Остров надежды - Сара Ларк

Хорошая причина для того, чтобы тесней прижаться к Саймону, который обнял ее, защищая от холода, и наклонился к ней поближе, чтобы поцеловать ее волосы.

— Конечно, ты не можешь бить негров! Этого еще не хватало! Что это за люди, называющие себя лордами, леди и джентльменами! Я не верю, что Бог создал негров для того, чтобы они возделывали сахарный тростник для нас. Тогда он сразу бы послал их на острова, и их не нужно было бы завозить из Африки. На кораблях, как говорит мой отец, им приходится очень плохо. Там негров заковывают в цепи!

Томас Рид не участвовал в торговле рабами, но опосредствованно зарабатывал на эксплуатации чернокожих. В конце концов, он торговал сахаром, табаком и другими колониальными товарами, а без рабов там не обрабатывалась ни одна плантация. Однако покупать и продавать людей, ловить их, загонять в корабельные трюмы, заковывать в цепи, хотя их не судил ни один суд, — Томас Рид считал, что это несовместимо с его христианской верой. И ему было все равно, разделяют люди его мнение или нет.

— Но другой работы там нет, — подавленно сказал Саймон, и Нора почувствовала, что пора перевести разговор на тему «покаяния» перед отцом.

— Мы должны сказать папе, что любим друг друга. Ты должен открыто попросить моей руки, а затем мы найдем какое-нибудь решение. Я убеждена, что отец что-нибудь придумает. Если я скажу, что хочу поехать в колонии, он поможет мне!

Нора искренне верила не только в эту возможность, но и в то, что ее отец изъявит готовность выполнить любое ее желание. Без сомнения, она была избалованным ребенком. После ранней смерти жены Томас Рид сосредоточил всю свою любовь на дочери.

— Слушай, мы сделаем это прямо завтра! Ты купишь цветов... Они не очень дорогие, можно купить их на Чипсайд, а если у тебя нет денег...

Саймон нежно улыбнулся. Как ни крути, у Норы явно были практические наклонности. Если он не мог позволить себе романтический жест, то она без всяких жалоб спокойно отказывалась от романтики. Она даже была согласна сама нарвать себе цветов для свадебного букета.

Он еще раз прижал ее к себе.

— Любимая, дело не в пучке цветов! Давай подождем еще пару недель, хорошо? Может быть, появится еще какая-нибудь возможность... Этот Мак-Эрроу, например. Если у него возникнет идея остаться в Лондоне и выступить с речью в парламенте, то ему может понадобиться личный секретарь. А потом в этом же качестве он мог бы взять меня с собой на Барбадос. Кроме того, через два месяца я, по крайней мере, смогу выплатить этот проклятый кредит за свадьбу Саманты. Боже мой, Нора, я же не могу в этом поношенном костюме появиться на глаза твоему отцу, чтобы просить твоей руки!

Нора засмеялась и поцеловала его.

— Любимый, я же выхожу замуж не за твои сюртук и брюки!

Саймон вздохнул. На это замечание Томас Рид, без сомнения, нашел бы что сказать. Однако Саймону все-таки удалось немного отодвинуть планы Норы на потом. Когда-нибудь должно было, наверное, случиться чудо... Саймон взял девушку за руку и повел ее к небольшому озеру посреди парка, над которым уже клубился туман. Деревья отбрасывали длинные тени.

— Сейчас я возьму для нас лодку и поплыву с тобой к островам, — решил он. — Для этого мне нужен всего лишь один пенни. Мы можем представить себе, что это наш остров в южном море, волны разбиваются о берег...

— А еще мы можем совершенно спокойно целоваться! — засияла Нора. — Прекрасная идея, любимый. Ты же умеешь грести? Все лорды и виконты умеют управляться с веслами или нет?

Если быть честным, то опыт Саймона в обращении с веслами ограничивался парой достаточно беспомощных попыток управлять самодельным плотом на озере в Гринборо. Он никогда не учился настоящей технике гребли, но теперь, управляя лодкой, старался изо всех сил, и ему удалось не опрокинуть ее. Однако его частый кашель, который невозможно было подавить, поскольку он орудовал веслами, очень обеспокоил Нору.

На следующей неделе дела влюбленных, конечно, не стали лучше. Наоборот, позднее лето уступило место неуютной осени, и Саймон промерзал до самых костей в своей влажной нетопленой комнате. Зато в конторе Томаса Рида всегда щедро горел огонь в каминах, что, увы, было обычным делом далеко не везде. Некоторым писарям в больших торговых домах приходилось держать перья в скрюченных, замерзших руках, не снимая перчаток, и при этом они заболевали подагрой. Саймон облегченно вздохнул, когда отослал своей матери последние деньги — остаток долга за приданое Саманты. Но тут же озаботился снова. Дело в том, что почти одновременно ему пришло письмо из Гринборо, в котором его мать радостно сообщала о беременности Саманты. Как она надеялась, до рождения ребенка с помощью дальнейшей поддержки со стороны Саймона ей удастся выкупить фамильный серебряный подсвечник, в котором до сих пор, по традиции, стояли свечи каждого отпрыска семейства Гринборо при крещении.

Таким образом, Саймон снова вынужден был посылать ей деньги, хотя Нора строго упрекнула его за это.

— Но они имеют на это право, это ведь наше фамильное сокровище, — защищал он свою мать и сестру. — И нам это тоже пойдет на пользу. Вот когда у нас будут дети...

Его темные глаза, которые до сих пор смотрели на этот серый ветреный день без всякой надежды, загорелись.

Нора вздохнула и плотнее запахнула пальто. Несмотря на плохую погоду, она сопровождала любимого в доки Лондона. Томас Рид доверил своему юному писарю проверку партии табака с Виргинских островов. Капитан корабля считался человеком не очень надежным, так что плантатор, отославший табак, настоятельно просил Рида тщательно сравнить фактическую поставку с фрахтовыми документами. Саймон только что проделал это весьма усердно, хотя при этом старенькое пальто едва защищало его от дождя и ветра. Нора в своей подбитой мехом накидке чувствовала себя лучше, однако заметила, как замерз Саймон, поэтому еще сильней рассердилась на претензии его матери и сестры.

— Наши дети, наверное, родятся где-нибудь на Виргинских островах, на Ямайке или на Барбадосе! — сказала она. — Ты же не думаешь, что твоя мать своевременно вышлет тебе серебряный подсвечник, чтобы крестильная свеча была предъявлена свету в соответствии с общественным положением! О нет, Саймон, эта штука перейдет в семью прекрасной Саманты, чтобы Каррингтоны, не дай Бог, не подумали плохо о леди Гринборо. А ты при этом живешь в какой-то дыре без отопления и даже не можешь купить себе пальто, которое не промокало бы за три минуты! Хватит и того, что ты расплачиваешься за долги своего отца!

И к этому вопросу Нора относилась безапелляционно, тем более что люди, которым задолжал лорд Гринборо, были не благородными дворянами, а довольно хитрыми букмекерами и игроками. Нора, не впадая в лишние сомнения, предложила своему любимому два месяца не выплачивать никаких долгов, а сэкономленные деньги потратить на то, чтобы уехать в одну из колоний. Пусть даже у этих мошенников имелось какое-то влияние в Англии, Нора была убеждена, что оно ограничивалось только Лондоном и до Барбадоса или Виргинии их руки, конечно, не дотянулись бы. Саймон, однако, рассматривал карточные долги как нечто, затрагивавшее его честь, и как истый джентльмен не уходил от ответственности за свою семью, оправдывая благородство сословия, к которому принадлежал. Часто повторявшиеся замечания Норы по этому поводу он обычно не комментировал.