Подработка на том свете - Татьяна Геннадьевна Абалова

работой. – Застегни замочек, чтобы не потерять Око. Не забывай забирать его с собой, когда будешь спускаться вниз.

Я перевела испуганный взгляд на Ви.

– Что вы только что со мной сделали?!

– Ничего особенного, – тот пожал плечами. – Теперь ты можешь видеть то, что прежде было недоступно.

Он кивнул себе за спину. Я ахнула. В холле сидели и стояли люди. Самые настоящие, не призрачные.

– Часть из них прибыла с тобой, – Лидия подтолкнула меня к книге. Она была густо исписана. – И все время, пока ты капризничала, бедняги ждали регистрации

Я пялилась на страницу, постепенно осознавая, как много душ прошло через гостиницу – каждый месяц начинался с новой нумерации, и заканчивалась она трехзначной цифрой.

Тем временем старушка выдвинула ящик и достала оттуда деревянную шкатулку.

– Это лупа, которая поможет тебя понять, кто из гостей мошенничает. Чернила изменят цвет, – она откинула крышку и вытащила увеличительное стекло в металлической оправе. Явно старинной. Почерневшей от времени, но по–прежнему красивой. Я невольно потянулась за ней – вещица оказалась тяжелой.

– Направь на любую запись, – Ви мягко улыбался. Наверное, все мои мысли сразу же отражались на лице. Никогда не умела делать непроницаемый вид. Наверное, поэтому вся группа мне сочувствовала, когда Никита выбрал другую девушку.

Я повела лупой над страницей и неожиданно для себя увидела, как одна из строк загорелась красным. Вечно я делаю одно, а думаю совсем о другом. Кровавые буквы свивались в непонятную вязь и выглядели так, словно их писали дрожащей рукой. Вокруг кляксы и грязь.

– Не читаемо, – я подняла взгляд на Ви.

– В них нет истины, – ответил тот лаконично.

– Что делать с вруном? Попросить написать правду?

– Раз солгавший солжет снова, – Ви со значением посмотрел на меня, и я ощутила, как по позвоночнику прошелся холод. Вроде и не врала еще, а уже чувствовала за собой такой грех. – Мы отказываем таким.

– Поэтому ты должна предупреждать каждого, что следует писать истину, иначе убежища у нас не видать, – наставительно произнесла Лидия. Она приводила одежду в порядок. Наша небольшая стычка растрепала ее.

– Что случится с врунишками дальше?

– Им не будет покоя, милочка. Бродить века среди людей, которые их не видят, не слишком увлекательное занятие.

Я передернула плечами. Сколько таких, неуспокоенных, мучается в мире живых?

– А что происходит с теми, кто прошел регистрацию? – я посмотрела на смиренно ждущих постояльцев.

– Мы им помогаем, – ответил рыжий здоровяк. – В основном хозяева занимаются этим.

Лидия с беспокойством посмотрела на Ви.

– Она не знает? – спросила она шепотом.

Байкер покачал головой.

– Что я должна знать? – я уже поняла: не спросишь – не получишь ответ. Однако в этот раз формула успеха не сработала.

– Всему свое время, – философски заметил Ви и уступил место страждущей зарегистрироваться душе.

Процедура регистрации на самом деле оказалась несложной. За стойкой находились самые обыкновенные люди. Ни пятен крови, ни петли на шее, ни трупного запаха.

Сначала мои пальцы тряслись, и очередная цифра 78 вышла настолько кривой, что хотелось плакать, но подоспел на помощь Ви. Он встал за мной и, положив ладонь на спину, унял все страхи. Когда я в четвертый раз повторила, что гость должен сообщать о себе правду, только правду и ничего, кроме правды, выяснилось, что новоприбывших больше нет – толпящиеся в холле уже являлись постояльцами.

– Почему они здесь собрались? – тихо спросила я у Ви, оттирая пальцы от чернил. Не умея пользоваться перьевой ручкой, умудрилась испачкаться. – Им нечем заняться?

Мне не хотелось, чтобы они торчали в холле целый день. Еще не привыкла, что вокруг меня одни мертвецы, и было не по себе.

– Постепенно ты во всем разберешься. Я первое время тоже ходила сама не своя. Как вспомню, что страдальцы пишут в журнале, так в слезы. Потом привыкла.

Лидия смотрелась в крохотное зеркальце и рисовала себе губы. Женщина в любом возрасте остается женщиной. Тюбик помады в ее руках плясал – то ли от неловкости хозяйки, потерявшей навык краситься, то ли от волнения перед встречей с мужем.

Я нахмурилась. Я так переживала, что даже не подумала вчитываться в рассказы постояльцев, лишь проверила их с помощью лупы на правдивость. Ви снова положил ладонь мне между лопатками, и желание немедленно открыть книгу, чтобы узнать истории бед наших постояльцев, исчезло. Я благодарно улыбнулась рыжему верзиле – у меня появился помощник, который убережет от ненужных страданий. Кстати, с удивлением заметила, что назвала постояльцев гостиницы «нашими».

– Вы, дорогая тетушка Лидия, были сама не своя не потому, что прониклись судьбами людей. Вы их страданиями забивали свои, – Ви оставил заботу обо мне, дернув на прощание за локон, и обнял Лидию. Пришел ее черед получить успокоительное. – Я помню тот день, когда вы появились на нашем пороге. Измученная, потерянная, жалкая.

– Я любила Георгия. Да. Больше жизни. Поэтому его слова «Прости, но у меня есть другая» приняла как смертный приговор. Я бы даже смирилась с наличием любовницы, честно, – Лидия посмотрела на меня, – лишь бы Гриша не уходил… Но муж отцепил мои пальцы от своей одежды и закрыл за собой дверь. Спасибо Радису, он вытащил меня из петли. А ты, милый, – Лидия положила ладонь на широкую грудь Ви, – напомнил, что жизнь прекрасна. Я всем вам благодарна. Даже Феру. За то, что, вопреки правилам, позволил уйти вместе с мужем. Жаль, не успела с ними толком попрощаться. Кто же знал, что долгожданный день настанет именно сегодня?

– И мы благодарны вам, – Ви гладил Лидию по спине. – Вы были для нас матерью.

– Скажешь тоже, – старушка хлюпнула носом.

Байкер, ласково глядя на поднявшую голову женщину, разомкнул объятия и вытер ее мокрые щеки большими пальцами.

– Дай мне смелости, – попросила она.

– Вы можете остаться с нами.

«Да!» – крикнула я мысленно, понимая, что многие проблемы сразу решились бы.

– Я прошу смелости, а ты предлагаешь отказаться от мужа, – с обидой в голосе произнесла Лидия.

– Закрой глаза, – Ви вдруг перешел на «ты».

Старушка выполнила приказ. Я слышала, как изменился голос байкера – в нем гремела далекая гроза. И без того бледная радужка глаз сделалась вовсе прозрачной. Как у слепца. Движения приобрели странную