Кочевник - Сергей Алексеевич Ковалев

Страж порядка бросил на него короткий взгляд и принялся бить куриные яйца о сковороду.

– Купить? Я могу только отобрать. И вообще, за ужином дел не веду. Дай пожрать спокойно.

– Как ни приду, так ты жрешь. – Шал поставил пулемет на письменный стол и скинул панаму.

– Так ты приходишь, когда я жрать сажусь. Нюх хороший, да?

– Не жалуюсь.

– Сам-то будешь? Жарить на тебя?

– Я, конечно, в застенках яичницей еще не лакомился, но спасибо, не хочу.

– Могу не только ужином угостить, но и ночлег организовать, – Самат хохотнул. – В обезьяннике. Там сегодня не занято. Зато платить за гостиницу не надо.

– Нет. Я лучше в караван-сарай пойду. Там душ есть. А у вас в камере блохи и вши сожрут.

– Ты жусан[6] за зданием нарви. Блохи его не любят.

– А вши?

– А вши, ну не знаю. – Самат снял с плитки сковороду и подошел к столу. – Убирай эту хрень, – он кивнул на оружие. – Где взял?

– Где взял, где взял… Там нету уже! Реквизировал. Один ты, что ли, отбирать умеешь?

– Джигит! Арматур-батыр[7]! – саркастически хмыкнул Самат. – Чай пей. Чайник горячий.

– Вот чаю выпью. – Шал с радостью воспользовался предложением и плеснул полкружки кипятка, добавив заварки из маленького чайничка. – Жарко. Не знаешь, когда дождь будет?

– Не знаю. Казгидромет уже лет двадцать не работает. Но слышал я, старики черную корову ищут. Как найдут, обряд будут проводить. Глядишь, закончится жара и дождь пойдет.

– Надеюсь. – Шал подошел к доске с ориентировками и стал всматриваться в портреты преступников. Преобладали нарисованные карандашом изображения, точно передавая приметы разыскиваемых личностей. Работающие принтеры были редкостью, поэтому на стареньком компьютере составляли фотороботы, а с них потом вручную и переносили все на бумагу. Художники были на вес золота, работы для них хватало, поэтому жили они в относительном достатке.

Увидел Шал и тех знакомцев, что днем отправил к праотцам.

– Так. Балык, Бзал и Карлос – трупы, можешь вычеркивать.

Самат оторвался от яичницы, проследил за пальцем Шала и кивнул.

– Отработал уже? А доказательства где?

– Поверь мне на слово.

– Слово к делу не пришьешь. На основании чего тебе награду выдавать?

– Их смерть для меня уже награда. Кровники мои. А если нужны обстоятельства смерти, пожалуйста. Карлос – поперхнулся опиумной трубкой в «Навате». Балык не учел температурный режим окружающего воздуха. Жара и холодная вода – сам понимаешь, такой удар по организму, а сердце, наверное, слабое было, вот в Таласе и утонул. Бзал – умер от потери крови. Балыка ты навряд ли найдешь, движется сейчас с потоком к Мойынкумам, а где найти этих двоих, могу сказать. Если Карлоса еще не закопали за «Наватом».

– А ты затейник, Шал.

– Да нет. Просто действую по обстановке.

– По обстановке, конечно… И смерть им подобрал в соответствии с их погонялами?

– Ну правда, так получилось. – Шал невинно улыбнулся.

– Ну ладно. Спасибо, что предупредил. Скажу своим, чтоб этих не искали. А ну пшли вон! Задолбали! – Самат отмахнулся от назойливых мух, кружащих над едой.

– А на площади кто загорает? Что-то не узнал их в гриме. Мух много. Кстати, прикинь, те, что с площади, уже сюда прилетели?

Самат поперхнулся.

– Э! Ты че, блин, завязывай! Я же кушаю!

– Да ты поел уже. – Шал ухмыльнулся и демонстративно отхлебнул чаю.

– Да перехотел уже! – Самат оттолкнул сковороду и откинулся на стуле. – То наши уроды! Одной ногой на двух камнях устоять хотели, собаки! Снюхались с кем-то из банды Ирга́ша и пару девчонок беспризорных за стену хотели переправить. Работорговцы, мать их! Слыхал про Иргаша?

– Угу.

– Уже когда сменяли они девчат, мы их и взяли. Бандиты, правда, живыми не дались, отстреливались до последнего, зато наши уцелели. Следствие и суд короткие – сам знаешь, что за это полагается. Вот и вялятся сейчас на площади.

– А ноет по ним кто?

– Да жены и ноют, кто ж еще. Кормильцев же повесили. Им сейчас или на панель, или вербоваться в Шымкент, на хлопковые поля.

– Равнозначный выбор. На полях сложнее, конечно, но…

– Ясное дело, это не ноги раздвигать.

– Это нам с тобой так кажется. – Шал отставил кружку и достал папиросу. – А им терпеть грязных, вонючих мужиков, которые и побить могут, и не заплатить. Так что неизвестно, что легче, ноги раздвигать или на полях горбатиться.

– Любишь ты все усложнять, – покачал головой Самат.

– А ты упрощать, – поддел родственника Шал. – Ну ладно. Пойду я. Отдохнуть хочу, устал. Так возьмешь пулемет?

– Я тебе что, коймаши[8]? Иди на склад да меняй.

– Бумагу пиши.

– Вот ты бюрократ! – проворчал Самат и достал огрызок бумаги. Быстро написав записку кладовщику, протянул ее Шалу. – Не наглей только там.

– Как получится. – Шал снова подошел к доске и ткнул пальцем в портрет. – Ахмеда встретишь, не трогай его. Он мой.

– Ладно. А ты тогда к Сухому ручью не ходи, его там нет, – засмеялся Самат, намекая, что прекрасно знаком с классикой.

Но Шал ответил серьезно.

– Я знаю, где он.

– Ну давай тогда, удачи. Смотри там в оба! Не подставься под пулю.

– Не дождешься!

Кладовщик, по совместительству заведуя в комендатуре вооружением, с радостью принял пулемет и предложил за него пистолет «стечкина» в потертой пластиковой кобуре, естественно, с доплатой с его стороны. Шал в раздумье повертел его, но согласился. Патроны «девятки» в коммерческом обороте найти сложнее, чем другого калибра, но коймаши давал в придачу пять полных обойм. Подумав, Шал отдал ненужный «макар» и коробки с пулеметной «семеркой», поменяв их на банку пороха, десяток пачек папирос и несколько магазинов «пятерки». Все же эти боеприпасы можно использовать не только как платежную единицу, но и по прямому назначению, благо «ксюха» имелась. Ну а порох лишним не будет, патроны для обреза и ружья чем-то нужно заряжать, и неизвестно, как с этим обстоят дела на востоке, куда предстояло отправиться с утра. Пожав друг другу руки, оба расставались в прекрасном расположении духа и взаимных пожеланиях долгих лет жизни.

«Не особо-то я и снаглел», – подумал Шал, вспомнив напутствие Самата.