Волчье логово - Дэвид Геммел

Он вышел из спальни в большую горницу и увидел, что кто-то положил свежую растопку на тлеющие угли очага. Нездешний — заботливый хозяин: обыкновенно осенью огонь так рано не разводят. Ралис отпер и приоткрыл ставню. Луна уже бледнела па светлеющем небе, звезды гасли, и розовая заря занималась над восточными горами.

Заметив какое-то движение, Ралис прищурился и увидел на горном склоне, в четверти мили от хижины, бегущего человека. Ралис зевнул и плюхнулся в кресло у огня. Растопка уже хорошо занялась, и он подложил в очаг пару сухих поленьев. "Вот тайна и разрешилась наконец”, — подумал он. Странно только, что это так его угнетает. Много лет он знал Дакейраса, его красавицу-жену и дочек-двойняшек — и всегда чувствовал, что с этим горцем дело обстоит не так просто. Эта загадка не давала ему покоя и даже, возможно, поддерживала в нем жизнь, между тем как почти все его сверстники уже переселились в мир иной.

Дакейрас мог быть кем угодно — и дворянином, отказавшимся от почестей и богатства, и беглецом, спасающимся от готирской тирании. А теперь все прояснилось. Дакейрас — легендарный Нездешний, убивший Ниаллада, сына короля Ориена. Он же — герой, вернувший дренаям бронзовые доспехи, благодаря чему народ одержал победу над жестокими вагрийскими захватчиками.

Старик вздохнул. Над чем ему размышлять теперь, чтобы скоротать время в ожидании неминуемой смерти?

Он услышал, как встала у себя в комнате Мириэль. Она вошла в горницу — высокая, стройная и совершенно нагая.

— Доброе утро, — весело сказала она. — Как спалось?

— Неплохо. Ты бы оделась, что ли. — Он произнес это ворчливо, резче, чем намеревался. Не потому, что ее нагота возбуждала его, — дело обстояло как раз наоборот. Ее молодость и красота только усугубляли бремя гнетущих его лет. Она вернулась к себе, и он откинулся на спинку кресла. Когда же это желание умерло в нем? Кажется, впервые он заметил это в Мелеге, лет пятнадцать назад. Он выбрал себе пышную бабенку, но так и не смог ничего, несмотря на все ее умелые манипуляции. Утомившись наконец, она произнесла жестокие слова:

"Дохлая птица из гнезда не взлетит”.

Мириэль вышла к нему в узких серых штанах и рубашке из желтовато-белой шерсти.

— Так лучше, господин лудильщик? Он заставил себя улыбнуться:

— Ты мне нравишься во всяком виде, но твоя нагота напоминает мне о том, чего уж нет, понимаешь?

— Понимаю, — ответила она, но он знал, что она смеется над ним. Что она может понять, эта молодежь? Девушка подтащила к огню стул и уселась на него верхом, положив локти на высокую спинку. — Ты говорил что-то о людях, которые охотятся за моим отцом. Расскажи мне о них.

— Они все опасны — и многих я не знаю. Но Морак-вентриец мне знаком. От него нет спасения, и мне сдается, что он не в своем уме.

— Какое оружие он предпочитает?

— Саблю и нож, но он и стрелок отменный. И очень скор — нападает с быстротой змеи. Способен убить кого угодно — мужчину, женщину, ребенка, грудного младенца. У него прямо-таки дар к этому делу.

— Каков он из себя?

— Среднего роста, стройный. Любит зеленый цвет и носит массивное золотое кольцо с зеленым камнем — под цвет своих глаз, холодных и жестких.

— Буду следить, не появится ли здесь такой.

— Если увидишь его, убей сразу. Но ты его не увидишь.

— Думаешь, он не придет?

— Я этого не говорил. Лучше бы вам обоим уйти отсюда. Даже Нездешний не сможет победить всех, кто хочет его смерти.

— Ты недооцениваешь его, лудильщик.

— Ничего подобного. Просто я стар и знаю, как беспощадно к нам время. Когда-то и я был молод, проворен и силен. Но время медленно, как вода, что точит камень, отбирает у нас проворство и силу. Нездешний уже не юноша — а те, что за ним охотятся, находятся в полном расцвете лет.

Она кивнула и отвела взгляд.

— Значит, ты советуешь нам бежать?

— Да, и поселиться под чужим именем подальше отсюда.

— Расскажи мне о других.

И Ралис рассказал ей все, что слышал о Белаше, Курайле, Сенте и прочих. Она выслушала его молча, лишь изредка задавая вопросы. Убедившись наконец, что больше ничего от старика не узнает, она поднялась.

— Я приготовлю тебе завтрак. Думаю, ты его заслужил.

— И что же ты почерпнула из моих рассказов?

— Врага нужно знать. Только знание обеспечивает победу.

Ралис промолчал.

Нездешний сидел высоко на дубе, на сколоченном из досок помосте, и смотрел на запад, где далеко над холмистой равниной маячили шпили Касиры. Милях в четырех слева тянулась Кукурузная дорога, ведущая от Сентранской равнины на юг, к Дренану. Сейчас на ней почти не было движения — кукурузу уже убрали и ссыпали в амбары либо отправили на рынки в Машрапур и Венгрию. Все путники, которых он видел на дороге, ехали в Касиру или окрестные деревни.

Холодный ветер шуршал в листве, и Нездешний сидел тихо, роясь в хранилищах своей памяти. Повоевав в свое время с сатулами, он твердо усвоил одно: бездействующее войско обрекает себя на поражение. В Скельнских горах полно пещер и прочих укромных мест, но враги рано или поздно найдут его, ибо ему придется охотиться ради пропитания, а стало быть, оставлять следы. Нет, солдат, которым он был когда-то, знает один путь к победе: нападение!

Но как, когда и, главное, на кого он должен нападать?

В Гильдию уже внесли плату за убийство. Даже если он найдет заказчика и убьет его сам, охота не прекратится.

Ветер усилился, и Нездешний поплотнее запахнулся в подбитый мехом плащ. Пробег дался ему тяжело — стареющие мускулы ныли, легкие жгло, и сердце стучало, как барабан. Вытянув правую ногу, он потер горящую до сих пор икру, вспоминая все, что знал о Гильдии.

Пятнадцать лет назад она предложила ему свое содействие. Нездешний отказался, предпочитая работать в одиночку. В те дни Гильдия была окружена тайной и действовала негласно. Правила ее были просты. Во-первых, все убийства должны были совершаться с помощью ножа, стрелы или узловатой веревки. Яд и огонь не допускались — Гильдия не желала гибели невинных жертв. Во-вторых, заказчик вносил все деньги в Гильдию и оставлял у патриарха снабженный подписью документ, где излагал причины подобного заказа. Сердечные дела или религиозные распри не могли считаться веской причиной.

Выходило так, что обманутый муж не может нанять убийцу для расправы с женой, любовником либо ими обоими. На самом деле такие тонкости, разумеется, не соблюдались. Если заказчик в своем прошении ссылался на денежные или политические мотивы, никаких вопросов ему больше не задавали. При Карнаке деятельность Гильдии стала хоть и не узаконенной, но куда более открытой. Нездешний улыбнулся. Глядя на Гильдию сквозь пальцы, вечно нуждающийся в деньгах Карнак обеспечил себе еще один источник дохода. Время-то военное, — надо платить и солдатам, и оружейникам, и купцам, и корабельщикам, и каменщикам… Да мало ли расходов?