Последняя Баллада - Михаил Высоцкий

Наконец показалась долгожданная центральная площадь — ничем иным пустое огромное пространство у подножия величественного Храма на самой вершине холма быть не могло. И едва успела девушка вернуться в человеческий облик, как раздался знакомый голос:

— Машунь, ну ты быстро! Бери свою одежку и дуй сюда, я уже нам столик на двоих заказал, — зазывал из дверей трактира Олег. — Поужинаем. Йося с Харом еще не скоро будут…

Вперед и только вперед! Святой отец Иосиф Киану Арторийский не ведал иных путей и направлений, не знал, что такое отступление, бегство или обманный маневр. Единожды уверовав, озаряемый светом веры, он шел напролом, сметая на своем пути любую ересь. Он не ведал сомнений и страха, пробивая широкой грудью, верой и могучим посохом торный путь сквозь любые дебри мирских забот.

Так и на этот раз. Хитрить? Искать тайные воровские тропы, под покровом тьмы проскальзывая по ту сторону крепостных стен? Нет, нет и еще раз нет — Господь не даст в обиду своего слугу, и, если с верой в сердце пойти прямо через центральные ворота, заблудшие овцы, что не ведают Божьей благодати, не посмеют остановить святого отца…

Однако посмели. По крайней мере они так думали — еще издали приметив великана в монашеской рясе, а подступы к единственным воротам крепости были хорошо освещены, местные стражники преградили ему дорогу, обнажив мечи, натянув луки и приняв на изготовку метательные копья. И, уж конечно, никто не стал падать ниц, исповедоваться и молить о прощении грехов, как, по мнению отца Иосифа Киа- ну, должен поступать каждый язычник, впервые встретивший апостола истинной веры.

Впрочем, ему было не привыкать. В разные времена заблудшие овцы уже пытались пронзить его острыми гладиусами, полуторными бастардами и легкими палашами, филигранными выпадами шпаг и рапир, болтами, стрелами, огнем кремниевых пистолей и автоматов Калашникова. Что взять с грешников, погрязших в своей богопротивной ереси, — святой миссией отца Иосифа Киану было подарить им свет истинной веры, чем он сейчас, помимо прохода в город, и собирался заняться.

— Стоять! Ни шагу больше! Выйти на свет, откинуть капюшон! Почему после заката не в городе? Где подорожная? — тем временем прикрикнул на святого отца начальник местной стражи.

Но того подобными приказами было не смутить: Иосиф Киану уже давно уразумел, что еретики — те же дети неразумные, их лучше не обижать, и если просят выйти на свет и опустить капюшон — значит, так и надо сделать. Благо скрывать нечего — великаны с седой бородой до пояса встречаются достаточно редко, так что ни с одним местным преступным элементом святого отца не перепутают.

— Где подорожная, я говорю?! — продолжал допытываться стражник.

— Господи, вразуми и настави сих сынов Твоих не- разумых! Просвети разум их светом учения Твоего, теплотою благодати Твоея и направи к деланию заповедей Твоих, да прославится имя Твое! Не ведаю я, сын мой, о коей подорожной ты говоришь, ибо милость Господа есть моя подорожная!

— Чего? — возмутился воин, — Старик, что ты несешь! Ты что, из Дома блаженных сбежал?

— Сын мой, не давай злобе завладеть душой твоея, ибо помыслы нечистые во мрак ведут душу твою бессмертную, что Господом нам дана! Опусти свой меч, ибо хоть милостив наш Господь, не ведает он жалости к тем, кто сеет разъединение и раздоры!

— Ты мне угрожаешь? — начал постепенно вникать в смысл сказанных монахом слов стражник, — Да кто ты такой?

— Я лишь смиренный слуга Господа! Сын мой, поведай, что за немощь али скорбь душевная сердце твое гложет? Отчего печали твои и скорби? От болезней али оскудела вера твоя? Открой душу, сын мой, перед Господом, ибо Он есть Милость!

— Какие будут приказы? — обратился к начальнику стражи один из солдат, — Отвести его в Дом блаженных?

— Подожди. Вроде он безвредный… Но что-то я не припомню, чтоб там такие водились…

— Может, он из Осененных Огнем? — предположил другой солдат, — Те тоже начинают неизвестно что нести…

— Может… А может, и лазутчик вражеский… В любом случае оружия не опускать! Ты, старик! Чего про скорбь мою говорил?

— Горе тебя гложет, сын мой, ибо прогневил ты благость Господа нашего, навлекши на себя гнев праведный, павши во глубину греховную! Исповедуйся, сын мой, признай имя Господа, открой душу свою, ибо лишь сим прощение заслужить можешь! Гложет тебя утрата тяжкая за детей, али за родителей, али за супругу твою? Не гневись, сын мой, не давай волю ярости…

— Слушай, старик, — в очередной раз попытался вразумить странного нарушителя порядка воин, — ты что, хочешь все мои неурядицы в личной жизни услышать?

Солдаты вокруг злобно захихикали — им, видать, самим уже надоело друг другу на судьбу жаловаться, а тут такой случай, старик-великан сам хочет все услышать, как будто не знает, что в последнее время ничего, кроме бед, и не происходило в мире.

— Воистину лишь исповедь перед Господом облегчит душу твою! — кивнул святой отец.

— Ну что же, слушай: жена стерва, дети от рук отбились, отец спился, брат в боях с нечистью сгинул, жрать нечего, пиво дрянное, а еще, говорят, скоро война и весь наш Орден нечисть проклятая со свету сживет!

— Господи Боже, прости землю сию, что раздорами раздираема, и рабов Твоих, что видят лишь беды свои, не разумеючи Твоего провидения… — начал Иосиф Киану, и так плавно потекла его речь, что, реши сейчас пройти через ворота крепости вся татаро-монгольская Орда во главе с самим Чингисханом, никто бы их даже не заметил…

Игорь Иннокентьевич Ариев (которого иначе как Игорь Харлей, или просто Хар, никто никогда не называл) с мастерством увлекать чужие умы мудрыми речами был знаком разве что чисто теоретически. Риторика как наука об ораторском искусстве не была среди его приоритетов, парень любил точные отрасли знаний, где проблемы решались логикой или в крайнем случае отверткой и гаечным ключом. Талантливый механик, способный из ирбитского «Урала» сделать настоящий «Харлей Дэвидсон», предпочитал человеческому

зз

обществу, где все никак не мог найти себе достойное место, общество техники, логики и цифр. Не в силах понять поведение знакомых девушек, он мог часами рассуждать о преимуществах и недостатках бесступенчатого клиноременного вариатора и автоматического центробежного сцепления относительно стандартной механической коробки передач и цепной передачи на заднее колесо.

Не обделял вниманием он и другие научные дисциплины. Так относительно недавно на глаза попалась двухтомная иллюстрированная монография, посвященная архитектурным особенностям средневековых фортификационных сооружений. Ну и, понятное дело, была проштудирована от корки до корки, хоть никакой практической ценности, казалось бы, для инженера-механика не представляет. А вот сейчас понадобилась — именно из анализа нарушенной целостности оборонного комплекса Хар сделал вывод о наличии тут тайного хода.

Однако ход на то и тайный, чтобы не бросаться в глаза. Ничего в окрестностях достопамятного сухого дерева, где парень начал свои поиски, не намекало, что где-то здесь предусмотрительные строители оставили лазейку для незваных гостей. Да к тому же темнота не способствует продуктивности поисков — солнце село, и лишь огонь горящих на стене факелов давал Хару хоть какой-то свет.