Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

фараонов, чье место однажды заняли, а от своенравных, трудно живших македонцев (суровая земля родит суровых людей, предупреждал Геродот) [18]. Незадолго до смерти Александра Македонского Птолемей – самый предприимчивый из его военачальников, официальный дегустатор его блюд, друг детства и, как считают некоторые, дальний родственник – попросил для себя Египет. Уже тогда проявив семейный талант к лицедейству, Птолемей похитил тело Александра, когда его перевозили в Македонию. Не будет ли от него намного больше пользы в Египте, подумал будущий царь, преградив путь похоронной процессии, особенно в Александрии – городе, который великий герой сам же недавно основал? Туда его и переправили, там и выставили в центре города в золотом саркофаге: он стал реликвией, талисманом, вербовщиком в армию, страховым полисом. (В детстве Клеопатры на том же месте стоял другой саркофаг, из алебастра или стекла: ее двоюродный дед, нуждавшийся в средствах, продал оригинал, чтобы собрать войско. За подмену он потом заплатил своей жизнью.)

Право династии Птолемеев на египетский престол будет отныне держаться на этой тоненькой ниточке, связывающей их с самой легендарной личностью античного мира. Александра Македонского боготворили все рвущиеся к власти, в его плащ облачался Помпей, а Цезарь, по слухам, плакал от чувства собственного перед ним ничтожества. Культ был повсеместным. Александру поклонялись и в Египте, и в Риме. Во многих египетских домах стояли его статуи [19]. Овеянный романтикой образ обладал такой притягательной силой, а история I века была так гибка, что некоторые легенды рисовали его потомком египетского колдуна. Довольно скоро начали поговаривать, что он состоял в кровном родстве с царственным семейством: как все уважающие себя выскочки, Птолемеи были наделены даром корректировать историю[26]. Не отрекаясь от своих македонских корней, основатели династии купили себе прошлое, оправдывавшее их притязания на трон, – как сегодня можно заказать в интернете фамильный герб. На самом же деле Птолемей Первый происходил из семьи македонских аристократов, что ассоциировалось с высоким градусом кипения страстей. Никто в Египте не считал Клеопатру египтянкой. Она вышла из долгой череды злобных, пронырливых, хитрых и часто неуравновешенных македонских правительниц, в число которых входила жившая в IV веке Олимпиада, чьим главным даром человечеству был ее сын, Александр Македонский. Об остальных лучше не вспоминать.

Если за пределами Египта Птолемеи придерживались линии родства с Александром, то внутри страны легитимность их власти подтверждалась сфабрикованной связью с фараонами. Именно эта связь оправдывала браки между братьями и сестрами, считавшиеся египетской традицией. В кругах македонской аристократии с избытком хватало случаев брато– и сестроубийства, но ни одного случая брака между сестрой и братом. Не существовало и греческого слова для понятия «инцест». Птолемеи же довели эту практику до абсурда: из порядка пятнадцати межродственных браков по меньшей мере десять были союзами родных брата и сестры. Двое Птолемеев женились на племянницах или кузинах. Возможно, это делалось ради упрощения жизни: родственный брак, с одной стороны, сводил к минимуму количество претендентов на трон, с другой – избавлял от толпы назойливых свойственников. Он ликвидировал проблему поиска подходящей супруги в чужих краях. А еще бережно поддерживал культ царственной фамилии и возводил Птолемеев фактически в ранг небожителей. Обстоятельства вынудили их обратиться к традиции межродственных браков, привлечение же на свою сторону божественных сил – а без пункта о родстве с каким-нибудь богом не обходится ни одна приличная фальшивая родословная – ее легализовало. Как египетские, так и греческие боги брали в супруги своих сестер, хотя тут можно возразить, что Зевс и Гера были не очень удачными примерами для подражания.

Эта практика не привела к физическим уродствам, но породила некрасивый нарост на генеалогическом древе. Если родители Клеопатры были родными братом и сестрой, что похоже на правду, то у нее, соответственно, имелась только одна бабка и один дед, которые по совместительству также оказывались друг другу дядей и племянницей. И если вы вышли замуж за своего родного дядю, как было в случае бабки Клеопатры, то ваш папа будет вам еще и зятем. Инбридинг должен был стабилизировать семью, но привел к неожиданному эффекту. Передача власти превратилась для Птолемеев в нескончаемый кризис, из которого приходилось выбираться при помощи ядов и кинжалов. Близкородственные браки консолидировали богатство и власть в руках семьи, но вывели на новый уровень понятие «соперничество между детьми». Трудно отыскать члена этого царственного семейства, не прикончившего на своем веку родственника-другого, и наша Клеопатра VII здесь не исключение. Птолемей Керавн[27] женился на единокровной сестре Арсиное II, двух сыновей которой от первого брака вскоре убил; она бежала и потом вышла замуж за своего родного брата Птолемея II, вынудив его развестись с законной женой, потому что та якобы вступила против него в заговор. Эта женщина стала провозвестницей золотого века Птолемеевой истории и первой, кого начали обожествлять еще при жизни [20]. Братско-сестринские браки имели еще одно неожиданное следствие: к добру или нет, но они сыграли на руку царевнам рода. Во всех отношениях равные своим братьям и мужьям, предшественницы Клеопатры знали себе цену. И становились все более напористыми. Птолемеи не стремились облегчить жизнь будущим историкам: все царствовавшие женщины звались Берениками, Арсиноями или Клеопатрами. Проще различать их по ужасным деяниям, чем по именам. Хотя традиция оставалась незыблемой: многочисленные Клеопатры, Арсинои и Береники травили мужей, резали братьев и предавали забвению матерей, а потом возводили великолепные памятники в честь погибшей родни.

Из поколения в поколение семья участвовала, как теперь это называют, в «грабежах, убийствах и дикой анархии»[28] [21], что было слишком даже по весьма нескромным македонским меркам. В этом клане нелегко было отличиться, но Птолемею IV удалось, причем на пике могущества империи. В конце III века до н. э. он убил дядю, брата и мать. Царедворцы не дали ему отравить еще и жену и сделали это сами, как только она произвела на свет наследника. Снова и снова матери посылали войска на сыновей. Сестры воевали с братьями. Прабабка Клеопатры вела одну войну против своих родителей и вторую – против своих детей. Больше всех страдали гравировщики, вырезавшие надписи на монументах: как работать, когда сегодня царственное лицо восходит на трон, а уже завтра нисходит в могилу. Да еще эта неразбериха с датами: каждый новый режим обнулял календарь, вместе с ним обновлялся и титул правителя. Работа замирала всякий раз, когда вспыхивал очередной пожар династической вражды. Когда мать Береники II позаимствовала у дочери мужа-чужеземца, дочь организовала убийство изменника (сама она в будущем падет от руки собственного сына). Не менее выдающейся женщиной