Принц для сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

– Подожди, Мелеана! – Эткин, с грохотом копавшийся в дальнем углу пещеры, выполз хвостом вперед, таща за собой что-то бесформенное, отливающее тускло-серебристым цветом. – Вот примерь, это тебе!

– Какая прелесть! – восхищенно ахнула я, поглаживая комок, развернувшийся в тончайшую кольчугу, выкованную из невиданных округлых звеньев. – Эткин, но она похожа… похожа на…

– Правильно! – довольно осклабился летун. – Это моя чешуя, сброшенная минувшей зимой. Обычно мы меняем ее во сне, и нет в мире ни одного короля или рыцаря, не мечтающего заполучить кольчугу из легендарной, непробиваемой драконьей чешуи. Однако этой зимой я не спал, и должен признать: подобная смена шкуры оказалась довольно болезненным процессом. Но, вероятно, это даже к лучшему. Чешуя, сошедшая с бодрствующего дракона, получилась намного прочнее и надежнее. А Ланс любезно пошел мне навстречу и помог сшить для тебя это одеяние. Примерь!

Кольчуга оказалась впору. И надо было наблюдать восторг Ивара, увидевшего меня такой – вышедшей из пещеры, вооруженной и окутанной волшебной кольчугой. Его сказка ожила!

Памятуя о тяжелых испытаниях, выпавших по моей вине на долю Огвура и Ланса, я не стала будить крепко спящих друзей, а вытащила из костра уголек и на камнях утеса торопливо начертала несколько прощальных слов, содержащих извинения и ободрения. Усевшись на спину Эткина, мы с Иваром взлетели к ярким весенним звездам. Я боялась, что уже успела позабыть этот свежий ветер странствий, упруго бьющий в лицо, но оказалось – я переживала напрасно. Дух свободы благосклонно принял меня в свои родственные объятия и повел вперед. Мальчишка что-то ликующе орал, подпрыгивая на скользкой драконьей чешуе и размахивая сдернутой с головы шапкой. Мне даже пришлось придержать этого шального героя, чуть не свалившегося вниз. Впрочем, это казалось мне закономерным: ведь будь Ивар чуточку трусливее – он никогда не проделал бы сего трудного пути, что привел его на берег нашего озера. Жизнь принадлежит храбрым. Жизнь принадлежит тем, кто не боится проходить через даруемые ею перипетии и невзгоды, тем, кто не ленится и не прохлаждается в ожидании чуда, тем, кто верит в удачу. Жизнь опять принадлежала мне.

Мы удачно вписались в восходящие потоки теплого ночного воздуха и взяли курс на Поющий Остров. Я отбросила сомнения, страхи и расслабляющую негу последних месяцев бездеятельности. Отдых подошел к концу. Моя душа исцелилась, трепетно храня в своей глубине неугасающий огонек заветной любви, и сейчас жаждала активных действий. Настал срок обновления…

Сидеть, упираясь спиной в изгиб драконьей лапы, оказалось куда как приятнее, чем в кресле, обитом жесткой, неприятно поскрипывающей парчой. А ведь еще несколько минут назад я с некоторой растерянностью и даже опаской оглядывала отведенные мне покои. Высоченная кровать с балдахином, изящный серебряный столик на тоненьких ножках, во всю стену роскошный гобелен с овечками и пастушками… Я недовольно поморщилась.

«Воистину дворцовый интерьер, чтоб его!» – Цинично усмехнувшись, я ногой пихнула неустойчивый столик. Хрустальные висюльки на золоченом канделябре протестующе зазвенели. Я шепотом ругнулась сквозь зубы. На вышитом шелковыми нитями покрывале выстроилась шеренга разномастных плюшевых уродцев не поймешь какой породы.

– Детство – это период, когда тебе еще не возбраняется спать со зверюшками! – вслух признала я, утрамбовывая игрушечное зверье под подушку. – Ладно, хоть спальня не розового цвета…

– Что, свободолюбивая наша, не по вкусу тебе пришлось хваленое королевское гостеприимство? – Драконья лапа, бесцеремонно просунутая в окно, бережно обхватила меня под коленки и аккуратно переместила во двор.

– Много хорошего – уже плохо! – подтвердила я, устраиваясь у Эткина под боком. – Сначала сладко, зато потом кисло аж до оскомины! Ну не мое это, не мое. Я привыкла оценивать внутреннюю сущность явлений и предметов, а не их наружную, показную сторону…

Гигант одобрительно гыкнул, выпуская облачко дыма.

– Ну уж если мы заговорили о сущности… Вот ты объясни-ка мне, Ульрика, – непоследовательно начал он, – что это за время такое нынче? Вроде и опасность над островом нависла – а всем не до нее! Батюшка твой еще от злоключений в Геферте не оправился, да и в стране после правления Аберона множество внутренних неурядиц образовалось. У братца твоего венценосного тоже хлопот полон рот: весна нынче бурная, ранняя, Рона из берегов вышла – грозится затопить столицу. А дружественный нам рохосский хан Исхаган всерьез обеспокоен предстоящим замужеством принцессы Будур. Поэтому оба владыки хоть и обещают оказать военную помощь, но сами на Поющий Остров – ни ногой… Что же это такое, принцесса?

– Это всего лишь политика, – дипломатично улыбнулась я. – Своя шкура – она куда ближе к телу, чем сумятица в доме соседа…

Эткин раздраженно поскреб свой поджарый живот.

– Вот ты объясни мне, Ульрика, – в том же тоне продолжил он, – что это за время такое нынче? Ты ждешь ребенка, – он загнул один коготь, – Анабель, королева Нарроны, – ждет ребенка, – он загнул второй коготь. – И даже матушка твоя королева Альзира ждет ребенка…

– Это всего лишь власть, – еще шире улыбнулась я. – Когда во главе государства встают личности, не имеющие привычки манкировать[1]своими обязанностями, то они рано или поздно осознают, что власть – это не только приятные права и всесильные полномочия, но еще и долг перед народом, и тяжелые обязанности. У правящих особ эмоции всегда отступают на второй план, а вперед выходят законы передачи престола и необходимость обзавестись наследником трона…

– А как же любовь? – перебил меня любознательный летун. – Почему нынче она словно витает в воздухе?

– Это всего лишь весна, – рассмеялась я. – Весна, несущая любовь. Когда-нибудь и ты, друг мой, познаешь ее неповторимый вкус!

– Ну да, – язвительно хохотнул дракон. – С кем? Боюсь, по этой части мне еще предстоит превзойти даже нашего закоренелого чудилу Огвура. Он-то хоть мужика полюбил, а мне кого прикажешь?

Я сдавленно прыснула, прикрываясь ладошкой. Сапфировые глаза дракона так и лучились безудержным весельем.

– Лучше проснуться рядом со страшной женщиной, чем с красивым мужчиной! – вынес он безапелляционный вердикт.

– А вот Огвур – против… – протянула я не допускающим возражений тоном.

– Поцеловал орочий княжич лягушку, – поэтично пробасил Эткин, – потом залез на серого волка, нагнул волшебную избу на курьих ногах, а напоследок пошел ловить птицу-Сирин… – Он выдержал патетическую паузу.

Я смотрела на дракона выжидательно, ожидая очередной колкости в его фирменном стиле.

– Ну не было в лесу женщин, не было! – мстительно припечатал балагур.

От нашего дружного хохота полегла трава в королевском саду Ширул-эль-шэна.

– Злой ты! – отсмеявшись, заклеймила я.