Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

– Партии некомфортно, когда инноваций слишком много. Я опасаюсь, что мы еще можем увидеть повтор событий на площади Тяньаньмэнь, если партия не начнет раскручивать гайки. Вы, должно быть, видели огромные демонстрации в Шанхае, когда партия отказалась от принятого уже решения допустить свободные выборы мэра и не подчиняться генеральному секретарю. Руководство в Пекине изначально хотело провести эксперимент, но потом испугалось, увидев списки кандидатов, часть которых вообще не имела отношения к партии. Люди вышли на улицы. Дело почти дошло до насилия. Начались яростные дебаты между либералами и сторонниками жестких мер, которые обвиняли друг друга в растратах партийных капиталов.

Он усмехнулся.

– Я уж не говорю о том, что случилось в ту ночь в больнице. Китайцы уверены, что Рич вышел на меня. Интересно, что из этого всего сотворят историки.

Мы говорили о семьях. Он был так счастлив, что его сын решился на троих детей. Ланксин воспринял это как «возврат в будущее». Он надеялся вскоре увидеть Китай больших семей. Его внук, профессор древнекитайской литературы, променял партию на Конфуция.

Спустя несколько месяцев я разбирала вещи Рича. Сразу после трагедии было тяжело трогать их. Мне помогал сотрудник Национального архива. Я нашла старый том поэм Редьярда Киплинга, подарок от одного из родственников Рича, учившегося в Англии. Похоже, он перечитывал эту книгу. Для меня Киплинг слишком отдает бременем белого человека, империей и многими другими отвратительными моментами. Я не могла себе представить, что в нем могло бы привлечь Рича.

Это оказалась старая книга издательства Everyman’s, корешок был надломлен. Она открылась на знаменитых строках «Запад есть Запад, Восток есть Восток». А я ведь и не знала, что там дальше:

Чувствовал ли Рич тогда, когда они впервые встретились с Ланксином, что они могут оказаться теми самыми «двумя серьезными мужчинами», которые преодолеют пропасть между Западом и Востоком? Мне хочется верить, что да.

Повинуясь порыву, первым делом в то утро Лайза отправилась в офис к Кларе. Та когда-то лечила сына Лайзы, Бена, и они стали подругами.

– Лайза, вот это сюрприз! У меня, как назло, мало времени, но ты заходи…

Стены в офисе были ярко-желтого цвета – явно для того, чтобы поднимать настроение. На Лайзу они действовали совсем иначе. Иногда пытаться приукрасить действительность бесполезно.

Закрыв дверь, Клара спросила:

– В чем дело?

– Ко мне приходили из ФБР, – сказала Лайза. – Думаю, Бен в беде. У них подозрения по поводу какого-то вируса, вышедшего из-под контроля в Индии. След ведет к нему. Задавали кучу вопросов, на многие я не смогла ответить. Я его какое-то время не видела. Он пишет мне, но я и подумать не могла, что с ним случилась беда или он что-то натворил.

Тут из глаз Лайзы потекли слезы.

– Мне так жаль, – сказала Клара.

– Я сказала, что это полный абсурд. Бен никогда бы не стал кому-то вредить. К тому же он вовсе не в Индии. Он за пару тысяч километров, в Юго-Восточной Азии. Но они показали мне то, что потрясло меня до глубины души.

– А что Крис говорит?

– Он на Аляске, поехал порыбачить с приятелями. Я ему не звонила. Боюсь, он взбесится, сядет в самолет и прилетит туда. Он всегда остро реагирует на все, что касается Бена.

– А Деймон?

– В шоке. Он несколько раз навещал Бена, когда был в Англии, и считал, что они близкие друзья. Он говорит, что не понимает…

– Позвони Крису.

– Он наверняка станет переживать, что из-за этого не получит Нобелевскую премию. Мы слышали, что его и пару коллег хотят номинировать за их работу над 3D-печатью. Политика тут вроде как ни при чем, но наверняка он решит, будто его шансы падают из-за скандала.

Лайза ушла на работу, но ей было трудно сохранять самообладание в присутствии коллег. Наконец она решила, что на сегодня хватит, и поехала домой пораньше. Она проверила голосовую почту. Там не было больше ничего ни от Джорджа Тейлора – офицера ФБР, с которым она встречалась, – ни от Бена. Агент Тейлор выражался расплывчато. Лайза спросила, может ли она попытаться немедленно связаться с Беном. «Ведите себя как обычно, – сказал он. – Надеюсь, вы не будете предупреждать его о наших подозрениях. Если вы это сделаете – мы узнаем. Мы следим за ним, но это непростое расследование. И нам приходится иметь дело с иностранными властями, которым мы не слишком доверяем».

Лайза присела на диван. Дом, в котором они жили, был типичным для небогатых районов в окрестностях Стэнфорда. Они могли бы позволить себе дом получше, но у них с Крисом вечно не было времени ездить и выбирать. Лайза не всегда была такой занятой. В первые годы брака она сидела с детьми. Она выросла в семье, где оба родителя работали, и хорошо помнила, каково приходить в пустой дом. Она была единственным ребенком и долго не могла завести друзей. Ей хотелось жить иначе. В отличие от большинства подруг она захотела обзавестись детьми, как только вышла замуж. С Крисом они познакомились, будучи студентами Стэнфорда. Она больше стремилась к браку и семье, и он пошел у нее на поводу.

В годы учебы в Стэнфорде они были звездами. От многих других студентов их отличало то, что деньги не были для них проблемой. Крис получал стипендию и, как и многие студенты-инженеры, создал стартап с несколькими друзьями, который через пару лет начал приносить прибыль. Особого успеха предприятие не имело, но деньги приносило, что оказалось кстати, когда Лайза решила временно оставить работу над диссертацией и у них родились дети.

С Деймоном оказалось легко. Лайза была очень счастлива в роли матери, хотя многие ее подруги говорили снисходительно и интересовались, когда она вернется к научной работе. Она уговорила Криса на второго ребенка и через год после рождения Деймона забеременела.

Бен был маминым сыном. Синдром Аспергера у него диагностировали спустя несколько лет, но у нее с самого начала было чувство, что он нуждается в защите. От планов на третьего ребенка пришлось отказаться.

Деймон отлично ладил с другими детьми. Он был всесторонне одарен: ему легко давались и спорт, и учеба. Это удивляло Лайзу и Криса, которым в детстве в социальном плане иногда приходилось несладко.

Бен пошел в детский сад раньше, чем она вернулась к работе. Научная карьера складывалась лучше, чем можно было ожидать, по крайней мере поначалу. Заведующий кафедрой поддержал ее решение отложить диссертацию на время, пока они с Крисом занимаются семьей. А научный руководитель помог ей быстро вернуться в рабочий режим. Она закончила писать работу гораздо раньше срока, который назначила сама. Нашла себе сначала преподавательскую позицию, а потом ее взяли на кафедре в штат. Трудилась она в сфере биоинжиниринга: занималась разработкой засухоустойчивых сельскохозяйственных культур. За границей Лайза практически не бывала, но тесно сотрудничала с бразильским ученым, приезжавшим по обмену из Университета Сан-Паулу. Лайза загорелась мечтой использовать свой научный опыт для «зеленой» революции в Африке.