Антиподы. Альберт Эйнштейн и другие люди в контексте физики и истории - Евгений Беркович

На открытое выступление против концепции Эйнштейна Ленард решился в 1910 году. Свое видение проблемы он изложил в докладе на заседании Гейдельбергской академии наук 4 июня. Доклад назывался «Об эфире и материи». Этот доклад был опубликован в трудах академии [Lenard, 1910], а затем в виде отдельной брошюры. В 1911 году вышло ее второе издание [Lenard, 1911].

По сути, это был призыв вернуться к представлениям ньютоновской механики и электродинамики девятнадцатого века и искать решение возникающих противоречий теории и эксперимента, не отказываясь от основных постулатов классической физики. Знакомство с принципом относительности Ленард не скрывает, хотя ни одной ссылки на работы Альберта Эйнштейна в его докладе не было. Автор доклада допускает, что теорию эфира необходимо существенно дополнить, может быть, ввести так называемый «метаэфир», но отказываться от самого понятия нельзя ни в коем случае.

Идея доказать экспериментально, что эфир существует, стала главной для гейдельбергского профессора. Он задумал серию опытов с сильными электрическими и магнитными полями, в результате которых можно было бы измерить физические характеристики эфира. Эти опыты Ленард поручил провести своему ассистенту Якобу Лаубу.

Это было нелегкое задание: ведь Лауб был твердым приверженцем теории Эйнштейна и считал, что эфира в природе нет. Но задание шефа – закон, и требуемые эксперименты были проведены. Результаты, естественно, оказались отрицательными – эфир так и не был обнаружен. Об этом Ленард сообщает в брошюре 1911 года и поясняет в примечании: «Возможно, все дело в том, что эти опыты проводил господин Я. Лауб, который придерживается особого мнения, о чем он собирается сам обстоятельно доложить» [Schönbeck, 2000 стр. 13].

Это примечание – не просто свидетельство разногласий между юным ассистентом и всемогущим директором Физического института. Это знак смены поколений в физике: старое поколение не принимает новые подходы, которые для молодого поколения – естественны и понятны. Другими словами это называется «смена парадигмы», которая и происходила в физике в начале двадцатого века.

Как только Эйнштейн узнал о докладе Ленарда, он написал Лаубу, что он обо всем этом думает. Еще недавно он называл профессора гением. Теперь в письме от 27 августа 1910 года оценка совсем другая:

«Ленард в этих вещах сильно заблуждается. Его последний доклад об этом бессмысленном эфире кажется мне почти инфантильным. Далее, исследования, которые он Вам поручил (Зоммерфельд и Покельс мне об этом рассказали), просто смехотворны. Весьма сожалею, что Вы должны тратить свое время на подобные глупости» [Schönbeck, 2000 стр. 14].

И через два месяца, в письме от 4 ноября 1910 года Эйнштейн возвращается к той же теме: «Потом боль из-за этого сумасшедшего Л. Вы правы, что ищете куда уйти, и я Вам в этом хочу помочь». И через неделю еще откровенней:

«Что за вздорный тип, этот Ленард! Весь состоит из желчи и интриг. Вы выглядите в этом деле значительно лучше, чем он. Вы можете от него уйти, а он должен с этим чудовищем орудовать, пока оно его не сожрет. Я хочу теперь сделать все, что в моих силах, чтобы найти Вам место ассистента».

Под интригами здесь понимается следующее. Когда Лауб сообщил Ленарду, что хочет найти себе другое место, профессор настоял на том, чтобы Якоб продолжал выполнять свои обязанности ассистента, пока новое место не будет действительно найдено, при этом распорядился, чтобы деньги за это время в университетской кассе Лаубу не выдавали до последнего дня.

Через несколько дней Эйнштейн докладывает Лаубу о проделанной работе:

«Я написал в Лампа[20]и Нернсту[21], а также дал задание одному хорошо знакомому мне господину, который имеет в Чили влиятельные связи и как раз туда вчера отъехал, подобрать там для Вас место работы. Пусть Ленард копошится. Вы уже одной ногой стоите вне сферы его власти».

О том же Эйнштейн писал в новогоднем пожелании Лаубу на 1911 год: «Я желаю вам веселого нового года, и чтобы Вы поскорее ушли от Ленарда» [Schönbeck, 2000 стр. 14].

Пожелание старшего друга сбылось – летом 1911 года Лауб стал профессором теоретической физики, правда, не в Чили, а в университете аргентинского города Ла Плата. Незадолго до этого, в 1905 году, университет стал государственным и считался одним из лучших в стране. Об этом назначении мы узнаем из письма Эйнштейна Лаубу от 10 августа 1911 года. Здесь же он весьма резко отзывается о моральных качествах бывшего шефа Якоба: «Ленард и его товарищи есть и остаются мерзкими свиньями» [Schönbeck, 2000 стр. 16].

Такую оценку директор Физического института в Гейдельберге заслужил из-за следующего эпизода, ставшего известным благодаря письмам Фридриха Покельса Якобу Лаубу, написанным после ухода Лауба из университета. Эти письма хранятся сейчас в рукописном отделе Немецкого музея Мюнхена. Как мы знаем, Якоб подружился с Фридрихом и рассказывал ему о своих опытах и расчетах. В одном из писем Покельс сообщил Лаубу, что Август Беккер, старейший ассистент Ленарда, опубликовал статью в Трудах Гейдельбергской академии наук и использовал в ней расчеты Лауба, не упомянув его в качестве автора.

Лауб, конечно, возмутился и решил обратиться в академический суд чести, чтобы обвинить Беккера в плагиате. Покельс отговаривал молодого друга от этого шага, который, по его мнению, не имел шансов на успех: голос Ленарда в Гейдельбергской академии был решающим. Так и вышло. В протоколе заседания отделения математики и естествознания Гейдельбергской академии наук от 4 мая 1911 года стояла запись: «доложено доктором Лаубом», однако эта строчка была зачеркнута. И неудивительно: председательствовал на заседании сам Ленард.

Больше ничего о продолжении этой истории из писем Покельса узнать не удалось. Как уже упоминалось, их автор умер в 1913 году.

Если давать общую оценку работам Филиппа Ленарда до Первой мировой войны, то нужно отметить, что независимо от их физического содержания они не содержали никаких политических, идеологических оценок или суждений. В них нет ни капли национализма и антисемитизма, которыми наполнены его поздние труды времен Третьего рейха. Критика Дж. Дж. Томсона легко объяснима личной обидой за неблагодарность английского ученого, не отметившего вклад Ленарда в открытие электрона.

То, что Ленард жестко контролировал все работы, выполняемые в институте, и не давал своим ассистентам свободы научного поиска, было проявлением его личных качеств руководителя и не связано ни с каким «принципом фюрера», ставшим обязательным во всех сферах общественной жизни Германии после прихода Гитлера к власти.

В годы до Первой мировой войны совершенно не заметны и другие особенности «позднего» Ленарда: не было и речи о шовинизме, предвзятом отношении к иностранцам: студенты из разных стран свободно учились и работали в Физическом институте Гейдельберга. Даже «фирменный» антисемитизм создателя «арийской физики» в то время не проявлялся ни в чем. То, что ассистент Лауб был евреем, ни разу не было упомянуто в их спорах об эфире или принципе относительности. Тем более Ленард ни разу не вспомнил о происхождении Альберта Эйнштейна.