Жизнь и дипломатическая деятельность графа С. Р. Воронцова - Оксана Юрьевна Захарова

Граф С.Р. Воронцов, произведенный в 1783 году в генерал-поручики, будучи русским полномочным министром в Венецианской республике, жаждал активной деятельности. Но вскоре понял, что для нее в Венеции нет оснований. В июне того же года он жаловался на невольное бездействие в письмах к брату и просил того похлопотать о переводе [18]. С этой же просьбой он обращался к графу A.A. Безбородко и вице-канцлеру графу И.А. Остерману. В ответ для продолжения службы ему предлагают на выбор Лондон или Париж.

С.Р. Воронцов выбрал Лондон. Тому было несколько причин. Во-первых, это убеждение графа в том, что Англия более выгодный союзник для России, чем Франция; во-вторых, в Англии остались налаженные еще А.Р. Воронцовым связи; и, наконец, в-третьих, уверенность в том, что в Англии будет легче воспитывать детей – сына Михаила и дочь Екатерину.

В письме супругам Воронцовым от 19 марта 1784 года сестра графа Е.Р. Полянская писала: «Поздравляю тебя, друг мой, что ты покидаешь свою скучную Венецию. Мне сказали, что ты назначен в Англию… Княжна Дашкова просила меня, чтобы я сделала комплименты вам обоим, когда буду писать вам… Вы ничего не пишете о Мишеньке, говорит ли он? Я ему вышила кошелек… Прощайте, мои дорогие, мысленно обнимаю вас и моего дорогого Мишеньку и маленькую Катю, которую люблю от всего сердца, хотя ее еще и не видела» [19].

Л. Дессеме. Портрет Е.А. Воронцовой

Казалось бы, все хорошо. Просьба С.Р. Воронцова о переводе в Лондон удовлетворена. Но жизнь внезапно вносит изменения в радужные планы. 25 августа 1784 года на его руках от скоротечной чахотки скончалась графиня Екатерина Алексеевна. 13 ноября в Пизу к Семену Романовичу приехал двоюродный брат его покойной супруги В.Н. Зиновьев, который нашел графа «в жалчейшем положении и печали неутешительной о потере Екатерины Алексеевны» [20]. Не решаясь оставить разбитого горем друга одного, В.Н. Зиновьев покидает Воронцова только 20 января 1785 года, через два дня после приезда к Семену Романовичу двоюродного брата графа И.И. Воронцова (1760–1791), которого нашел «человеком весьма любезным» [21].

Три года, проведенные вместе с женой, С.Р. Воронцов считал счастливейшими в своей жизни. После ее смерти он серьезно заболел, что на несколько месяцев отсрочило его отъезд в Лондон. «Эта болезнь произвела перемену в моем характере и в моих физических силах, – писал он, – моя живость исчезла, и тело мое с тех пор не может переносить ни зноя, ни холода» [22].

С.Р. Воронцов называл себя «политическим новобранцем», которому предстояло изучить не только политическое устройство Англии, но и «<…> характеры лиц, стоявших во главе управления, а также и тех, кто мог занять их места (вследствие частых перемен министерства). Нужно было исследовать различные партии, которые, разделяя страну, имеют одна на другую взаимное воздействие.

Несмотря на трудности, – писал он далее в автобиографии, – я приложил все старания к изучению этого кажущегося хаоса, в основе которого кроется удивительный порядок. Я вменил себе в обязанность основательно ознакомиться с этой своеобразною страною, дабы иметь, при случае, возможность принести пользу моему Отечеству <…>» [23].

На долгие годы Англия станет для Семена Романовича его вторым домом. Он полюбит эту страну, ее государственное устройство, культуру. Здесь он даст образование своим детям, выдаст замуж дочь, и, наконец, здесь он обретет вечный покой.

Из истории русско-английских отношений

К моменту назначения С.Р. Воронцова в Лондон на дипломатическую службу отношения между великими державами были весьма непростыми (причинами послужили так называемый «вооруженный нейтралитет»[38] 1780 года и укрепление позиций России на Черном море). К счастью, так было не всегда.

Средневековые летописцы сообщают, что при завоевании Англии датским королем Кнутом сыновья англосаксонского короля Эдмунда, убитого 30 ноября 1016 года, нашли себе прибежище при дворе Ярослава Мудрого. В историко-критическом комментарии к собственно правовой части так называемых «Законов Эдуарда Исповедника» (появившемся, скорее всего, до 1134 года) говорится не о двух, а об одном сыне короля Эдмунда – Эдуарде, который бежал «в страну ругов, которую мы называли Русией». В стихотворной хронике, приписываемой нормандскому поэту Шефрею Гаймару, написанной около 1150 года, при изложении событий 1016 года рассказывается, что сыновья убитого короля Эдмунда жили в изгнании в Дании, но, узнав, что король Кнут хочет от них избавиться, как от претендентов на отцовский престол, покидают Данию, едут на Русь, пересекают ее в пять дней и приезжают в Венгрию.

Сколько времени пробыли Эдуард и Эдвин при дворе Ярослава Мудрого, не известно, но мы знаем о последующей судьбе Эдуарда. Пробыв в изгнании около сорока лет, он в 1057 году вместе с сыном и двумя дочерьми вернулся на родину и умер в год своего возвращения, за десять лет до завоевания Англии норманнами.

Спустя десятилетия путь Эдуарда и Эдвина на Русь повторила дочь последнего англосаксонского короля – Гита Гарольдовна, ставшая женой Владимира Мономаха [1]. В то время Киевская Русь была государством, не знавшим жестких границ, которые появились (со всеми атрибутами: заставами, столбами, рогатинами, сторожками и т. д.) лишь в Московском государстве[39].

В XV веке Московское государство приблизилось на Западе к границам иностранных государств – Литвы, Польши, Немецкого (Тевтонского) и Ливонского орденов, а на юге стало ближе к Молдавии и территориям крымского хана и турецкого султана [2]. До создания особого внешнеполитического ведомства, учреждения, призванного заниматься вопросами отношений с другими государствами, великие московские князья установили (к 1549 году) регулярные отношения почти с двадцатью иностранными государствами. Успешнее всего налаживались контакты с дальними странами. Ближайшие соседи – Швеция, Польша, страны Прибалтики – вели враждебную политику по отношению к Москве, и поэтому дипломатические отношения с ними отсутствовали вплоть до конца XV – начала XVI века [3]. Если с непограничными западными государствами Москва обменивалась новинками в области техники и служилыми людьми (военными, строителями, архитекторами, медиками), то со Швецией, Литвой и Ливонией она вступала в отношения «поневоле». С азиатскими государствами общение строилось иначе. Нейтрально-добрососедские отношения поддерживались с агрессивными государствами-соседями – этого требовал исторический опыт общения с ними [4].

С 1469 года по 1518 год Московское государство установило дипломатические отношения (начало первых внешнеполитических контактов) с папским престолом (Римской курией), Данией, Венгрией, Венецией, Польшей, Ливонией, цесарским двором, епископством Любекским, Литвой, Испанией, Ганзой, Швецией, Пруссией, Францией.

В середине XVI века английские деловые люди стали искать новые рынки сбыта своих товаров. Так,