Убить чужой рукой - Лиза Гарднер

— Отлично. — И Бобби вырвало на асфальт.

— Мне жаль, — тихо сказал Лофтус.

Бобби снова опустился на сиденье и закрыл глаза.

— Да, — отозвался он. — Мне тоже.

Потом пришли друзья. Коллеги — группа поддержки — учили его, что он должен говорить. Его допросят следователи из прокуратуры штата. Он должен отвечать чистую правду, но по возможности коротко. Он имеет право на адвоката — за счет штата Массачусетс. У него есть право отказаться отвечать на вопросы, если он почувствует себя неловко. У него есть право не давать заведомо невыгодных для себя показаний.

Ему следует помнить: применение силы допустимо лишь в том случае, если твоя жизнь или жизнь другого человека находится под угрозой. Нужно принять это к сведению, когда следователи начнут задавать вопросы.

Окружной прокуратуре потребуется, вероятно, по меньшей мере две недели для изучения дела. Следователи исследуют его винтовку, проанализируют записи разговоров между ним и командным постом. Проведут баллистическую экспертизу и допросят всех, включая коллег Бобби, женщину, ребенка и старого доброго мистера Харлоу.

Когда расследование подойдет к концу, окружной прокурор определит, есть ли основания для возбуждения уголовного дела. Если Бобби имел право стрелять, то все в порядке. Прокурор объявит свой вердикт, и Додж снова вернется к работе. Но если прокуратура решит начать судебный процесс…

Впрочем, не стоит опережать события.

С этой минуты считается, что Бобби ушел в оплачиваемый отпуск. Неплохая идея — есть время, чтобы успокоиться. И поговорить с другими людьми, пережившими подобное, — такую встречу устроить нетрудно. Если он захочет, можно даже записаться на какой-нибудь психологический тренинг. В управлении есть специалист, которого все очень рекомендуют. И это будет говорить в пользу Бобби.

Убийство — всегда большая проблема, даже для полицейского. Чем скорее он справится с ней, тем быстрее сумеет войти в обычный ритм жизни.

Ребята из управления ушли, и их место заняли следователи.

Половина четвертого утра. Бобби провел на ногах почти двадцать два часа. Он поехал вместе со следователями в окружную прокуратуру. Там они пили обжигающий кофе и сидели вокруг исцарапанного деревянного стола, совсем как старые приятели, собравшиеся поболтать о том о сем.

Бобби был страшно измотан. Огромная доза адреналина, хлынувшего в кровь, чертовски утомила его, но Бобби по-прежнему оставался снайпером — человеком, который способен свести весь мир к одной точке в перекрестии прицела и часами не утрачивать внимания.

Машина завертелась.

Где находился Бобби, когда ему позвонили?

В «Бир гарден», в Бостоне. Бобби тут же добавил, что выпил колы (бармен может это подтвердить) и слегка перекусил.

Его смена должна была начаться в это время? Или она уже закончилась? Когда Бобби сказал, что отстоял пятнадцать часов на посту, все нахмурились. Оговорка о его способности проводить много времени на ногах, видимо, ему не помогла.

Как быстро он добрался до места происшествия? Что помнит из своего разговора с лейтенантом Джакримо? Они выискивали, за что можно зацепиться, и потому Бобби начал отвечать односложно. В воздухе повисла смутная угроза, но он не сумел определить ее источник. Следователи наконец сдвинулись с мертвой точки, но атмосфера осталась крайне напряженной. Вопросы становились все коварнее, а ответы — все категоричнее.

Ему пришлось объяснить, почему он решился войти в дом мистера Харлоу. Он описал свою «точку» на ломберном столике, растолковал, зачем открыл окно и почему стрелял пулями с утяжеленным наконечником.

Что он увидел? Кого?

С этим Бобби справился лучше. Он видел белого мужчину. И белую женщину. Он не называл их по именам и не давал определений: муж, жена, ребенок. Бобби оставался подчеркнуто нейтральным. Он застрелил мужчину, но в этом не было ничего личного.

Наконец они добрались до сути дела. Он знал, что его жертва — Джеймс Гэньон?

И впервые Бобби запнулся.

Жертва. Интересный выбор слова. Этот мужчина уже не преступник, который наставил пистолет на жену и чуть не спустил курок, он — жертва. Бобби подумал: сейчас, вероятно, самое время попросить себе адвоката. Но он этого не сделал.

Он отвечал по возможности искренне. Лейтенант Джакримо сказал, что это, наверное, семья Гэньонов, но Бобби не получил тому никакого подтверждения.

Следователи слегка расслабились. Они успокоились? Или подозревают его? Трудно сказать. Они спросили, не встречал ли он миссис Гэньон в неслужебное время.

Нет.

Такой простой, но неизбежный вопрос. Отчего он решился стрелять? Он получил на это дозволение с командного поста?

Нет.

Жертва словесно угрожала Бобби или другому полицейскому?

Нет.

Жертва словесно угрожала своей жене?

Бобби этого не слышал.

Но у жертвы был пистолет?

Да.

Мужчина стрелял?

Люди слышали выстрелы.

Да, но до того, как Бобби приехал. А потом? Бобби видел, чтобы жертва стреляла?

Мужчина нажимал на курок.

Значит, он стрелял?

Да. Нет. Не уверен. Все произошло слишком быстро.

Так жертва не стреляла?

Не знаю.

Возможно, жертва просто целилась из пистолета? Ведь некоторое время до того она именно это и делала?

Палец мужчины лежал на курке.

Но он его не нажал? Или он пытался застрелить жену?

Я подумал, что это прямая угроза.

Почему, патрульный Додж? Почему?

Потому что этот мужчина улыбался. Но Бобби этого не сказал, вслух же он произнес:

— Мужчина стоял в метре от женщины с девятимиллиметровкой, направленной ей в голову, и держал палец на курке. Я подумал, что это непосредственная и прямая угроза.

Вы и вправду думаете, будто он убил бы свою жену в присутствии ребенка?

Да, сэр, наверное, он бы так и поступил.

Почему, патрульный Додж? Почему?

Потому что иногда, сэр, так оно и бывает.

Следователи кивнули, а потом принялись задавать ему те же самые вопросы еще раз. Бобби знал, как это работает. Заставьте человека несколько раз повторить одно и то же — и где-нибудь он наверняка собьется. Ложь кажется очевидной, а правда — такой ненастоящей. Они протянули Бобби веревку, а теперь смотрят, не затянет ли он случайно петлю на собственной шее.

В половине седьмого они наконец сдались. В душную комнату проникли лучи рассвета, и следователи обрели прежнее добродушие. Они извинились за то, что пришлось задать Бобби столько вопросов («Вы же понимаете»). Это всего лишь часть процедуры. Тяжелая ночь. Всем пришлось нелегко. Но Бобби пошел им навстречу, и это большой плюс, они это оценят. Все просто хотят доискаться до сути («Вы же понимаете»). Чем скорее они узнают правду, тем быстрее случившееся останется позади.