Шаги по стеклу - Иэн Бэнкс

Это открытие, по их замыслу, должно было бы его обескуражить, но они просчитались. Он запасся самыми «неправдоподобными» произведениями научной фантастики, которые только мог откопать в магазинах и приобрести на свою зарплату; согласно правилам игры, в одной из этих книг они скорее всего и зашифровали подсказку. Настанет день, когда он откроет книгу — какую-нибудь новую трилогию о колдунах и рыцарях — и прочтет там нечто такое, что высвободит знания, хранящиеся у него в мозгу. Этим может оказаться что угодно: имя персонажа (одно подходящее, со смутно знакомым звучанием, уже удалось найти; он отвел ему место среди Вещественных Доказательств), описание местности, цепь событий... Единственное, что требовалось, — это Ключ.

Эскапизм — вот как они это называют. Да, в изощренности им не откажешь!

У него в комнате все свободное пространство занимали книги: толстые, с обтрепанными уголками страниц, с переломанным корешком и аляповатыми рисунками на бумажной обложке. Из-за отсутствия полок они копились стопками прямо на полу. В результате комната превратилась в настоящий лабиринт; на лысом ковре и дырявом линолеуме выросли целые книжные стены с башнями, меж которых оставались лишь узкие проходы. Ему не составляло труда проделать путь от кровати до окна и стола, подойти к комоду, добраться до камина и раковины, но к каждому из этих объектов вел особый маршрут. Сложнее всего было застилать постель. Ящики комода в принципе выдвигались, но с великими предосторожностями. Однако настоящие мучения начинались тогда, когда он возвращался домой в подпитии и не сразу мог нащупать выключатель; наутро, продрав глаза, он видел перед собой пейзаж, напоминающий Манхэттен после разрушительного землетрясения. В мягкой обложке.

Но игра стоила свеч. Он не мог обходиться без этих двух путей к спасению — без алкоголя, ибо он давал мимолетное ощущение сродни побегу от этой зловонной жизни... и без книг, потому что они успокаивали и вселяли надежду. В книгах можно затеряться, но в них же можно найти Ключ.

Машина, к которой он направлялся, чтобы отдышаться, внезапно отъехала от тротуара. Стивен молча выругался и поневоле взобрался на невысокий парапет, расположенный выше уровня лазерных осей; там он провентилировал легкие, потом слез с парапета и побрел дальше.

Они еще его попомнят. Все изверги, обидчики, насмешники и гонители. Некоторые имена уже выветрились у него из памяти. Дайте срок — как только он найдет Ключ, он им всем покажет. В первую очередь всяким там мистеру Смиту, Дэну Эштону и Партрид-жу. Обнаружив Выход, он не будет спешить им воспользоваться; сперва он разыщет всех и каждого и со всеми разберется. Они за все заплатят.

Даже шуток не понимают. Зачерпнешь лопату асфальта, бросишь в канал — а они в крик. Разве он виноват, что наступил на кошку? Понятно, что животных бить нельзя, но ведь он был страшно зол. А тут еще этот Партридж полез к нему с кулаками, а потом заявил, что хотел только его «скрутить». Партридж тоже был страшно зол, а потом и вовсе взбесился, когда у него из кармана во время потасовки со Стивеном выпал какой-то журнальчик; рабочие его подобрали — оказалось, порнография, сплошные шлепки по голым задницам; тут даже молчуны и тихони стали над Партриджем насмехаться; Партридж хотел было повалить Стивена на землю, но Стивен вырвался и огрел его лопатой, которая была вся в крови, потому как он только что изрубил на куски кошку; тогда рабочие начали выхватывать друг у друга журнал и, конечно, порвали, а Партридж корчился в полуобморочном состоянии, весь извозился в кошачьей крови и чуть было не рухнул в канал; тут Дэн Эштон и рассудил, что, дескать, хорошенького понемножку, пошли-ка к начальству, сколько ж можно, работа стоит.

Мрачная вышла история, но чем больше он о ней размышлял, тем сильнее укреплялся в мысли, что увольнение из дорожной службы обернулось не трагедией, а, совсем наоборот, удачей: это был реальный шаг вперед. Работа оказалась незавидной. Он-то сперва возомнил — исключительно по названию — будто эта служба связана с разъездами, а оказалось — ничего подобного.

Непременно нужно будет зайти в паб, только попозже, решил он. Такое дело надо отметить. Тем более что есть еще одна причина, напомнил он себе. Конечно, не такая серьезная, тут и отмечать-то особо нечего, но как-никак сегодня, 28 июня, у него день рождения.

Он остановился — разумеется, под прикрытием автомобиля — и посмотрел на свое отражение в какой-то витрине.

Высокий, худой. Голова давно не мыта, темные, жидкие волосы не стрижены. Из-под красной каски выбиваются неопрятные патлы. Брюки малость коротковаты, из-под них выглядывают фиолетовые безразмерные носки и заляпанные варом ботинки. Пестрая рубашка с узорами и линялый пуловер фирмы «Маркс-энд-Спенсер» вместо пиджака. Свои руки Стивен не видел, но знал, что под ногтями скопился чернозем. Неплохая маскировка, с удовлетворением отметил он. Пока идет последняя война, Великие Воины, оказавшиеся в изгнании, предпочитают оставаться незаметными. Они ищут Выход.

За стеклом витрины молоденькая продавщица натягивала на манекены нарядное белье. Она нахмурилась и подозрительно скосила глаза на Стивена. К счастью, он ее вовремя заметил. Ему в глаза бросились полуголые фигуры, и он заторопился покинуть спасительное укрытие, едва успев набрать в легкие побольше воздуха.

— С днем рождения, — сказал он себе, но сразу спохватился и, опасливо прикрыв рот ладонью, огляделся вокруг.

Разве можно такое произносить вслух?

Квисс сделал остановку у последнего поворота винтовой лестницы. Притом что он был широк в плечах, крепко сложен и с виду мускулист, его мучили старческие недуги и постоянный озноб. Ему требовалось отдышаться; в промозглом воздухе замка изо рта поднимался пар. На лестнице, ведущей в башню, было темно; только сверху, из маленького открытого окошка за поворотом, проникал слабый свет. Выдыхаемые Квиссом облачка пара сначала вырисовывались в сумеречном пространстве, а затем, увлекаемые сквозняком, медленно исчезали в вышине. Хотелось бы знать, подумал он, успела ли Аджайи завершить игру.

Вряд ли. Наверняка до сих пор копается. С тяжелым вздохом он снова двинулся вверх, перехватывая руками толстый промерзший канат, закрепленный с внешней стороны лестницы. Замок пошел на уступку, когда они попросили установить хоть какое-то подобие перил — ступеньки то и дело обрастали льдом.

Аджайи — огромная, с ног до головы закутанная в шкуры, словно старая медведица, — все еще сидела в игровом зале; примостившись на убогом табурете, который полностью скрывали ее меховые и полотняные покровы, она сгорбилась над маленьким столиком о четырех ножках. Квисс, запыхавшись, добрался до верха лестницы, потом прошел через весь полутемный зал, но Аджайи даже не шелохнулась. Можно было подумать, она заметила его лишь тогда, когда он приблизился к своему месту и остановился напротив нее у того же столика, в центре которого лучился красный кристалл. Аджайи улыбнулась и кивнула — то ли приветствуя вошедшего старика, то ли разглядывая извилистую дорожку черно-белых клеток, которая, казалось, висела в воздухе над столешницей.