Спасти СССР. Манифестация - Николай Феоктистов

– Анатолий Ефимович? Прошу немного вашего внимания.

Молодой голос был незнаком. Сердце у Алика екнуло – все неожиданное сейчас пугало. Он задрал голову, пытаясь разглядеть что-нибудь в щели между пролетами. Безуспешно: свет на площадках выше почему-то отсутствовал.

– Пуговицы пиджака… – протянул тем временем невидимый собеседник с усмешкой, и подошвы Алика словно приморозило к ступенькам, – хорошо придумано. Однако не вздумайте что-то менять, пройдете таможню нормально. А вот Марик ваш потом вас обязательно надурит. Не верьте. Лучше доберитесь как-нибудь до Антверпена, получите там за свои камешки нормальную цену – и будет вам счастье… Анатолий Ефимович? Голос-то подайте.

– Д-да… – с трудом вытолкнул Алик из горла.

«Они все знают!» – билась в конвульсиях одна-единственная выжившая мысль.

Мир вокруг посерел, словно вдруг резко упало напряжение в сети.

– Да не волнуйтесь вы так, я не из Комитета, – прозвучало словно в ответ. – Сейчас скажу что надо, и успеете еще до своего гастронома.

Алик сглотнул, бледнея.

«Совсем-совсем все знают!»

– Так, – веско подвел черту собеседник и заговорил уже серьезно: – В аэропорту Бен-Гуриона с прибывшими репатриантами будут собеседовать офицеры Шин-Бет. Вам предстоит, в интересах государства Израиль, передать им послание. Вы готовы его запомнить, Анатолий Ефимович? Давайте, включайтесь.

– Минуточку, молодой человек… – Алик почувствовал, что его начинает отпускать.

Сделка? Он категорически согласен. Вдох-выдох…

– Да, готов.

– Итак, в предстоящую субботу, всего через семь дней, – начал размеренно диктовать голос, – отряд из тринадцати палестинцев планирует совершить высадку в Тель-Авив с моря. Вооружение стандартное: автоматы, пистолеты, гранаты. Цель операции – захват отеля с заложниками наподобие того, что был проделан в семьдесят третьем, и выдвижение неприемлемых для Израиля политических требований. Запомнили?

– Да, – твердо ответил Алик, – следующая суббота, палестинцы, высадка в Тель-Авиве с моря, захват отеля, семьдесят третий.

– Хорошо… – Говорящий чуть помедлил, потом словно бы нехотя добавил: – Мы настойчиво рекомендуем нашим израильским коллегам учесть при планировании операции гидрологические особенности побережья, неизвестные десантирующимся. В это время года весьма вероятен шторм, низкая видимость и сильное течение вдоль берега, на север. Пересадка с корабля-матки в надувные лодки планируется вне видимости земли, поэтому нужно быть готовым к тому, что десант может отнести заметно севернее, и встречать их следует вдоль береговой полосы, что тянется от южной окраины Тель-Авива и аж до самой Хайфы. Запомнили?

– Да. – Алик судорожно дернул головой.

– Повторите, – повелительно сказал собеседник.

Алик облизнул пересохшие губы, прикрыл глаза и старательно, слово в слово, процитировал сообщение.

– Отлично, – похвалили его. – У вас и правда великолепная слуховая память. Даже интонации схватили… Собственно, это все, что мне надо было до вас донести.

– А вы меня ведь обманули, да? – не иначе как какой-то ершистый черт дернул Алика за язык.

– В смысле? – раздалось чуть недоуменно.

– Сказали, что не из Комитета, – с напором ответил Алик, пытаясь углядеть что-то в темной щели между уходящими вверх пролетами. – Врать – нехорошо!

– Анатолий Ефимович, – протянул голос с укоризной, – а продавать уворованный со стройки цемент разве было хорошо, а? Запомните, многие знания – многие печали. Нет, не обманул. Впрочем, думайте что хотите. А теперь идите куда шли.

Наверху послышались легкие удаляющиеся шаги. Алик чуть слышно хмыкнул и направился вниз. Он успел спуститься еще на несколько ступенек, когда сверху вдруг полетело торопливое:

– Подождите… Постойте… – Было слышно, что собеседник колеблется. Потом все же решился: – Я сказал, что был должен. Но осталось то, что хочу.

– Я вас слушаю, – сухо проговорил Алик, мысленно приготовившись к привычным проклятиям в спину отъезжающего.

– Только вот это никому передавать не надо. Договорились? Это лично вам.

Алик криво усмехнулся и промолчал.

– Во-первых, Анатолий Ефимович, работу по профилю вы там найдете легко. Но не вздумайте по привычке тянуть со стройки – вычислят в тот же день. И сразу надолго попадете в черный список. Запомните: там вам не тут. Но это так, припевочка… – невнятно сказал собеседник и опять замялся. Потом неожиданно зачастил: – Когда приедете на место, сразу отведите свою Лену к хирургу, пусть ей внимательно посмотрят левую грудь. Я уверен, что еще можно отделаться малым страхом. Если вдруг ничего не найдет – проверьтесь у другого хирурга, а потом ходите на прием каждые три месяца.

Алик всхлипнул, втягивая вдруг загустевший воздух, и привалился плечом к стене. Перед глазами поплыли разноцветные круги.

– Удачи вам, – донеслось сверху и следом задумчиво, словно подводя итог: – Она вам понадобится.

Где-то высоко над головой негромко хлопнула дверь на чердак. Ноги у Алика ослабели, и он не глядя сполз на грязную ступеньку.

– Сейчас, Лен, сейчас, – прошептали посиневшие губы, – вот отдышусь только – и сразу в гастроном…

Воскресенье 5 марта, день

Ленинград, Пулково

Серьезные машины всегда красивы. А этот ТУ-134 был серьезен, как кадровый военный, в кои-то веки натянувший на себя вдруг идеально севший гражданский костюм. Плавные линии и зализанные стыки, отсылающие к стратегическим бомбардировщикам шестидесятых, большие круглые иллюминаторы – дань эстетике космической эпохи – и мощные, явно рассчитанные на более тяжелую машину двигатели. Да, все это даже не намекало, а прямо говорило, что в случае особой на то необходимости этот пижон может поменять «обвес» и быстро преобразиться в нечто иное – хищное и целеустремленное.

Хвостовое оперение, из окна аэропорта казавшееся легкомысленным, словно срисованным с ласточки, вблизи обрело свой истинный размер и походило теперь на вздыбленный перед ударом вниз хвост исполинского синего кита. Видимо, так казалось не только мне: пассажиры, по пути к трапу обтекавшие самолет стороной, все равно косились вверх и непроизвольно вжимали головы в плечи.

Я оглянулся: лента подземного транспортера выплевывала в застекленную шайбу причального зала последних попутчиков. Что ж, пора и мне, а то стюардесса у трапа уже начала с легкой обеспокоенностью поглядывать на одинокого подростка, что застрял у выхода на поле. А оно мне надо – привлекать сейчас внимание? И я двинулся к самолету.

Шанс, что КГБ будет потом шерстить пассажиров сегодняшних рейсов на Москву, был немал – не стоит недооценивать Контору. Конечно, Комитет не всемогущ, но «порядок бьет класс», и я предпочел не бодаться с отлаженной системой, а просто воспользоваться чужим свидетельством о рождении. Ради этого пришлось израсходовать дефицитный ресурс брейн-сёрфинга на поиски воспоминаний о квартирных пожарах этой зимы, а затем бренчать отмычками и изымать обреченный в ином варианте бытия документ на своего ровесника. Зато теперь по ступенькам трапа бодро поднимался вовсе даже не Андрей Соколов, а Вася Крюков – именно эти данные остались в кассе на билетном корешке.