Русские и пространство-время - Галина Георгиевна Юрковец

это низ, а правое — это левое. Соответственно, там возможен свой центр мира, расположенный не на юге, как Греция, а на севере. К этому центру ведет своя разделительная водная система, но уже в обратном порядке: где-то в южной части обитаемой земли берет свои истоки река-разделитель (Танаис), текущая на север и впадающая в небольшой водоем (Меотиду-малышку), который через большой водоем (Понт-мост) и узкий пролив (Боспор-горло) сообщается с северным океаном.

Пройдя Каспийские ворота, Александр начинает поиски этой зеркальной системы. Для обозначения искомых географических объектов ему удобнее пользоваться привычными европейскими топонимами, но не в качестве имен собственных, а в качестве имен нарицательных — в их изначальном общем смысловом содержании. Именно поэтому в древних описаниях пребывания Александра восточнее Каспийского моря мы видим повсеместное использование европейских топонимов. Река Яксарт (Сырдарья) гораздо чаще именуется Танаисом, чем собственным именем. Арал называется Меотидой. Разведывательная миссия на целый год отправляется к Боспору-горлу, которым выступает, скорее всего, не европейский Боспор, как это принято считать, а Каспийский/Гирканский пролив (Обская губа), лежащий строго на севере от местонахождения армии Александра. Вместо Гиндукуша и отрогов Тянь-Шаня используются топонимы Тавр и Кавказ. Так, у Арриана читаем: «Рассматривая положение Азии, мы видим, что Тавр и Кавказ перерезают ее с запада на восток, и Тавр делит ее на две очень большие части: одна лежит на полдень в ту сторону, откуда дует нот; другая обращена на север, в ту сторону, откуда дует борей… Этот Кавказ простирается до Великого… моря, лежащего к востоку. Реки Азии, заслуживающие упоминания, берут начало с Тавра или с Кавказа; одни из них текут, повернувшись на север, и впадают — некоторые в Меотийское озеро, а некоторые в так называемое Гирканское море, а оно есть залив Великого моря[1]. Другие текут к югу: это Евфрат, Тигр, Инд… и прочие реки, находящиеся между ними и Гангом, которые тоже впадают в море» [4]. Еще раз подчеркнем, что это не описание земель, лежащих к западу от Каспийского моря, это описание земель, находящихся восточнее Каспия.

Понимание смысла, который Александр вкладывал в применявшиеся им топонимы, является очень важным моментом при изучении истории Александра. Игнорирование этого обстоятельства вызывает невероятную путаницу: древние историки считали, что участники Восточного похода путают европейские и азиатские географические объекты, а потому вносили свои исправления, последующие исследователи считали, что это древние историки что-то напутали и по-своему интерпретируют топонимы. В результате история Восточного похода выглядит абсолютно заплутавшей в пространстве-времени.

Покорив Дария III и его огромную могущественную державу Ахеменидов, Александр почти на два года задерживается в ее удаленных северных провинциях, Бактрии и Согдиане, расположенных на северо-востоке Каспия. Здесь он озвучивает свои планы, указывая, что пределом его державы будет край Ойкумены. Он не только воюет с сатрапом Бессом и местными племенами — одновременно производится разведка северного «края земли». К скифам направляется посольство, целью которого было, как сообщают Арриан и Курций Руф, ознакомление с природой скифской земли и с народонаселением — требовалось узнать, велико ли оно, каковы его обычаи, с каким вооружением оно выходит на войну. Этому посольству предшествовала встреча с абиями: «… к Александру пришло посольство от скифов, именуемых абиями (Гомер воспел их в своей поэме, назвав справедливейшими людьми; они живут в Азии, независимы — в значительной мере благодаря бедности и справедливости), и также от европейских скифов; это самое большое племя, живущее в Европе» [4]. «Затем прибыли послы скифов-амбиев, сохранявших свободу со времени смерти Кира, теперь же желавших подчиниться Александру. Их признавали самым справедливым племенем варваров; они брались за оружие, только когда их задевали; пользуясь умеренной и справедливой свободой, они уравняли между собой простых людей и старейшин. Царь беседовал с ними милостиво и послал к европейским скифам одного из друзей, по имени Пенда, передать им, чтобы они не переходили без его разрешения границу своей области — реку Танаис. Ему же было поручено ознакомиться с характером страны и посетить скифов, живущих на берегах Боспора» [5].

Не все скифы были кочевниками — «Знай, нам, скифам, даны такие дары: упряжка быков, плуг, копье, стрела и чаша». Скифами Арриан называет самое большое европейское племя. Самым многочисленным европейским племенем является славянское племя, хотя уже во времена Александра оно было раздроблено. Но есть еще племя азиатских скифов — племя абиев, граничащее с европейскими скифами и живущее на севере Азии. При этом абии имеют не этнические, а, скорее, нравственные характеристики (справедливейшие люди), позволившие грекам отличить их от европейских скифов и идентифицировать как абиев. Встреча с абиями, наверняка, вызвала интерес у Александра, ведь о них упоминается в его настольной книге, «Илиаде». Кто такие эти идеализированные абии — никому не известно, версий по этому поводу во все времена выдвигалось множество. Мы же заметим созвучность слова «абии» со словом «abis», этимология которого рассмотрена выше и связана со словами «бездна» и «отец».

Из приведенного отрывка видно, что Александр установил границу между европейскими скифами и абиями. Эта граница соответствует границе между Азией и Европой, установленной древними греками. На юге она проходит по Танаису-Дону, а на севере выходит к Океану в районе Белого моря и Новой земли. В отрывке не сказано, куда царь отправил Пенду — к южной части границы или к северной. Ведь есть «горло» на юге и есть «горло» на севере, есть Боспор Киммерийский и есть Обская губа, которая во времена Александра считалась проливом, т. е. боспором. Однако, с учетом устремлений Александра к «краям земли», более вероятной представляется разведка северного направления.

На северо-востоке Каспия у Александра Македонского проявился растущий интерес к местной культуре и традициям. Плутарх отмечает: «…он стал все больше приспосабливать свой образ жизни к местным обычаям, одновременно сближая их с македонскими, ибо полагал, что благодаря такому смешению и сближению он добром, а не силой укрепит свою власть на тот случай, если отправится в далекий поход. С этой же целью он отобрал тридцать тысяч мальчиков и поставил над ними многочисленных наставников, чтобы выучить их греческой грамоте и обращению с македонским оружием. И его брак с Роксаной[2], красивой и цветущей девушкой, в которую он однажды влюбился, увидев ее в хороводе на пиру, как всем казалось, вполне соответствовал его замыслу…». Александр не только охотно носит местные наряды, но даже меняет устоявшиеся обрядовые традиции своей армии. Так, Арриан отмечает: «Наступил праздник в честь Диониса, который справляют македонцы; Александр ежегодно приносил на этом празднике жертву Дионису[3]. Рассказывают, что в этот раз он