Черный телефон - Джо Хилл

Эдди сообщил толстяку, что ищет Питера Килрю, и тот мотнул головой в сторону двери. Топай за мной.

В тускло подсвеченном коридоре за дверью криво и косо висели фотографии в рамках; на второй этаж вела узкая лестница. Пахло сыростью и еще чем-то странным – то ли мужским потом, то ли несвежим тестом, однако Эдди решил прикинуться, что ничего не заметил.

– Тут у нас куча всякого хлама, – жизнерадостно протрубил толстяк. – Давайте повешу вашу куртку. Глаза б мои на это не смотрели!

Эдди сдал верхнюю одежду, и толстяк, задрав голову, испустил дикий вопль:

– Пит, к тебе пришли!

Внезапная смена тембра заставила Эдди вздрогнуть.

Наверху скрипнула половица, и на лестничной площадке появился худой человек в вельветовом пиджаке и квадратных очках в черной пластмассовой оправе.

– Чем могу быть полезен? – осведомился мужчина.

– Меня зовут Эдвард Кэррол. Издаю альманах «Лучший современный хоррор». – Он подождал реакции Питера, однако тот не проявил интереса. – Прочел в «Северном обозрении» один из ваших рассказов – «Мальчик с пуговицами». Отличная вещь! Мне хотелось бы издать ее в сборнике этого года. – Помолчав, Эдди добавил: – А вас не так легко найти!

– Поднимайтесь, – предложил Килрю, отступив на шаг, и Кэррол двинулся по лестнице.

Пузатый брат Питера развернулся к коридору, зажав под мышкой куртку гостя и почту семейства Килрю, однако тут же резко остановился и глянул вверх, взмахнув конвертом.

– Эй, Пит! Пришла мамина социальная страховка! – удовлетворенно крикнул он.

Эдди уже добрался до второго этажа. Питер, не дожидаясь его, шел к открытой двери в торце странно искривленного коридора. Похоже, дом сильно покосился – разок Эдди, сохраняя равновесие, даже пришлось схватиться за стену. Некоторые половицы отсутствовали. У входа в коридор болталась люстра с хрустальными подвесками, заплетенными паутиной и какими-то грязными волокнами, и из тайников подсознания Эдди выплыл горбун, играющий на глокеншпиле первые такты из увертюры к «Семейке Адамс».

Питер занимал небольшую комнату под свесом крыши. У одной стены стоял исцарапанный карточный стол с пишущей машинкой «Селектрик», издающей тихое жужжание. В машинку был вставлен лист бумаги.

– Вы работали? – поинтересовался Эдди.

– Я никогда не останавливаюсь.

– Что ж, отлично…

Килрю уселся на койку, и Эдди перешагнул порог. Пришлось пригнуть голову – потолок нависал совсем низко. У Питера были странные бесцветные глаза и веки с красной каймой, – возможно, аллергия? Он, не мигая, изучал гостя.

Эдди рассказал ему об антологии, упомянув, что может уплатить автору две сотни долларов с последующими авторскими отчислениями. Килрю кивнул, не задав ни одного вопроса, лишь сухо поблагодарил высоким хрипловатым голосом.

– Что думаете о концовке рассказа? – помолчав, неожиданно заговорил он.

– Вы о «Мальчике»? Мне понравилось, в противном случае я не задумался бы о включении его в сборник.

– В университете Катадина мое произведение возненавидели. Этим девочкам в плиссированных юбках – дочкам богатых папочек – мой рассказ не пришелся по душе, а уж финал – тем более.

– Никто из них не ожидал подобной развязки, – кивнул Эдди, – поэтому некоторых она неприятно поразила. Шокирующие финалы не вписываются в мейнстрим.

– В первой редакции гигант затягивает на шее девушки удавку, – объяснил Килрю, – и та, уже теряя сознание, чувствует, что мальчик закупоривает ее дупло пуговицей со смайликом. В итоге я не решился на подобную концовку и уничтожил последний лист. Вряд ли Нунан опубликовал бы рассказ в таком виде.

– В хорроре часто бывает, что мысли, не вошедшие в окончательный текст, придают ему особую силу, – заметил Эдди, чтобы не молчать. Его вдруг пробил холодный пот. – Дойду до машины – возьму бланки договора.

Он сам не понял, зачем это сказал. Никаких бланков в машине не было, просто нахлынуло внезапное желание глотнуть чистого холодного воздуха.

Пригнувшись, он выбрался в коридор и едва не перешел на бег.

Спустившись по лестнице, Эдди заколебался. Интересно, куда делся жирный братец Питера с его курткой? Помявшись, он двинулся вперед, и, чем дальше шел, тем темнее становилось в коридоре.

Под лестницей Эдди приметил маленькую дверцу и дернул ее за ручку. Дверь не поддалась, и он пошел дальше в поисках гардеробной. Где-то совсем близко зашипел жир на горячей сковороде, пахнуло луком, и раздался звон ножей. Толкнув дверь справа, Эдди заглянул в гостиную. На стенах висели головы животных. Длинный тусклый луч из коридора осветил лежащую на столе красную скатерть со свастикой, и Эдди тихо прикрыл створку.

Чуть дальше, по левой стороне, была открыта еще одна комната. Кухня… Толстяк с голым татуированным торсом стоял у кухонной стойки, разделывая кусок печени. В сосках у него болтались стальные колечки. Кэррол хотел было окликнуть жирдяя, однако тот развернулся к плите, обойдя стойку, и принялся мешать какое-то варево. Из одежды на нем были лишь трусы-стринги, и на удивление тощие бледные ягодицы толстяка подрагивали при каждом шаге. Эдди отступил в темноту и осторожно углубился в коридор.

Внизу полы казались еще более кривыми, чем на втором этаже, что вряд ли соответствовало действительности. Тем не менее, похоже, под домом в свое время произошло землетрясение, и фасад его сместился относительно задней части.

Эдди не понимал, почему не повернул обратно. Какой смысл блуждать в темноте в этом странном хлеву? Ноги сами несли его вперед.

Он открыл еще одну дверь слева – ближе к торцу коридора, и тут же отпрянул от вони и яростного гудения мух. Из комнаты пахнуло теплым неприятным душком. Здесь было темнее всего. Похоже, гостевая спальня. Эдди, уже разворачиваясь, краем глаза заметил какое-то движение на кровати. Прикрыв руками нос и рот, он отважился сделать шаг вперед и подождал, пока зрение не приспособится к мраку.

На кровати лежала худая обнаженная старуха, едва прикрытая простыней. Эдди показалось, что она потягивается, закинув тощие руки за голову.

– Простите, мэм, – пробормотал он, снова двинувшись к выходу, и снова остановился, оглянувшись.

Старуха вновь задвигалась под простыней, не опуская рук. Эдди понял, что за запах ощутил, открыв дверь: зловоние разлагающейся плоти. Он встал как вкопанный, уставившись на женщину.

Наконец привыкнув к темноте, Эдди разглядел, что руки старухи примотаны стальной проволокой к изголовью. Глаза обитательницы комнаты превратились в заплывшие щелки, из горла вырывался тихий хрип; под сморщенными мешочками грудей резко выступали ребра. Над кроватью жужжали мухи. Язык женщины высунулся изо рта и облизал пересохшие губы, однако старуха не произнесла ни слова.

Выскочив в коридор, Эдди побежал прочь на негнущихся ногах. Не заметил ли его толстяк из открытой кухни? Он, не раздумывая, проскочил дальше, краем глаза увидев Питера, стоящего на лестничной площадке. Тот вопросительно посмотрел сверху, и Эдди небрежно, удивившись сам себе, бросил на ходу: