Германо-итальянские боевые операции. 1941-1943 гг. - Илья Мощанский

Конец зимних холодов и приближение обещанного летнего наступления немцев несколько приободрили итальянского главнокомандующего. 4 мая 1942 года Мессе послал в Рим отчет, в котором отказывался от попыток добиться замены итальянских дивизий немецкими.

В конце мая Мессе был вызван для доклада в Рим. Он повез с собой обширную докладную записку, в которой говорилось: «После окончания летне-осенней кампании, по моему мнению, 3 дивизии итальянского экспедиционного корпуса должны быть отозваны на родину. Считаю, что они или, во всяком случае, масса ветеранов, которые их составляют, не в силах перенести вторую зимнюю кампанию». Лишь попав на прием к начальнику Генерального штаба, Мессе узнал о новых «исторических решениях» дуче. Эти решения вызвали у него чувство глубокой обиды: Муссолини намеревался отправить на Восточный фронт целую армию, но не Мессе должен был стать ее главнокомандующим. Разумеется, немцы знали об этом, и только сам Мессе пребывал в неведении до последнего момента.

С конца весны 1942 года экспедиционный корпус итальянской армии стал последовательно получать подкрепления из метрополии. Кроме вышеупомянутого батальона альпийских стрелков «Монте Червино», прибывшего в течение мая — июня 1942 года, структурной перестройке была подвергнута 3-я механизированная дивизия кавалерии «Челере». Оба конных полка («Savoia Cavalleria», «Lancieri di Novara») были сведены в отдельную кавалерийскую группу под командованием полковника Джулиано Барбо. Именно это сводное соединение в мае 1942 года участвовало в боях с войсками Юго-Западного фронта, которые безуспешно пытались нанести немецким войскам поражение в районе Харькова. 3-я кавалерийская дивизия, ставшая в начале лета полностью механизированной, дополнительно получила 6-й полк берсальеров и артиллерию особой мощности корпусного подчинения.

В начале 1942 года Гитлер был крайне заинтересован в итальянских войсках. О причинах подобного интереса позднее рассказывал сам Муссолини во время их свидания в Зальцбурге, состоявшегося в апреле 1942 года. «Во время встречи в Зальцбурге, — говорил Муссолини, выступая на заседании совета министров, — Гитлер признался мне, что прошедшая зима была ужасной для Германии, и она чудом избежала катастрофы… Германское верховное командование пало жертвой нервного кризиса. Большая часть генералов под воздействием русского климата сначала потеряла здоровье, а потом голову и впало в полную моральную и физическую прострацию. Официально немцы сообщают о 260 тысячах убитых. Гитлер мне говорил, что в действительности их вдвое больше, кроме того, более миллиона раненых и обмороженных. Нет ни одной немецкой семьи, в которой не было бы убитых или раненых. Холод превосходил все предсказания и достигал 52° ниже нуля… Столь низкая температура вызвала ужасные явления, такие как потеря пальцев, носов, ушей и век, которые падали на землю как сухие листья, вызывая у солдат панику. У танков лопались радиаторы, и целые бронедивизии исчезали за одну ночь или сокращались до нескольких машин».

Главную новость Муссолини приберег на конец своей речи: «Я могу сообщить Вам, — сказал он, — что итальянский корпус в России будет усилен еще 6 дивизиями и достигнет численности 300 тысяч человек. На восток будут посланы 3 пехотные и 3 альпийские дивизии плюс 18 батальонов чернорубашечников. Для того чтобы попасть на фронт, нашим солдатам придется проделать 3200 км по железной дороге. Я договорился с Гитлером, что переброска будет проведена через Германию, с целью показать немецкому народу, насколько значительно итальянское участие в войне. Гитлер обещал мне, что, когда итальянские силы увеличатся до масштабов армии, им будут предложены такие цели, которые привлекут внимание всего мира».

Гитлер действительно был заинтересован в получении возможно большего числа войск сателлитов для советско-германского фронта. Однако уверенность министра иностранных дел Италии Чиано, что переговоры между генеральными штабами пройдут гладко, не подтвердилась. Итальянский генеральный штаб пытался выторговать максимум немецкого снаряжения для новых дивизий. Особенно настойчиво он просил снабдить их противотанковыми средствами и автотранспортом.

Итальянское командование теперь знало боевую мощь русских танков. Для изучения их боевых качеств в Германию ездила специальная комиссия. После ее возвращения генерал Каваллеро сделал в своем дневнике невеселую запись: «Наши специалисты, посланные в Германию, сообщают о превосходных качествах русского танка Т-34. Мы готовим к выпуску Р40, скорость которого еле достигает 40 км/час, в то время как у русского она равна 56». Танк Р40, о котором упоминал Каваллеро, так и не был запущен в серию до капитуляции Италии в 1943 году. Для усиления армии, посылаемой на Восток, генеральный штаб смог собрать всего несколько десятков трехтонных танкеток L3, которые давно уже стали объектом солдатских шуток.

По сравнению с 1941 годом положение с противотанковым оружием не улучшилось. Когда Муссолини вызвал к себе Каваллеро на доклад о состоянии вооружения армии, то в представленной сводке указывалось, что итальянская промышленность способна производить в месяц 280 орудий. Однако в ходе беседы Каваллеро пришлось признать, что эта мощность — теоретическая и тут же, в присутствии Муссолини, он исправил карандашом цифру 280 на 160. «Такие скидки делают только спекулянты на черном рынке», — заметил по этому поводу Чиано. Муссолини был возмущен столь явной мистификацией, но успокоил себя следующей сентенцией: «Я убедился, что все они вруны. Только Скуэро (один из заместителей Каваллеро. — Примеч. авт.) — честный. Глупый, но честный». Немецкое командование не оправдало надежд итальянцев.

В ответ на просьбу предоставить противотанковую и зенитную артиллерию Кейтель ответил 6 февраля 1942 года письмом, в котором сообщал: единственно, что может обещать немецкая сторона, — это железнодорожный транспорт. В утешение он напоминал, что германская армия сама испытывает трудности и «снаряжение немецких войск не может быть таким хорошим, как этого хотелось бы». Кейтель торопил итальянцев с подготовкой армии и настаивал, чтобы первый корпус был готов к 1 мая, а второй — к 1 июня 1942 года. 18-го числа того же месяца Каваллеро ответил согласием, но продолжал торговаться, выпрашивая у немцев хотя бы автомашины.

Окончательные детали подготовки корпуса были согласованы во время поездки Каваллеро в Германию в начале мая. Он был принят Гитлером, от которого узнал, что итальянские войска займут на фронте сектор между венгерской и румынской армиями. Гитлер обещал также, что итальянская армия будет всегда использоваться как единое целое. Первое обещание Гитлера было в дальнейшем выполнено, второе оказалось пустым звуком: немецкие генералы по-прежнему продолжали распоряжаться итальянскими дивизиями по своему усмотрению.

Итальянский историк Валори, осуждающий Муссолини за участие в войне против СССР из соображений военно-стратегического порядка, писал о том, что превращение итальянского корпуса в армию было крупной ошибкой. Он считал, что это не усилило, а лишь раздуло итальянское участие, но проблема заключалась не в количестве дивизий, а в их качестве, и поэтому вместо посылки новых контингентов следовало улучшить оснащение уже находившихся на фронте. А в 1942 году единственно, кто протестовал против планов увеличения итальянских контингентов, был генерал Мессе. В середине мая, когда подготовка армии шла полным ходом, он еще ничего не знал о том, что ему не придется командовать ею. Поэтому, прибыв в Рим в конце месяца, он сразу начал оспаривать целесообразность посылки новых дивизий. Опыт пребывания на фронте достаточно хорошо убедил его в этом. Впечатления Мессе от пребывания на Восточном фронте Чиано синтезировал следующим образом: «Как все, кто имел дело с немцами, он их ненавидит и считает, что единственный способ разговаривать с ними — это пинок в живот. Он говорит, что русская армия сильна и хорошо вооружена и что абсолютной утопией является надежда на крах Советов сверху. Немцы одержат летом успехи, и, может быть, серьезные, но решить ничего не смогут. Мессе не делает выводов, но и не скрывает вопросительных знаков, которых много и которые серьезны»[6].