уселась связанному старику на лицо. Цепи зазвенели, скрытый механизм пришел в движение, и крест стал медленно приподниматься над сценой, превратившись в качели. В руках у обеих мучительниц появились плетки. Сквозь пиликанье оркестра и вой публики мы не слышали звуки ударов, но, судя по багровым следам на дряблой коже, фурии лупили старика всерьез. Одна, оседлав его лицо, била плеткой по вывернутым рукам и позади себя, по жалким скачущим ребрам, а второй достались тонкие ноги.

Крест раскачивался, амплитуда все нарастала.

– Мокрик, проверь лестницу. Попробуем пройти выше этажом.

– Уже проверил, бесполезно, – у нашего умника на все был готов ответ. – Скорее всего, это действительно глюк. На один пролет выше я смог подняться, а дальше – все. Эта гадость расползается во все стороны. Даже не знаю, с чем сравнить. Как комок червей. Там, выше, вскрылись полы, а вместо двери в коридор торчит мраморная статуя.

– Командир, оно растет, – Бауэр потер перчаткой скафандра нос. – Что будет, когда оно заполнит все здание? Что будет с химикатами?

– Мы должны туда добраться… – Я подключил усилители. Вдали, в самом конце ресторанного зала, на уровне третьего яруса балконов, виднелся темный квадрат. Продолжение коридора.

Пелена словно сползала к границе сознания, высвобождая и цвет, и четкость, и звук, музыка лилась все напористей, я различал фальшивые вскрики пьяных скрипок. Я видел застеленные бордовой парчой круглые и овальные столы, уставленные бутылками и пепельницами, вокруг которых, в мягких креслах, раскинулись довольные мужчины. Я никак не мог рассмотреть лиц, только бесчисленные огоньки тлеющих сигар и трубок, только блестки перстней и искорки фольги, когда руки тянулись открыть очередную бутылку.

Девица в алом корсете, вихляясь, взобралась на стол и, двигая голым задом, принялась усаживаться на стоявшую бутылку. Зал радостно заревел.

Крест раскачивался все сильнее. Бородатый старик, полузадушенный дьяволицами, отчаянно дергал ногами и руками, но кандалы держали крепко. Обе девушки вскрикивали, приподнимались и опускались в унисон, и в унисон хлестали сморщенное тело плетками.

– Чтоб мне сдохнуть! – пробормотал Бауэр. – Командир, откуда тут такой глюк? Не могли туземцы такое занести.

– Готовь трос, – приказал я.

Похоже, нам предстояло внести в изучение Беты Морганы несколько свежих штрихов. Этот глюк был целиком украден из мозга мужчины, который посмотрел когда-то исторический фильм о фешенебельном публичном доме.