История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия - Перси Бьюкенен

На вершине своего могущества в 750 г. Тан была динамичной, сильной и культурно развитой империей в мире. Ее великолепие настолько поразило японских послов, что Япония преобразила свою архитектуру, искусство и литературу, подражая китайским формам.[23] Это был елизаветинский век, как в предпринимательстве, так и в литературе. О народе говорили, что каждый человек был поэтом, и остроумные фантазии Ли Бо, так же как трогательные, трагические стихи Ту Фу, стали культурным наследием для всего восточного мира.

Великолепие Тан неизбежно слишком обременяло национальные ресурсы. Оно особенно тяжело сказывалось на отдаленных провинциях, на востоке и юге, которые извлекали мало пользы из расходов на императорский двор в Чан-ане. Наводнения и голод охватили регион Желтой реки. В 875 г. в Северном Китае вспыхнуло крестьянское восстание под руководством Хуан Чао, которое серьезно ослабило власть династии, окончательно прекратившей существование в 907 г. Последовала половина века анархии (907–960), названной периодом пяти династий, прежде чем установилось стабильное правление Чжао Куаньиня.

Чжао и его преемники, взяв имя династии Сун, перенесли столицу с запада в Кайфэн в Хэнане, расположенном в центральной части к югу от Желтой реки. Они были гуманными правителями, действуя убеждением, а не мечом. Они смягчили жесткое уголовное законодательство и потребовали, чтобы все смертные приговоры просматривались императором. Их военная слабость рано стала очевидной. Сначала они откупались от захватчиков, но наконец в 1125 г. цзинь, татары из Южной Маньчжурии, захватили Кайфэн и в течение века управляли северными провинциями к северу от Янцзы.

Правящая семья Сун удалилась в Чжэцзян, сопровождаемая большим числом беженцев, так что предки многих из влиятельных семей Южного Китая жили на севере. Династия (государство) Южная Сун довела Великий канал до их новой столицы, нарядной и блестящей Ханчжоу. Этот город был теплой Венецией с озерами и садами. Его картины-свитки, изображающие одноцветный подернутый дымкой ландшафт, и глазурованный фарфор коричневого или серовато-зеленого цвета являются частью сокровищ мирового искусства. Однако империя Сун продолжала страдать от недальновидных политических решений. Ей угрожала еще большая опасность, чем раньше, — она исходила от Темучина, позже названного Чингисханом, который к 1200 г. объединил монгольские племена. Он опустошил и почти уничтожил тибетское царство Си Ся в западной части территории нынешней провинции Ганьсу, затем пересек Великую стену и наметил следующей жертвой государство Цзинь. Цзинь обратилось за помощью к Ханчжоу, но Южная Сун по-прежнему имела зуб против них и фактически помогла монголам оккупировать Северный Китай.

После смерти Чингисхана в 1227 г., когда Золотая Орда повернула на запад и вторглась в Европу, империя Южная Сун получила тревожную передышку. Наконец внук Чингисхана Хубилай нашел предлог для того, чтобы пересечь западную часть Янцзы, прошел через Наньчжао (нынешняя Юньнань) до Верхней Бирмы. Южная Сун подписала унизительный мир в 1259 г. Однако спустя несколько лет монголы развернули решительные действия против Южной Сун, продвинулись, несмотря на героическое сопротивление, по течению реки Хань, пересекли Янцзы и в 1276 г. захватили Ханчжоу. Китайский двор с боями уходил от преследования до побережья Гуандуна. В 1279 г. малолетний император, его министры и генералы погибли при уничтожении монгольскими кораблями южносунского флота.

В империи Северная Сун ученый и администратор Ван Аньши проделал крупномасштабный эксперимент по реформированию государства. Он расширил государственные монополии, известные со времен Цинь, включая большинство видов торговли. Он перераспределил земли, обеспечил семенами крестьян, предоставив ссуды с процентной ставкой от 20 до 30 %, пытался усилить кавалерию, передавая лошадь заботам каждой крестьянской семьи. Ван отдавал предпочтение собственным сотрудникам перед конфуцианской бюрократией, которая ответила саботажем его реформ и осуждением его планов в официальной истории. Разработка программы потребовала бы много времени, она велась в течение лишь двух десятилетий в конце XI в., когда Кайфэну уже угрожали цзиньские захватчики.

Южная Сун породила философа более знаменитого, чем Ван. Это был конфуцианский комментатор Чжу Си, который подчеркивал необходимость «найти причины», что, будучи применено к естественным явлениям, а не к классическим работам, могло бы начать научную революцию. К его истолкованиям конфуцианских текстов относились с таким уважением, что они доминировали столетиями на экзаменах гражданской службы и вряд ли были менее распространенными в Японии.

Хотя при Тан Китаем управляли императоры со смешанной кровью, никогда до 1279 г. все население не оказывалось под иностранным игом. Монгольские татары, кровные родственники китайцев, в культурном отношении были чужды им. Они представляли собой пастушеские и кочевые племена, у них не было семейных обрядов и письменных хроник, хотя имели разновидность фонетического алфавита. Они плохо знали конфуцианскую философию или буддийскую этику.[24] Монгольские татары исповедовали шаманизм, смешанный с мифами, связанными с магией и природой. Когда они правили в Китае, то покровительствовали таоистам. Китайские горожане презирали и в то же время боялись монголов, и монголы некоторое время обсуждали уместность уничтожения всех людей к югу от Великой стены и превращение китайской территории в пастбище.

Конечно, они не были неотесанными глупцами, потому что их военное искусство было почти гениальным. Монголы на лошадях и легковооруженные, с транспортабельными порциями сушеной и сырой баранины, предвосхитили на века тактику блицкрига.[25] Их тактический успех опирался на мобильность; на нанесение тревожащих ударов по главным силам, избегая при этом шоковой атаки; на проникновение на слабых участках для обхода фланга с тыла. Они были также мастерами подрывной пропаганды, используя войну как последнее средство. Корея уступила одним лишь льстивым обещаниям и была быстро превращена в базу для нападения на Японию. Монголы успешно вбили клин в отношения между Цзинь и Сун, прежде чем разгромить их порознь. Нападая на долину Янцзы, они подорвали лояльность мелких землевладельцев, обещая им гарантировать целостность их земельных участков и имущества.

Их военное искусство было сбалансировано варварской наивностью. По существу монголы представляли собой кочевую кавалерию, были хозяевами северной евразийской равнины. С помощью европейских специалистов они разработали технику осады укрепленных городов. Они успешно заставили повернуть назад боевых слонов — неожиданное оружие бирманского царя. Однако в морских сражениях и в десантных операциях их смелость превысила их умение. Они не имели понятия о военной гигиене, поэтому несли тяжелые потери от тропических эпидемий, не могли преодолеть стихийные силы штормов или оказывались разделенными на части на плацдарме высадки, в то время как их спешившиеся войска, страдающие от морской болезни, пробивались через буруны.[26]