Цена ошибки - любовь - Константин Фрес

Лифт остановился, двери его так же бесшумно разошлись, и бабка, недобро зыркнув в последний раз на Яна, шустро выскочила в коридор. Буквально тотчас погас свет, люди в лифте испуганно загомонили, и Ян поспешил выйти в коридор, чтобы, не дай бог, не остаться запертым в кабине.

— Ну просто все против меня… Черт, что за безобразие?! Это когда исправят?! Я свой ужин получу?!

— Спросите на рецепшене…

— К черту идите.

Замерцали экраны мобильных в попытке разогнать темноту.

— Это какой этаж? Женщина, вы какой этаж нажимали?

— Третий как будто.

— Выше подниматься надо по лестнице. Где лестница?!

— Там, налево… Идемте, покажу…

Кипя от злости, Ян вместе с другими пошел к лестнице. В потемках кое-как он поднялся на два этажа выше. В коридоре было абсолютно темно и тихо, даже фонари на улице погасли, в окнах в конце коридора была такая же беспросветная мгла. Подсвечивая себе телефоном, чертыхаясь, он с трудом нашел двери, бликанула цифра "3", изящно вырезанная из какого-то сплава.

— Да неужели…

Под дверями, обняв сумку, совершенно празднично и радостно храпело какое-то вусмерть пьяное тело, дыша перегаром. Ян, брезгливо переступив через спящего, даже не попытался рассмотреть его лицо. Лучше не знать, кто из сотрудников так напивается, иначе тот вылетит в мгновение ока просто потому, что попал под горячую руку начальству.

— Лиля? Лиля, я приехал.

Дверь была не заперта на ключ, словно Лилька нарочно оставила ее открытой, поджида Яна, и открылась при простом повороте ручки. В номере стояла такая же темнота, как и во всем отеле, а вот тишина… Торопливо разуваясь, подсвечивая себе телефоном, выхватывающим небольшим пятном света из темноты то яркие красные лилькины сапожки, аккуратно поставленные на полку для обуви, то ее шубку с меховым вортником, Ян вслушивался в какие-то подозрительные охи, частое хриплое дыхание, приглушенное неплотно запертой дверью в ванную комнату… Мобильник выпал из его пальцев и погас, потерялся, Ян тихо ругнулся, ступая, стараясь не спугнуть… кого?

В ванной лилась вода, из-за прикрытой двери отчетливее слышались вздохи, хриплые откровенные стоны. Ян кинул подарочные пакеты на постель, расстегнул металлический браслет часов, по привычке опустил их в карман. Один сверток — тот самый, заветный, — положил на край прикроватной тумбочки, потрясенно слушая женский дрожащий голос, стонущий так откровенно, развратно и сладко.

— Ждала меня, говоишь? Готовилась?

Он прокрался к дверям, стараясь ступать неслышно, приоткрыл их.

Стоны, откровенные охи усилились и Ян, слушая, как вода разбивается о тело откровенно ласкающей себя женщины, почувствовал, как в висках его шумит кровь, одурманивая, заводя, заводя до дрожи в пальцах, до стояка — до боли, до почти предоргазменного возбуждения.

— Вот же черт… так вот что тебя заводит?!

— Да, да, да, — взахлеб шептала она, а потом ее голос срывался, она заходилась в стонах, беспомощных, откровенных, и горячая возня в темной ванной только усиливалась…

— Ах ты, развратная девчонка!..

Ян донес дрожащую девушку до постели, оустил ее влажное тело в шуршащие простыни, навалился сверху, прижался, с удовольствием ощущая ее под собой. Ее живую дрожь, нетерпеливые движения, обьятья, льнущее к нему тело. Целуя ее подрагивающие губы, ощущая ее теплые ладони на своих плечах, он голову терял от ее податливости, от того, с каким жаром, с какой готовностью она отвечала ему, лаская язычком его язык. Что такое нашло сегодня на Лилю?! Отчего она, такая зажатая и скованная, вдруг без слов покорилась ему, доверилась в этой возбуждающей бесстыдной игре?! Чего ждала? Или, может, так нужно было — не спрашивая и не слушая ее капризных "нет!"?

— У меня много подарков для тебя, девочка моя… Эти завтра посмотришь, а сейчас…

— Потом, потом подарки! — ее горячие руки обвили его шею, она снова приникла к его губам, поцеловала, посасывая его язык так, что он напрягся, пережидая оглушительное возбужение, до изнеможения, до стона.

— Что же ты творишь…

Даже на миг оторваться от ее губ было невозможно. Девушка словно с ума сошла, обвила его руками и ногами и целовала, целовала — да так, что он сам начинал дрожать и постанывать, уже не в состоянии сдерживаться. Сокровенная, потаенная интимная игра, так покорно и смело разделенная ею на двоих, подействовала на Яна просто как бомба. Возбуждение и откровенное удовольствие, криками вырывающеся из груди девушки, завело его не на шутку — намного сильнее, чем завели бы просто ласки. В этом было что-то немного дикое, первобытное, насильное и покоряющееся, стыдливое и бесстыдное одновременно.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — шепнула она горячо и развратно. Он ощутил ее ладонь на своем животе, ласкающую, поглаживающую откровенно и неторопливо, все ниже и ниже, острые ноготки провели полосу до самого паха, отчего живот налилися приятной тяжестью, кровь запульсировала в возбужденном члене. Маленькая ладонь легла на головку его подрагивающего члена, тонкие пальчки потеребили ее, чуть поглаживая, и Ян сжался, чувствуя, что горячее возбуждение накрывает его с головой.

— Что ж ты творишь…

В мгновение ока он оказался лежащим на спине, а девушка, оседлав его, прижималась к его паху низом живота, горячим раскрытым лоном, и двигалась, ласкаясь о его напряженный член, так неторопливо и мучительно, что хотелось снова повалить ее, ухватив за бедра, и войти в ее тело одним толчком, взять ее тотчас, жестко, грубо, трахнуть не думая ни о чем, кроме своего удовольствия.

— Что ты задумала?

Молча соскользнув с него, девушка склонилась над его телом, и Ян ощутил мягкий поцелуй на своей груди… потом еще, еще и еще, все ниже, ниже и ниже, по вздрагивающему от каждого теплого мягкого прикосновения ее губ животу. Да неужели?! Ее рука мягко сжала его член, губы чуть коснулись горячей головки, целуя, а язычок чуть лизнул влажную поверхность.

— Ох ты ж!..

Девушка вздохнула глубже, ее губы скользнули по головке члена, поглаживая ее, язык чувствительно пощекотал уздечку, рука двинулась, лаская, и Ян откинулся назад, несмело прикасаясь кончиками пальцев к плечу девушки, словно боясь вспугнуть, словно опасаясь, что она передумает.

Но она не хотела останавливаться; казалось, покорность мужчины забавляет ее, она ласкала его, увеличивая темп, сжимая губы на чувствительной головке, и он не вынес, начал несмело двигаться навстречу ее горячему языку, забывшись в удовольствии. Его ладонь легла на ее затылок, пальцы собрали рассыпающиеся влажные волосы, чтобы они не падали на лицо и не мешали, он приподнялся, чтобы посмотреть, понаблюдать за плавными движениями, даставляющими ему столько удовольствия, но ничего не было видно в темное. А ее малькая ручка, жадно скользнувшая по его напряженному бедру, вверх, по животу и груди, принудила лечь его, и он со стоном откинулся на подушки, закрыв глаза, покоряясь жаркой ласке. Ее губы скользили по его члену, сжимая, девушка принимала его все полнее, все глубже, и каждый раз он замирал, чувствуя сокращения ее горлышка.