Душа города - Роберт Линн Асприн

— Темпус, мой господин? Она околдовала тебя! Я вырву ей ноги одну за другой… — зашептала Джихан.

— Нет, Джихан, — пробормотал в ответ Темпус сквозь сжатые зубы на ниси, которого не знали ни принц, ни его подруга. Он освободился от хватки Джихан и потер руку; сила Дочери Пены была почти равна его собственной. Вашанка! Темпус явно ощущал его присутствие. Он вернулся. Он был здесь, сейчас, неистовый, хотя и более неразумный, чем обычно.

Что это могло значить для человека, вступившего в союз с Энлилем, чтобы придать равновесие проклятию, в котором он больше не был так уверен, Темпус сказать не мог. В чем не было сомнений, так это в том, что скоро в его жизни появится женщина, возможно, вот эта, если так того пожелает Вашанка.

Темпус, дабы соответственно приветствовать подругу принца, сделал шаг вперед, положил одну руку на эфес покоившегося в ножнах из акульей кожи меча, а другой взял ее руку.

— Моя госпожа Шупансея, люди величают меня Темпусом…

— Таинственный рыцарь, — перебила та, — мы слышали рассказы о тебе.

Из-за гобелена, начисто позабыв о жреческом достоинстве, с криком вылетел Изамбард, приспешник и помощник Молина Факельщика:

— Быстрее! Мой господин! Во дворце мертвые змеи! И много! А в детской Никодемус… он срубил голову одной из священных змей!

Изамбард остановился, лишь едва не столкнувшись с Темпусом, и в страхе умолк. Следом за ним в покоях появился и сам Молин Факельщик. Никогда не забывающий о своей должности и необходимых церемониях, жрец не стал сразу комментировать крики своего помощника, но обратился к собравшимся так, будто это они, а не он столь бесцеремонно ворвались в покои.

— А, Темпус! Ты наконец-то решил посетить Санктуарий? — осведомился городской иерарх нейтральным тоном, умело скрывая нахлынувшие эмоции, вызванные внезапным появлением маршала в городе.

— Так и есть. — Темпус ненавидел жрецов, и Молина в особенности. Он улыбнулся, предвкушая, как поставит на место этого желтолицего, когда на корабле вместе с Тероном прибудет Брахис. — Факельщик, похоже, у твоего миньона возникла проблема. Наверняка и у тебя тоже? — Темпус вытащил меч, а следом блеснула клинком Джихан

Теребя рукой локон золотистых волос, принц с отсутствующим выражением осведомился у Молина, что случилось.

— Мертвые змеи? Шуей, твой государственный культ снова отбился от рук. Я говорил тебе, что Никодемус не подходит для роли няньки для этих детей. Я…

— Дай мне взглянуть на этих мертвых змей, — мягко вмешалась бейсибская королева. — И спешу заметить, я вовсе не уверена в том, что все эти неприятности не вызваны теми ранканцами, которые сейчас кричат об этом.

Тем временем Темпус и Джихан уже выскочили из зала и устремились по секретным коридорам, которые Темпус знал так же, как свой меч и женские тайны Джихан, к нижним палатам, где обитали Нико и дети, о которых ходила молва, что они совсем не простые дети.

* * *

Жилище Ишад на берегу Белой Лошади больше напоминало дом, чем забытая богом лачуга Роксаны чуть дальше к югу, однако и оно не располагало к посещениям.

Не считая, конечно, Стратона, ее любовника, которого Ишад привела к фактической власти в раздробленном на части городе, или превратившихся в нежить Джанни и Стилчо, бывших некогда воинами Священного Союза, и помощника чародея Хаута, который учился, чему только мог, у ведьмы, пытаясь пробудить власть в своей нисийской крови.

Страт недолго пробыл наедине с Ишад. Еще не успела померкнуть первая свеча, как в дверь яростно заскребся Хаут, которого пасынок страстно ненавидел.

Домик Ишад заливал мягкий свет, озаряя усыпанные цветами комнаты. На полу усадебки тут и там в раскиданных шелках сверкали жемчужины и драгоценные каменья.

Но главным бриллиантом того богатства, каким обладала Ишад, был именно он, Стратон, человек, настоящий человек, а не воскрешенный к жизни труп или призрак.

Она любила его с большей страстью, чем кого бы то ни было, но чувствовала в его душе борьбу, от которой покрывались потом плечи и немели мускулы. Она знала, что, как бы ни удерживала она его подле себя, настанет день, когда Стратон покинет ее.

Его узкие, глубоко посаженные глаза истинного ранканца в последнее время все чаще заволакивались дымкой, а в округлившемся подбородке читалась нерешительность. Сейчас, откатившись от нее при виде Хаута, этого ненавистного, непонятного для него соперника той Ишад, которую он не мог для себя оправдать и гнал из сердца, Стратон встал, оделся и, взяв перевязь с мечом, вышел на улицу, бросив на ходу:

— Пока ты будешь разбираться с… этим, я побуду с лошадью.

Страт скорбел по своему погибшему жеребцу. Ишад могла без труда вернуть его, если бы была уверена, что Стратон справится с откровением, что смерть для Ишад не представляет преграды.

Да, он видел Джанни, видел, как обнимал Нико ставшего нежитью сотоварища, и повел себя не лучшим образом

— Что случилось, Хаут? — нетерпеливо поинтересовалась Ишад. Ей не нравилась гордыня, гнездившаяся в сердце этого нисийского юноши. Стратон служил ее целям, исполнял ее волю, прощал хитрости и уловки и помогал блюсти ее интересы в городе. Их взаимоотношения были слишком важны, чтобы позволить Хауту встать между ними.

Ишад решила немного поучить нисийского раба, освобожденного ею, но отнюдь не свободного. Но не успела она начать несложное заклятие, как смуглая рука Хаута схватила ее за запястье.

Какая дерзость! Придется преподать урок мальчишке, а пока Ишад одним взглядом подчинила его волю себе, дав понять, что он не сможет даже глазом моргнуть без ее дозволения.

— Да, так какое у тебя дело, — прошептала она. Красивое лицо раба исказилось от злобы.

— Я подумал, что тебя следует предупредить. Его дружок вернулся. — Хаут кивнул в сторону Лабиринта. — Тебе может не понравиться, если Крит встретится со Стратоном. Если желаешь, я мог бы…

Убить, читалось в глазах раба. Убить, предлагал дразнящей издевкой уверенный в себе негодяй, который хотел поймать ее на крючок чувственной страсти.

Ишад отвергла предложение, не говоря Хауту, что Страт настолько очарован ею, что Крит не сможет быть им потехой… не сказала, так как не была в этом уверена. Ишад знала наверняка другое — то, что ни один из подвластных ей слуг не сумеет убить Крита. Лицо колдуньи потемнело.

— Хаут, я не хочу. Я никогда не хотела этого. Ты хочешь, а я обладаю, и мне нужна вся пара, и Стратон, и его… друг. Возвращайся в город, отыщи Морию, поговори с Висом. Завтра в верхнем городе мы устроим празднество в честь прибытия героев. Где Крит, там всегда и Темпус. Пригласи на ужин лучших из Союза, каких только найдешь. Ныне мы будем вести совсем иную игру. Ты сметлив и осторожен, так что ответь, правильно ли ты понял меня?

Стоявший дотоле недвижимым Хаут моргнул глазами, почувствовав свободу, едва заметно кивнул и направился к выходу, на ходу кутаясь в плащ.