Клуб убийств по четвергам - Ричард Осман

— Все правильно, — как ребенку объясняет ему Ян Вентам. — Здесь как раз имеет место обсуждение. Вы — проживающие. Обсуждайте сколько хотите, у вас еще двадцать минут.

Вентам сидит за складным столиком перед собравшимися в гостиной. Здоровый загар, расслабленность и темные очки, сдвинутые на прическу из каталога моделей 1980-х. На нем дорогая рубашка поло, на руке часы, величиной не слишком уступающие настенным. На вид кажется, что и пахнет он прекрасно, но не стоит подходить слишком близко, чтобы проверить.

По сторонам от Вентама женщина лет на пятнадцать моложе него и мужчина в жилете, открывающем татуированные руки — он листает что-то в телефоне. Женщина — архитектор проекта развития, татуированный мужчина — Тони Карран. Рон не раз видел Каррана, да и наслышан о нем. Ибрагим записывает каждое слово, а Рон упрямо тычет пальцем в сторону Вентама.

— Меня так просто не проведешь, Вентам. Это не обсуждение, а засада.

Джойс решается вставить свое слово.

— Скажи ему, Рон!

Рон и сам знает, что делать.

— Спасибо, Джойс. У вас это называется «Лесной поселок», а деревья-то вы вырубаете подчистую. Круто, сынок. На компьютере картинка залюбуешься, все чистенько, солнышко светит, облачка пушистые, в пруду уточки плавают. Компьютер тебе что хочешь нарисует, сынок, а нам нужна настоящая масштабная модель. С деревьями и человечками.

Он срывает аплодисменты. Здесь многим хотелось бы увидеть масштабную модель, но Ян Вентам уверяет, что так теперь не делают. Рон продолжает.

— И вы нарочно взяли архитектором женщину, чтобы мне нельзя было орать.

— Тем не менее ты орешь, Рон, — отмечает Элизабет, сидящая двумя рядами дальше с газетой в руках.

— Это я еще не ору, Элизабет! — орет Рон. — Когда заору, чувак это заметит. Ты на него посмотри — вырядился как Тони Блэр. Не хочешь заодно и Ирак разбомбить, а, Вентам?

Хорошая реплика, думает Рон, пока Ибрагим добросовестно записывает его слова для протокола.

В те времена, когда о нем писали в газетах, он звался «Красный Рон», хотя тогда все были немножко «красные». Его газетные снимки редко обходились без заголовка: «Вчерашние переговоры сторон сорваны». Рон — ветеран пикетов и отсидок в полицейских участках, войн со штрейкбрехерами, черных списков и скандалов, сидячих и итальянских забастовок, манифестаций и маршей. Рон грел руки над жаровнями вместе с ребятами из «Бритиш Лейленд». Рон своими глазами видел разгром докеров. Рон пикетировал «Ваппинг» и был свидетелем победы Руперта Мердока и поражения печатников. Рон вывел кентских шахтеров на шоссе А1 и попал под арест в Оргриве, когда было окончательно сломлено сопротивление угольной промышленности. На его месте не столь несокрушимый человек решил бы, что приносит неудачу. Но такова участь угнетенных, а Рон обожал быть угнетенным. Случись ему очутиться в ситуации, где его не угнетали, он выкручивался и выворачивал ситуацию наизнанку, пока не внушал всем вокруг, что угнетен.

Однако слова у Рона никогда не расходились с делом. Он всегда готов был без лишних разговоров помочь людям, которым требовалась помощь: пара лишних монет к Рождеству, жилье или адвокат для суда. Каждому, кто нуждался в защите, Рон всегда протягивал свою надежную татуированную руку.

Татуировки теперь вылиняли, рука дрожала, но боевой дух не угас.

— Сам знаешь, куда можешь засунуть свой договор, Вентам, или тебе сказать?

— Не стесняйтесь, просветите меня, — говорит Ян Вентам.

Рон начинает что-то о Дэвиде Кэмероне и референдуме ЕС, но теряет нить мысли. Ибрагим трогает его за локоть. Рон, кивнув, как человек, который свое дело сделал, садится на место, оглушительно хрустя коленными суставами.

Он счастлив. И дрожь в руках, между прочим, прошла хоть ненадолго. Снова в бой! С этим ничто не сравнится.

Отец Мэттью Макки незаметно пробирается в зал, где рослый старик в футболке «Вест Хэм» орет на Тони Блэра. Как он и надеялся, недовольных собралось много. Это удачно, побольше будет возражений против застройки «Лесного поселка». В поезде от Бексхилла не было буфета, поэтому отец Мэттью с радостью замечает приготовленные печенья.

Он незаметно прихватывает горстку и устраивается на голубом пластмассовом стуле в заднем ряду. Мужчина в обтягивающей футболке с футбольной эмблемой уже выпустил пар и сел, но теперь поднимают руки другие. Хочется верить, что он напрасно приехал, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Отец Макки сам знает, что нервничает. Он поправляет высокий воротничок, оглаживает ладонью копну своих белоснежных волос и лезет в карман за хлебной палочкой. Если о кладбище никто не спросит, наверное, придется ему. Главное — не трусить. Помнить о деле.

Как странно ему в этой комнате. Макки пробирает дрожь. Может быть, просто от холода.

После обсуждения Рон сидит с Джойс у лужайки для боулинга, бутылочки с холодным пивом поблескивают на солнце. Сейчас Рона отвлек отставной однорукий ювелир из Рёскин-корта по имени Дэннис Эдмондс.

Дэннис, с которым Рон прежде никогда не разговаривал, желает поздравить Рона со столь выдающимся выступлением на собрании.

— Заставил задуматься, Рон, заставил задуматься. Тут есть о чем поразмыслить.

Рон благодарит Дэнниса на добром слове и ждет неизбежного. Без этого никогда не обходится.

— А это, должно быть, ваш сын, — говорит Дэннис, поворачиваясь к Джейсону Ричи, который тоже вертит в руках кружку пива. — Чемпион!

Джейсон улыбается и кивает — он всегда вежлив. Дэннис протягивает ему руку.

— Дэннис. Друг вашего папы.

Джейсон пожимает ему руку.

— Джейсон. Очень приятно, Дэннис.

Дэннис еще чуточку медлит в ожидании, что Джейсон втянется в разговор, а потом с энтузиазмом кивает.

— Ну, приятно было познакомиться. Я ваш болельщик, все бои видел. Надеюсь, мы скоро увидим вас снова?

Джейсон опять вежливо кивает, и Дэннис ковыляет прочь, забыв хотя бы для виду попрощаться с Роном. Отец и сын, давно привыкшие к таким эпизодам, возвращаются к разговору с Джойс.

— Да, это называется «Славная родословная», — говорит Джейсон. — Изучают историю семьи и хотят повозить меня по разным местам, поговорить немножко, понимаете ли, о семейной истории. Бабушка-проститутка и все такое.

— Этого я не смотрел, — говорит Рон. — Кто снимает, Би-би-си?

— Это ITV, действительно хорошая программа, Рон, — поправляет Джойс. — Я недавно смотрела один выпуск — вы его видели, Джейсон, тот, что с актером? Играет врача в «Холби-сити», но я его видела только в «Пуаро».

— Этого не смотрел, Джойс, — говорит Джейсон.

— Очень интересно. Оказалось, что его дед убил любовника. Еще и гей! Надо было видеть его лицо. О, обязательно соглашайтесь, Джейсон! — Джойс хлопает в ладоши. — Вообразите, вдруг у Рона был дедушка-гей. Хотела бы я это видеть!