В ловушке - Мария Элизабет Штрауб

– Алло?

В трубке гремела музыка, в тягучем, монотонном ритме, и он с трудом расслышал ее голос.

– Юлия? Это я.

Он положил ноги на высокий табурет и снова взглянул на сияющий кармин Раушенберга.

– Йон! Минутку…

Музыка сделалась тише, хотя, на его вкус, все еще грохотала. Быстрый речитатив наложился на фон гудящих басов.

– Что ты слушаешь?

– Ах так… рэп, – сообщила она.

– Ты любишь его?

– Иногда. Ты уже дома? Давно приехал?

– Минут пять назад. Я только хотел тебе сказать, как я счастлив. Очень счастлив, невероятно, невозможно счастлив. – Речитатив нарастал, стал резче, агрессивней. – Ты меня слышишь?

– Да. – Ее голос звучал где-то страшно далеко.

– Тебе хорошо?

Она помедлила.

– Не знаю.

– Если тебя беспокоит, что я женат, – сказал он, – так мы разводимся.

– Нет, Йон, подожди…

– Пожалуйста, послушай меня. Причина вовсе не в тебе. Наш брак просто изжил себя, давно уже. Наш развод был лишь вопросом времени.

– Но мне не нужно этого! – воскликнула она. – Ты не должен из-за меня…

– Поверь, ты тут ни при чем. Независимо от того, как сложатся дальше наши с тобой отношения, я это имею в виду. Между мной и моей женой все кончено. – Сквозь шум музыки он расслышал звяканье стекла. – Что это было?

– Чашка звякнула.

– Ты сейчас на кухне?

– Я как раз вышла из-под душа. Йон, мне холодно, я хочу одеться.

Он зажмурился и увидел синее банное полотенце, запрокинутую голову Юлии, жемчужинки пота на ее лице, торчащие, напряженные соски ее полных грудей. На улице остановилась машина. Он поднялся с софы и с трубкой в руке подошел к окну. Шарлотта вылезла из минивэна с фирменной надписью «Садовый питомник „Пустовка“.

– До понедельника, – сказала Юлия. – Увидимся в «Буше». На выходные я уезжаю в Киль. К подруге.

Шарлотта захлопнула дверцу машины и направилась к дому.

– Желаю приятно провести время, – пробормотал Йон. – И не забывай меня.

– Разве я смогу? Пока. – Она положила трубку.

Внизу грохнула входная дверь, потом звякнули ключи. Шарлотта имела обыкновение швырять связку на столик в прихожей. Порой они скользили через всю столешницу и падали на пол. Прежде это казалось ему забавным.

– Йон?

– Я наверху, – крикнул он. Положив мобильник на письменный стол, он прошел в ванную комнату и вымыл руки. В зеркале отразилось его лицо. Он вгляделся в него. Заметно по нему, что случилось несколько часов назад? Он сказал себе, что не станет затевать никакой ссоры. Наоборот, он будет предельно внимательным к Шарлотте. В последний раз.

Жена остановилась возле холодильника и налила себе джина. В большой стакан.

– Будешь? – Резиновые сапоги она уже сняла, но все еще была в закрытом комбинезоне с высоко подвернутыми штанинами, который надевала для работы в теплицах. Он невыгодно подчеркивал ее располневшую фигуру и широкий зад.

– Ты ведь знаешь, что я не пью до захода солнца, – напомнил он.

На столе лежала нераспечатанная утренняя почта. Рядом записка с каракулями Эмины:

«Пожалста на вторнек мишки дл пылсос и жеткос дл протеран стокл».

– День был убийственный, – устало сообщила Шарлотта. – А у тебя? Как прошел педсовет? – Она поставила на место бутылку с джином, схватила тоник и добавила его в стакан.

– Скучно. Как всегда. – Он подошел к шкафу, где на стенке висел трафарет со списком покупок, и написал: «мешки для пылесоса» и «жидкость для стекол».

– Мне нужно в душ, сейчас приедет Роберт. – Шарлотта захлопнула локтем дверцу холодильника и взяла стакан. Жадность, с какой она сделала первый глоток, неприятно поразила его. Потребление алкоголя возрастало у нее давно, уже много месяцев, даже лет. Однако лишь недавно ему бросились в глаза изменения в ее внешности. Глаза помутнели, под ними образовались мешки.

– Можешь не спешить, – сообщил он. – Роберт будет только где-то в половине девятого. Он оставил сообщение на моем автоответчике. К тому же он все захватит, нам ничего не нужно готовить.

Она поставила пустой стакан на самый край раковины, и он со стуком упал в нее.

– Тем лучше. Ты кормил Колумбуса?

– Сейчас покормлю.

– Поставь, пожалуйста, вино на холод. – Она двинулась через прихожую к лестнице замедленной и неуклюжей походкой. В самом деле устала либо уже опьянела.

Он насыпал корма в кошачью миску, прошел в зимний сад, улегся в шезлонг и выглянул на улицу. Небо, еще светло-голубое, покрылось розоватыми полосами. В вышине полосы были четкими, ближе к горизонту расплывались и смешивались, образуя перламутровую, сияющую лиловатую дымку. Ему захотелось лежать вот так до тех пор, пока все небо не станет лиловой массой, где присутствуют, кажется, все оттенки цветового спектра. Пока на небе не засияет первая звездочка. Однако Шарлотта позвала его в дом.

Роберт приехал на такси, с тремя полными пластиковыми сумками и коробкой «Сент-Эмильона». Тотчас засучил рукава и принялся готовить. Он решил попотчевать всех консоме, свежей лапшой с морскими моллюсками под винно-сливочным соусом и лососем под щавелем.

Лет двадцать назад под влиянием его третьей и последней жены, он превратился в амбициозного повара-любителя. Барбара затащила его на вызывающе-дорогие кулинарные курсы в «Ландхаус Шеррер», переделала кухню в эппендорфской квартире Роберта и оснастила ее профессиональным оборудованием. Главным предметом их гордости стал гигантский холодильник, на полках которого они держали приготовленные с немыслимыми ухищрениями «основы». Под стеклянными колпаками зрели сыры из сырого молока, на специальных крюках из нержавейки висели целые окорока. Во время каждой трапезы шли бесконечные обсуждения кулинарных рецептов, выгодных закупках продуктов, новых ресторанов. А каждой осенью оба ездили в Пьемонт, где целую неделю поглощали трюфели и закупали у виноделов ящиками вино, которое предварительно в больших количествах дегустировали.

Эта суета с «высокой кухней» стала вскоре раздражать Йона даже больше, чем лишенная всякого чувства юмора, обидчивая Барбара. После развода последовала фаза отдыха: Роберт прекратил свои кулинарные оргии и с головой окунулся в работу. Однако два года назад он продал принадлежавшее ему агентство по налогам и вернулся к своему хобби. С тех пор он полностью вошел в роль гурмана и светского льва, а в последнее время увлекся еще и игрой в гольф.

Шарлотта откупорила первую бутылку вина, еще когда ассистировала Роберту у плиты. Под лосося последовала другая. Потом принялись за «Сент-Эмильон».