Веер княгини Юсуповой - Наталья Александрова

Гардеробщик отвечал как-то сбивчиво, рассеянно и то и дело косился на дверь. Надежда прекратила расспросы, достала телефон и набрала номер Алины.

Та ответила сразу, но ждала явно не Надежду.

– Ах, это вы…

– Да, Алина Сергеевна. Я хотела с вами поговорить…

– Ох, мне сейчас нужно с одним срочным заказом разобраться. Это займет примерно полчаса. Извините… может, вы пока поедите? Я распоряжусь, чтобы вас обслужили, бесплатно, разумеется…

– Ну, если только кофе…

Надежда нажала на телефоне несколько кнопок, сунула телефон в карман пальто и снова перевела взгляд на гардеробщика, который нетерпеливо поглядывал то на нее, то на дверь.

Надежда сняла пальто, протянула его отставнику, взяла номерок и прошла в бар. Там она расположилась так, чтобы видеть входную дверь ресторана, и заказала чашку капучино. Официантка предложила ей меню десертов, но Надежда, тяжело вздохнув, мужественно отказалась.

Через несколько минут ресторанная дверь открылась, и в нее, воровато оглядываясь, проскользнул высокий темноволосый мужчина с густыми бровями.

В эту секунду Надежда вспомнила, где его видела.

По ее просьбе все участники злополучной встречи выпускников должны были прислать ей фотографии, сделанные в тот вечер. Спасибо Люське – она расстаралась и всех обзвонила, уж очень хотела помочь. Кое-кто отреагировал быстро, и фотографии стали приходить, когда Надежда ехала в ресторан. На одном из снимков и промелькнуло это самое лицо – темные волосы, густые брови, похожие на двух жирных гусениц…

Бровастый тип пробыл в ресторане недолго – минут через пять он уже выскользнул обратно.

Надежда допила кофе, вышла в холл перед гардеробом и протянула Арсению Аристарховичу номерок.

– Как? Уже уходите? – тот изобразил вежливое сожаление.

– Я еще вернусь, – пообещала Надежда.

Выйдя на улицу, она огляделась по сторонам и, не увидев никого подозрительного, достала из кармана телефон.

Прежде чем сдать пальто гардеробщику, она включила на телефоне аудиозапись и теперь собиралась ее прослушать.

Первую минуту ничего не было слышно, затем раздался негромкий скрип открывшейся двери и быстрые шаги. Наконец прозвучал приглушенный голос гардеробщика:

– Я тебе говорил – не приходи пока! Тут сейчас опасно! Сам знаешь, что тут случилось.

В ответ раздался другой голос – тихий и слегка заикающийся:

– Да оч-чень нужно… я п-проверил – ментов нет…

– Ментов-то нет, но тут какая-то женщина разнюхивает – может, она еще хуже ментов.

– Ч-что за женщина?

– А я знаю? Управляющая велела ей рассказать все, что я видел. А ее попробуй не послушайся…

– Все?! – в голосе незнакомца прозвучал испуг.

– Ну, ты не волнуйся. Само собой, про наши дела я ей рассказывать не собираюсь. Я себе не враг. Так ты говори – чего пришел? Я ведь уже сделал, что ты просил.

– С-сделал… только там что-то не сработало. То ли сломалось, то ли что. Так что нужно повторить.

– Повтори-ить? – недовольно протянул гардеробщик. – Об этом уговора не было…

– Не было – значит, будет!

– Ну, сам понимаешь – больше работы, больше денег. Рыночные отношения. Тем более обстоятельства изменились. Мне за риск премия положена.

– Будет тебе премия! Только сначала дело сделай. Вот держи, сделаешь, как прошлый раз.

– Да как же я сделаю? А если он не придет?

– Должен прийти! Он ведь на ланч к вам все время ходит!

– Ну, ходит, а теперь, может, не будет ходить, раз такая петрушка вчера получилась…

– Не каркай!

Снова раздались быстрые шаги, на этот раз удаляющиеся, и наступила тишина.

Надежда еще раз огляделась и прямо у себя над головой заметила ритмично мигающий глазок видеокамеры.

Она снова набрала номер Алины. Та уже освободилась и пригласила Надежду к себе.

При ее появлении в ресторане лицо гардеробщика вытянулась. Надежда приветливо ему улыбнулась, протянула пальто и направилась в кабинет Алины.

Управляющая приподнялась ей навстречу.

– Простите, что заставила вас ждать – сами понимаете, дела… работа напряженная… – сухо заметила она.

«Ага, а я здесь, значит, груши околачиваю!» – промелькнула у Надежды мысль.

– Я вам чем-то могу помочь?

«Вообще-то это я вызвалась вам помочь… вернее, замутила всю историю Люська…» – подумала Надежда, но вслух сказала другое:

– Я видела у вас над входом видеокамеру…

– Ну да, там же стоянка для клиентов. Мало ли что случится, потом разбираться легче.

– Я хотела бы просмотреть записи с этой камеры. Вы ведь их храните?

– Ну да, конечно… я попрошу Вадима вам показать. – Управляющая сняла трубку старомодного телефонного аппарата без диска и проговорила: – Вадик, зайди ко мне!

В ответ что-то неразборчиво пробормотали, и Алина едва заметно поморщилась.

– Ну никто не хочет работать. Он, видите ли, занят и будет только минут через двадцать! Работу потерять не боится, знает прекрасно, что я его уволить не могу – специалист хороший, всю технику отлично знает! Сейчас официанта хорошего и то не сразу найдешь.

– Ну… вы, я так понимаю, тоже работу потерять не боитесь… – не удержалась Надежда и тут же опомнилась: – Простите, это, конечно, не мое дело… Но зачем вам вся эта нервотрепка? Сидели бы дома, при таком-то муже обеспеченном.

– Как вы? – прищурилась Алина, и Надежда скрипнула зубами – Люська все про нее разболтала.

Она посмотрела на свою визави и улыбнулась.

В принципе, Алина ей нравилась. Люська говорила, что она вторая жена Белугина, а первую Надежда и не знала совсем, так что сейчас им с Алиной вроде бы и делить нечего. Алина была моложе лет на десять и выглядела вполне себе ничего. Лишнего веса не наблюдалось – видно, что следит за собой, но не было этого нарочитого лоска, когда сразу становилось ясно, что женщина только на себе, любимой, и сосредоточена, больше ничем не занимается. Ну, тут все понятно, работа много времени отнимает.

– Вам тоже скучно дома? – осмелилась спросить Надежда после небольшой паузы.

– Детей у меня нет, муж с утра до вечера на работе, приходит совсем никакой, даже разговаривать со мной иногда не может. Язык, говорит, не ворочается…

– Да, бизнес – дело тяжелое.

– А я тут буду к нему с разговорами да всякими проблемами лезть… Только на хамство нарвешься…

– Понимаю.

Алина посмотрела на нее и уверилась, что Надежда говорит вполне искренне, что не завидует и не злорадствует.