Ну ты и ведьма! - Лана Ежова

сквозь пальцы, высвобождаясь из захвата. Шлепнувшись на деревянный пол, метнулся ко мне, чтобы куснуть за щиколотку.

– Ах так?! Вета, сюда!

Шурша, из угла вылетела моя красавица – пышнопрутая метла.

Ухватив ее за черенок, наставила на куратора острыми кончиками прутьев. Набалдашник на рукоятке, изукрашенный рунами череп, заполыхал глазницами: левая – бирюзово-голубым, правая – оранжевым.

– Я сказал правду, злобная, неблагодарная ты ведьма! – выругался бурундук.

– Да, я такая, Чейл, и тоже тебя люблю. Ладно, ты в отпуске. В чем подвох? Будешь докладывать Вечному о каждом моем чихе?

– Да не шпионю я, сколько можно повторять? – надулся бурундук.

Он дулся, распухал, увеличиваясь в размерах, пока не превратился в серебристо-синего полупрозрачного тигра.

– Я ушел в отпуск, не предупредив Вечного, – топорща пышные вибриссы, проурчал монстр.

Не предупредив? Вот это поворот!

– Отдыхай, Вета. – Я отпустила метлу и уселась на краешек кровати. – Но ты ведь не сбежал?

Тигр отрицательно тряхнул головой.

Не сбежал, просто ушел без предупреждения. Сложно поверить, что вредный, доставучий куратор сам нарушил правила. Но… он здесь, и я не ощущаю лжи в его словах.

Тигр, крадучись, приблизился и опустил лобастую голову мне на колени. Пальцы привычно легли между мягких ушек и принялись чесать.

– Я не шпионю, клянусь. Хочу увидеть Архольм. Можно я немного побуду рядом, пока привыкну в новом мире? – довольно урча, спросил Чейл.

Верить или нет? А вдруг все-таки врет?

– Я тебе пригожусь, Эффизея, вот увидишь, – вкрадчиво уговаривал куратор. – Даже за двадцать лет не изучить всего, что накопил Вечный за века.

Заманчиво. Вот только на «благодетеля» из Занебесья у меня изжога, не хочу, чтобы нас продолжал связывать даже бывший куратор, находящийся рядом. Однако Чейл может мне помочь.

– Хорошо. – Я оттолкнула тигра и вскочила на ноги. – Ты остаешься со мной при условии…

Чейл радостно заверещал, превращаясь в бурундука. Прыгая на задних лапках, он запел во всю глотку:

– Я остаюсь! Остаюсь!

Даже жаль осаживать, но надо.

– При условии остаешься, – подчеркнула я сурово.

– Каком? Обещаю не будить на рассвете, не кормить полезной едой, не отнимать сладости, не заставлять учить десять слов на силь-вейле до завтрака…

– Тихо! – Я оборвала радостный поток. – Ты и так не сможешь принуждать меня к этим непотребствам, мы не в Занебесье, и я больше не твоя ученица.

Пораженный бурундук остановился и хлопнул себя по шерстяному лбу.

– А, точно, забыл. Хотя пророщенное зерно тарибы и личинки медового жука о-очень полезны! Советую есть их и в Архольме.

Меня привычно затошнило при упоминании так называемых деликатесов куратора.

– И не перебивай меня, пожалуйста, теперь между нами равноправие, Чейл. Итак, мое условие – ты отменяешь благословение Вечного.

Я быстро развязала завязки и, поведя плечами, сбросила плащ на кровать.

– Эффи, ты… хи-хи-хи!

Ржущий бурундук – это странно. Упав на спину, он дрыгал всеми четырьмя лапками и даже хвостом.

Отыскав взглядом кувшин, мановением руки призвала и вылила из него воду.

Мокрый, сейчас почему-то больше похожий на крысу, чем на бурундука, Чейл завопил:

– Ведьмища противная!

– А ты тогда еще хуже: вместо помощи – насмешка.

Куратор виновато прикрыл мордочку удлинившимся хвостом.

– Прости.

– Отмени благословение Вечного – и можешь оставаться рядом, хоть вечность.

Я покривила душой: отпуск имеет свойство заканчиваться, да и не позволят Чейлу надолго покидать Занебесье.

Бурундук поскучнел.

– Заманчивое предложение, Эффи, но я не могу помочь. Юность – это подарок, ее не отменить. Мне силенок не хватит, прости.

Я вернулась на кровать и, поставив локти на колени, спрятала лицо в ладонях.

– И что же мне делать? Я не могу вернуться к людям такой!

– Почему? – полюбопытствовал бурундук. – Разве не ты ныла, что, попав на обучение к Вечному, ты лишилась радостей юности? О чем горевала, то и вернули!

Наблюдая сквозь пальцы за куратором, трагичным голосом призналась:

– Я ошибалась, Чейл. Достигнув магической зрелости, я стала красивее в несколько раз. Сейчас я вновь невзрачная рыжая девица с веснушками и крохотной грудью.

– Где грудь? – удивился бурундук и притворно заозирался по сторонам.

Зашвырнув в него подушкой, прошипела:

– Готовься к смерти, грызун!

– Все-все, Эффи, я больше не буду! И даже увеличу тебе грудь, вернув твой размер…

Вторая подушка зависла в воздухе.

– И волосы нормальные верни! – выбила я дополнительное условие и поспешно уточнила: – На голове, Чейл!

С него станется уничтожить мои старания по удалению волос на ногах. А это, между прочим, неприятно – я использовала слизь сонника пупырчатого. Жгло немилосердно! Зато результат продержится лет сто.

– Хорошо, я сделаю твою грудь больше и верну пышные локоны, а ты, Эффизея Арбор, возьмешь меня в спутники, – подытожил условия Чейл.

– И веснушки тогда убери, – потребовала я.

Со стороны может показаться, что я фамильярно общаюсь с духом, которого долгие годы боялась. Но слишком многое мы пережили вместе, да и должен мне Чейл, имею право немного понаглеть.

– Ладно, уберу и веснушки, – вздохнул Чейл и протянул лапку. – Я клянусь…

Обхватив пушистую миниатюрную конечность, я повторила слова клятвы за бурундуком. Магия договора отозвалась, разбрасывая во все стороны золотые искры.

Почти сразу дыхание перехватило, кожа зачесалась ниже шеи, засвербела на голове. М-да, а превращение в бледную поганку было более комфортным, во сне!

Через четверть часа я любовалась обновленной внешностью: платье снова сидело нормально, подчеркивая высоту и упругость груди среднего размера, за плечами крупными локонами вились рыжие волосы. Увы, окрасить их в черный не получилось даже у Чейла.

Глядя разочарованно на свои маленькие лапки, бурундук со вздохом признал:

– М-да, не та силушка, не та. Вечный не врал, что за побег отнимет не только третью ипостась, но и безграничные возможности…

– Что? Повтори! – потребовала я, внутренне обмирая.

– Вечный отнял третью ипостась, – забормотал бурундук.

Но я перебила:

– Ты сказал, что ушел в отпуск без предупреждения, а сам, оказывается, нарушил прямой запрет?! Я права, Чейл?

– Эффи, я никуда не выбирался два века точно, – заныл Чейл. – Ушел в отпуск без предупреждения или нарушая запрет – какая разница?

Огромная!..

Совестить бурундука можно годами, но он не поймет.

Я его уже не слушала, закипая, как медный котелок на сильном огне. Он меня обманул. Подставил! Взял клятву, которую теперь нельзя нарушить. Когда Вечный явится за своим слугой, он, чего доброго, еще решит, что я его сманила… Кто тогда получит на орехи? Уж точно не ушлый куратор!

– Вета, лети сюда, моя красавица, – вкрадчиво позвала я метлу.

– Зачем тебе помело, Эффи? – заволновался бурундук.

– Сейчас узнаешь, мой дорогой бывший куратор!

Ощущение твердого древка метлы в руке придало уверенности и сил.

– Ты и