Мальчик и облако - Алексей Урусов

Бурятия. Улан-Удэ. Дворец рода Окиновых.

– Дорогие друзья: – князь Дархан Тайшаевич Окинов поднялся со своего стула во главе длинного стола, взял в руки фужер и немного покрутил его, ловя блики, – я рад, что все вы смогли выкроить время в своём напряжённом рабочем графике, а кто-то и изменил свои семейные планы на этот субботний вечер, чтобы побыть здесь. Давайте выпьем за то, что мы смогли собраться и за благополучный финал истории с медведем.

Присутствующие поднялись, зазвенели бокалы.

Второй тост подняли за новое поколение, достойно проявившее себя в сложной ситуации. Третий тост, конечно же, за присутствующих дам, которых собралось не так и мало – неожиданное приглашение от князя на субботний ужин их жёны пропустить не могли: не часто князь приглашает в свой дворец; обычно званые княжеские ужины проводятся в княжеской резиденции в центре города в официальной атмосфере; а вот такой «домашний» ужин в среде знати ценился гораздо выше, поэтому у мужчин не было возможности улизнуть из дома в одиночку. Ну, а где жена – там и дети.

Потом выпили за процветание Бурятии. Потом за императора и Россию. Седом – за русское воинство. Большинство при тостах слегка пригубляло напитки, успевая и поговорить, и отдать должное кулинарным способностям княжеского шеф-повара. Уже немного навеселе, не чокаясь, почтили медведя. Кто помоложе, потихоньку переходили в соседний зал, откуда доносилась негромкая музыка и где можно было потанцевать.

***

Меня посадили на почётное место: как-никак – основной виновник торжества – по середине одного из «детских» столов – как раз напротив князя. Два «детских» стола предусмотрительно поставили на небольшом расстоянии и перпендикулярно «взрослым», оставив между ними неширокий проход. За одним столом усадили тех, кто старше, а за вторым – маленьких. Первые тосты мы ещё вставали вместе со взрослыми и пытались слушать, с чем поздравляют и за что мы пьём шипучку, но постепенно вечеринка потонула в шёпотках, разговорах, звяканье посуды и приборов. Конечно, основной шум производил соседний стол, где располагались самые мелкие – многие из приглашённых прибыли на ужин с детьми.

Мы ещё толком не ели салаты и холодные закуски, а на столы уже понесли большущие подносы и квадратные тарелки с горами дымящегося мяса. В центре разместили большой длинный поднос с горкой из котлет, рядом с ним – такой же поднос с маленькими бурятскими беляшами – буузами. Под команды шеф-повара в центре нашего стола, рядом с котлетами, поставили бухлёр из медвежатины по-бурятски, а каждому из нас – большую тарелку с разными кусками мяса.

– Это всё медвежатина, – пояснил шеф-повар, – по бурятским обычаям печень и почки должны съесть те, кто забивал медведя. Здесь же кусочки сердца и лучшая вырезка. Считается, что съеденное сердце увеличивает храбрость, а печень – силу. За княжеским столом тоже блюда из медвежатины, но там немного больше жарки и острее специи. Спасибо вам, порадовали: не так часто выпадает счастье готовить медведя.

Шеф-повар поклонился, мы тоже подскочили со стульев и стали благодарить за вкусную еду, сделанную талантливо и с любовью.

За нашим столом собралась пёстрая компания: дети приглашённых на банкет в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет. Точнее, двенадцатилетним был только я – ещё один пацан и две девочки примерно моего возраста предпочли соседний, детский стол – им там было веселее.

Борис, сына Глеба, имел право сидеть за «взрослым» столом и его хотели посадить рядом со старшим братом – Алексеем, но Борис заявил, что предпочёл бы отпраздновать вместе, как он выразился «с боевыми товарищами». Перезнакомившись, а Семён и Церен Окиновы почти всех гостей знали, вначале мы отвечали на вопросы и в подробностях рассказали о происшествии с медведем – телевизор смотрели все, да и нарезка, с красивой анимацией гуляла по сетям, так что в общих чертах гости представляли, как всё происходило. Как-то незаметно беседа перетекла в рассказы о собственных охотничьих и рыбацких приключениях, причём девочки, откровенно заскучав, потихоньку сбились в кучу и стали обсуждать какие-то свои вопросы; с их стороны стола понеслись непонятные обрывки фраз про «ногтевой сервис», «афрокосы», «ламинирование ресниц». Про всякую девчачью чушь, короче…

А пацаны постепенно перешли на рассказы «за жизнь»: делились подробностями учёбы и службы в кадетских корпусах, обучении семейному делу, выездах на природу и в летние отпуска. Щедро приглашали нас летом побывать у них в гостях, а Семён Окинов сообщил, что на летних каникулах на месяц будет вновь создан взвод для обучения новобранцев в безопасность рода, и кто захочет, может присоединиться: – Все присутствующие приглашаются. Для участия необходимо хотя бы за неделю до начала прислать письмо, чтобы службы обеспечения провели подготовку и поставили на все виды довольствия. Летом гораздо интереснее – можно спать в палатках, вечерами сидеть у костра. А ночами уходить на выпас коней.

По мне заманухи от Окинова казались так себе развлечениями. Но у присутствующих пацанов глаза загорелись – многое для них, воспитанных «на асфальте», было в новинку и вполне могло сойти за летние приключения. Мне же приехать на учёбу было интересно именно из-за военной подготовки – стрельба, окапывание, маскировка, захват опорника…

Разговоры о жизни юной знати, учёбе и отдыхе были для меня новым миром – полгода у Перловых, меня, конечно, познакомили со многими сторонами жизни дворянства, но большинство обсуждаемых за столом тем мне были, в подробностях, в принципе, не особенно знакомы. И почти каждый рассказчик говорил: – Вот инициируюсь и тогда… Инициация для верхних слоёв дворянства была идеей-фикс, после которой начиналась взрослая жизнь и все ждали, готовились и планировали дальнейшие действия с учётом магической силы, которую они получат. У юной знати высокие показатели при инициации воспринимались как подтверждение принадлежности к элите и как заявка на соответствующий статус во взрослой жизни. В прежней школе для простолюдинов, в которой я учился до лицея, такой помешанности на инициации или магической силе в целом не существовало, – магическую силу ценили, но