Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Парадокс Ферми - Феликс Разумовский

Парадокс Ферми - Феликс Разумовский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 78
Перейти на страницу:

— Хм-м, — с видом матёрого торговца скривил губы Щепов. — И сколько же хочет мой большой друг Муса за кольцо, которое, по его же словам, приносит в дом беду?

Честно говоря, перстенёк был ему и даром не нужен. Однако информатору всяко нужно платить, а так и Фатима с дядей Измаилом будут сыты, и дедушка Салих, и внучок Тагир…

— Э-э-э, — на миг задумался Муса, поднял хитрые глаза к вентилятору на потолке, а Щепов с важным видом извлёк бумажник и начал с хрустом вытаскивать купюры — не ахти какие, без нулей. При этом он профессионально, цепким взглядом следил за выражением лица Мусы. Едва глаза у того алчно вспыхнули, как Щепов прекратил отсчёт, встал из-за стола и вытащил из сейфа бутылку водки:

— Ну, дорогой друг?

— Э-э-э, — снова глянул в потолок Муса, зашевелил губами, словно рыба на берегу, а Щепов достал ещё бутылку, добавил банку ветчины и ласково изрёк:

— Ну что, дорогой друг, по рукам?

Где уж простому стукачу до бывалого чекиста… Вскоре кольцо из храма было продано за гроши, Муса, покачиваясь, отправился домой, а Щепов, спрятав в холодильник остатки закуски, принялся вертеть в руках приобретение. Действительно, ничего особенного. Иссиня-чёрный ободок металла, кривовато приделанный невзрачный кристалл… Чувство было такое, что это не украшение, а просто приспособление, чтобы не потерялся камень.

«И такую вот такую гайку замуровывать в стену?..» Щепов надел кольцо на палец, повернул к свету, непонимающе вздохнул и только успел снять и бросить в пепельницу, как дверь открылась и вошла Зоя Дмитриевна:

— Володя, шифротелеграмма. Литер «А». Там такое…

Она запыхалась, и на ней просто лица не было.

«Господи, неужели война?..» Щепов тоже побледнел, но справился, взял внезапно задрожавшей рукой бланк шифротелеграммы… Глянул, прочитал… И с облегчением перевёл дух. Жизнь продолжалась. Правда, уже без Никиты Сергеевича Хрущёва в качестве идейного вождя. У руля корабля развитого социализма встал на вахту новый кормчий. Статный, с выдающимися бровями…

— Володя, что же теперь с нами будет? — тихо спросила Зоя Дмитриевна. — Новая метла… как ещё пометёт…

Уезжать отсюда ей до смерти не хотелось. Жить на берегу Нила Зое Дмитриевне нравилось куда больше, чем на берегу Невы. А песня про берег турецкий,[21]который нам, дескать, не нужен, — она для тех, кто никуда ни разу не выезжал.

— Отставить панику, товарищ капитан, — окончательно взял себя в руки Щепов и кивнул ей — и строго, и ободряюще. — Выше голову, Зоя. Всё хорошо.

А сам подумал о быстротечности и бренности бытия. Взять хоть того же Никиту Сергеевича. Давно ли сюда приезжал, взрывал под гром аплодисментов гранит, принимал высший египетский орден «Ожерелье Нила» и делал президента Насера Героем Советского Союза… И вдруг р-раз! — и бывший лидер уже никто, политический труп, обычный пенсионер. И то хорошо, что не расстреляли, не отравили, не залечили, в крематории не сожгли… Правы были древние: жизнь наша — суета сует. Нескончаемая гонка куда-то за горизонт. С неизбежным финишем на кладбище.

Тут невольно спросишь себя: а что ты смог, что успел в этой бешеной кутерьме?.. Ведь не мальчик уже, на плечах погоны с двумя просветами, а на висках — сугробами седина. А успеть — ни хрена толком не успел. Всё какая-то текучка, истерика, беготня, погоня за призрачными должностями и чинами… Ни книги не написал, ни дерева не посадил, ни дома не построил, ни сына не вырастил. А это значит, что жизнь, по сути, проходит мимо, и это нужно исправлять, покуда не поздно.

— Всё, милая, всё, хрен с ней, с этой политикой. — Щепов подошёл к Зое Дмитриевне, нежно обнял за плечи. — Пойдём-ка домой хлебать твой борщ с салом. Пойдём, малыш, утро вечера мудренее…

О древней побрякушке, валявшейся в пепельнице, он даже не вспомнил.

Клёнов. Ноябрь 1993

Леса по сторонам шоссе стояли скучные, невесёлые, почти полностью растерявшие осенний камуфляж. То немногое, что оставалось, было каким-то блёклым и неживым. Не пышное природы увяданье, а тлен и распад, безобразие умирания. Одни ёлки торчали бодрые, готовые нести свою зелень сквозь зиму, к новой весне…

Клёнов оторвал глаза от пейзажей за окном «Нивы», тяжело вздохнул и плавно, чтобы не потревожить пассажиров, стал входить в поворот. «Вот так, четверть века точно в песок…» А впрочем, что его жизнь по сравнению с тысячами тех, кто строил, налаживал, испытывал, доводил до ума… Которых в одночасье, простым росчерком золотого пёрышка — в никуда…

Пассажиров в «Ниве» ехало трое. Жена Клёнова Бася, их дочка Настя и сибирский кот Леопольд. При имени Бася люди обычно представляют скорбные глаза-миндалины, гетто, мацу, холокост… однако в данном случае имел место не холокост, а ленинская политика партии по отношению к окраинным народам великой страны. По паспорту Басенька была Байныс, а по пятому пункту — алтайка. В далёкие пятидесятые папа Клёнова поставлен был заведовать на Алтае искоренением шаманизма. Как ни странно, высокая партийная должность не убила в нём человеческое — смысл своей деятельности он видел в том, чтобы спасти всех, кого сможет. Один из спасённых много позже вышел на сына спасителя. Пригласил в гости, познакомил с внучкой — Байныс Темировной Юдаевой, специалистом по этнографии…

Клёнов вежливо поцеловал маленькую сильную руку и вдруг понял, что жизнь едва не прошла мимо. Он увидел глубокие, как горные озёра, глаза, тёплую улыбку, длинные волосы цвета воронова крыла… Услышал голос, загадочный и манящий, — хрустальный голос бегущего по алтайским скалам ручья… В общем, забрал Клёнов Байныс в Москву, повёл в загс — и ни на миг о том не пожалел. Правда, долго не было детей. Лишь лет пять тому назад — если верить внучке шамана, с подачи могучего Ульгеня, Священной Белой Матери Ак-Эне и доброй богини Умай — на свет божий явилась Настя. Вон устроилась за спиной в обнимку с котом, куксится, дует губы… С чего бы? Обычно она всегда радовалась поездкам на дачу, возможности прокатиться на папиной «Ниве». За городом она бывала заметно веселей, чем в Москве. Бася говорила, что детям свойственно ощущать ауру злобы, подозрительности и страха, полог обречённости и несбывшихся надежд, висевший над мегаполисом. И это уже не говоря о крови на ступенях Белого дома, на московских мостовых, на стенах стадиона «Красная Пресня», давно смытой осенним дождём…

Стоило Клёнову подумать о дожде, как мысли материализовались — на ветровое стекло упали первые капли. Пришлось на всякий случай сбрасывать скорость, включать фары и под мельтешение «дворников» удваивать бдительность — под колёсами «Нивы» был уже не асфальт, а поблёскивающий каток. Осторожничал не один Клёнов. Чёрная «Волга», ехавшая в том же направлении аж от МКАДа, тоже врубила свет и отказалась от вроде бы запланированного обгона. Чувствовалось, что сидели в ней далеко не бесшабашные новички.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?