Парадокс Ферми - Феликс Разумовский

Петрович отреагировал мгновенно: на автомате, ни о чём ещё не подумав, стал тормозить. И тут же услышал справа рык, подкреплённый тычком ствола в рёбра:

— Вперёд! Пошёл!

— Ох, — сгорбился от удара Петрович, покосился на ствол и, делать нечего, надавил ногой на газ. — Там же люди! Может, кто ещё жив…

Про себя он как раз пересматривал свои давешние соображения о полезности в машине чекиста. Нет уж, такого пассажира в Москву лучше не брать. Горячку пороть ни к чему, но погодя надо будет познакомить его с экстренным торможением, благо тот сидит, не пристегнувшись. Лобовое стекло у «Глобика» крепкое, сделанное на совесть. На подходящем участке наберём скорость, выберем место… И командирская пукалка не поможет.

— Ты о себе лучше подумай, гуманист. — Пассажир рассмеялся отрывисто и зло. — Как бы самому…

Он не договорил. Мягко, так и не выпустив пистолета, откинулся на спинку сиденья. Глаза его закрылись, ноги безвольно вытянулись, подбородок отвалился… Казалось, его сморил сон. Только Петрович слишком хорошо умел отличать живых от мёртвых. Афган научил.

— Спасибо, Боженька, — тихо проговорил он и начал прижиматься к обочине. — Не дал лишнего греха взять на душу…

Остановился он не из-за смерти пассажира (слишком чести много), в основном чтобы сообщить по рации об аварии и заодно позвонить Осе Яковлевичу, чтобы был в курсе. Однако в канале царила гробовая тишина.

Он взялся за телефон… Сотовая связь не работала.

«Глухо как в танке. — Петрович судорожно зевнул и наконец занялся пассажиром. В карманах покойного, или, как написали бы в старинном романе, „у того, кто больше не был Андреем Владимировичем“, обнаружились деньги, презервативы, грязный носовой платок и удостоверение. Петрович открыл красную книжицу, и его передёрнуло. — Тьфу ты, даже здесь врут».

Старинный роман не ошибся — пассажир, полковник ФСБ, вовсе не был Андреем Владимировичем. И в тёзки, видно, набивался по долгу службы, для установления психологического контакта.

Петровичу очень захотелось раскрыть пошире дверцу, взять покойничка за ворот и… А что, кювет подходящий, глубокий, внизу по колено воды. Только чавкнет.

«Нет-нет, так нельзя, — одёрнул он себя. — Всё-таки живой был человек и не мне его судить». Кряхтя, он вытащил мертвеца из кресла, уложил на спальную полку и вернул ему всё, кроме ствола, — на этом свете оружие нужнее. Вернулся за баранку и мягко тронул машину с места. Несмотря на страшную усталость, он был сосредоточен и отлично знал, что делать дальше. Сейчас он доедет до ближайшего поста, сообщит ментам об аварии «Лексуса», а потом — пусть даже небо падает наземь — на парковку и спать. Минуточек на двести бы. И мертвец не помеха. «Глобик» хоть и не поезд, а верхнюю полку заботливые шведы предусмотрели.

Вёрст через десять Петрович остановился возле подсвеченного изнутри домика КПП и… разом забыл про сон. Блюстители закона бесформенными кулями лежали на асфальте. По всей форме, при табельном оружии, очень похожие на сломанные манекены. Будто массовка для фильма ужасов или витрина ларька, где неловкий продавец повалил сувенирные фигурки гаишников.

«Ни хрена себе… — Петрович заглушил мотор, на ватных ногах подошёл и потрогал одно тело, другое. — Холодные. Без вариантов».

— Ладно, ребята, лежите, пока не до вас, — вслух выговорил Петрович. Мздоимцы, бессовестные пройдохи, все они были чьими-то сыновьями, мужьями, братьями, каждого небось ждали дома…

Он вытер руки о штаны и зашагал к домику.

— Эй! Есть кто живой?

Петрович опасливо приоткрыл дверь и сразу услышал мальчишеский срывающийся голос:

— Стой, стрелять буду! Стрелять буду, не подходи!

В углу за столом, вжимаясь спиной в стену, скорчился лейтенант. На его молодом лице проложили дорожки слёзы, в руке ходуном ходил пистолет. Рупь за сто, без досланного патрона.

— Тихо, тихо, тихо, — остановился Петрович и покладисто поднял руки. — Я просто хочу сказать, что в семнадцати километрах отсюда по направлению к Краснодару — ДТП. Тяжёлое, наверняка с жертвами. Туда бы «скорую» и…

— Да эти ДТП задолбали уже, весь телефон сорвали, пока работал. — Летёха поёжился, махнул пистолетом в сторону окна, и к его истерике добавилась надежда. — Это ведь твоя фура? Да? Мужик, отвези меня в Кубановку. Домой, а? Я заплачу…

Молоденький, совсем ещё сопливый пацан, в точности как Петрович в Афгане. Только он «рядовухой» так и остался, большим родина, несмотря на незаконченное высшее и боевой опыт, не удостоила. Видать, рылом не вышел.

— Без проблем, отвезу, — честно глядя лейтенанту в глаза, соврал Петрович и осторожно шагнул вперёд. — Только вначале, наверное, нужно трупы убрать. Да, беда… Как вообще всё случилось-то?

Только сейчас до него дошло, отчего эти крики на грани срыва, и пистолет, и сбивчивая речь, и блуждающий взгляд. «Во лбу» у лейтенанта явно был стакан. А может, и не один. Это что же, не стало на Руси нормальных крепких парней? Которые в кризисной ситуации без истерик засучивают рукава и подставляют плечо?.. Что, все спились, уехали, перестреляли друг друга, сменили ориентацию, подсели на иглу?.. Нет, правильных парней у нас ещё хватает. Только искать их надо не здесь.

— Как-как… А вот так. — Лейтенант негромко всхлипнул. — Раз! — и упали все где стояли. И старлей, и прапор, и сержанты. А товарищ майор как раз был в туалете, так и не отзывается, сколько я потом ни стучал… Ну так что, мужик, поехали, а? Денег дам…

— Да не надо мне никаких денег. — Петрович сделал ещё шаг. — Сочтёмся. А вот тела нужно всё-таки убрать, нехорошо это, неправильно. Они же товарищи ваши, однополчане. Вы в каких войсках служили?

— В войсках? — замотал головой лейтенант. — Да ни в каких. Я закончил институт МВД. С отличием. В этом году… И вот… — За окном равнодушно проезжали машины, и паренёк сломался, шмыгнул носом, снова пустил слезу. — Мужик, ты же не представляешь, как это страшно — одному по форме на дороге… Ночью… У нас даже инструкция закрытая есть: форменную одежду поодиночке на людях не светить. Сколько уже случаев было… по голове дадут, удостоверение отнимут, ствол заберут…

— Да уж. — Петрович улыбнулся, быстро сделал последний шаг и резко вырвал пистолет из бледной ладони. Потом коротко развернулся и впечатал мощный хук в левую скулу лейтенанта. Последовал грохот падающей мебели, и всё стихло.

И стала слышна классическая, очень знакомая музыка, доносившаяся откуда-то из-за стенки.

«Это ещё что?..» Петрович двинулся на звук, тронул ручку двери и вошёл в полутёмное подобие кабинета. На столе стоял работающий телевизор. Обрадовавшись, что хоть что-то функционировало, Петрович схватил со стола пульт, но радоваться пришлось недолго.

По всем каналам транслировали «Лебединое озеро»…

«…Таким образом, могу охарактеризовать морально-политическую ситуацию на вверенном мне объекте как благоприятную и не требующую вмешательства.