Большая охота - Мэгги Стивотер

– Вы не имеете права меня заставлять, – сказала Мейлин. – Я возвращаюсь в Цонг.

– Ты не можешь, – проговорил Конор с невыносимым беспокойством в голосе.

– Хочешь проверить? – парировала Мейлин.

Конор начал заикаться:

– Н-но ты нужна нам.

– Цонгу я тоже нужна, – и повернувшись к Джи, Мейлин добавила: – А ты можешь оставаться здесь.

Вихрем вылетев из комнаты, она хлопнула дверью и побежала по коридору так быстро, что пламя факелов вздрагивало, когда она проносилась мимо. Мейлин надеялась, что никто не станет ее догонять. Она хотела лишь схватить походную сумку, запрыгнуть на лошадь – и в дорогу. Можно будет придерживаться основных торговых путей, ведущих обратно в Цонг. Она почти добралась до своей комнаты, когда кто-то схватил ее за руку.

– Мейлин.

Это был Финн. Удивительно, как он сумел догнать ее настолько бесшумно. Лицо Мейлин помрачнело. За ним неуклюже переваливалась Джи. Естественно, гораздо медленнее. Но все же не громче.

– Вы не имеете права держать меня здесь насильно! – воскликнула она.

Финн разжал пальцы. Почти презрительно, давая понять, что у него и в мыслях не было удерживать ее физически. В некотором смысле Мейлин стало легче от того, что он не пытался щадить ее чувства, как Тарик или Олван. Она не хотела, чтобы с ней нянчились.

Финн проговорил:

– Однажды я покинул одно место в гневе. Уезжать в гневе – значит, возвращаться с сожалением. Я не хочу, чтобы это случилось с тобой.

«Я не вернусь, – мысленно бросила Мейлин. – Поэтому сожаления не будут иметь значения». Но что-то в том, как он говорил, спокойно и взвешенно, напомнило ей отца, поэтому Мейлин буркнула:

– Я слушаю.

– Ты только что очень плохо обошлась с духом своего зверя, – продолжил Финн. – Джи хоть раз так с тобой поступала?

Глянув на панду уголком глаза, Мейлин почувствовала слабый укол вины… впрочем, недостаточный, чтобы передумать. Вслух Мейлин произнесла:

– Нет! Она практически ничего не делает. Связь возникла по ошибке. Уверена, Джи будет счастливее с другой девочкой.

Мейлин и в самом деле считала, что Джи превосходно подошла бы любой девочке. Тогда в Цонге все решили, что панда подойдет и ей тоже, ведь совсем немногим было известно об ее уроках по боевым искусствам или увлечении стратегиями. Большинство видело в ней лишь девочку с тщательно нанесенным макияжем, красивую настолько, что кроме прогулок в чайном саду или прядения шелка из коконов ей, казалось, ничего больше делать и не нужно было. Джи смотрелась бы прекрасно дома с той самой Мейлин, которую знали все.

– Не уверен, что вы так уж сильно отличаетесь друг от друга, – пробормотал Финн. – Если ты пойдешь со мной, я тебе кое-что покажу. Но если не интересно, уезжай. Не стану тебя задерживать.

Мейлин неохотно пошла за ним в фойе с железной люстрой, а затем через арочную дверь. Они попали в комнату, забитую пыльными зеркалами, музыкальными инструментами и совершенно ненужными, по мнению Мейлин, предметами. Они напомнили ей бесполезное оружие с утренних занятий. Эта комната была заполнена вещами, которые вполне сошли бы за низкопробную замену оружия. Беспорядок вызвал в Мейлин раздражение. «Что за толк, – подумала она, – в комнате с разбросанным старьем? Даже если тут и есть что-нибудь полезное, отыскать не получится».

– Что это за место?

– Это Башня Луны, – сказал Финн. – Комната, где Зеленые Мантии могут наладить более глубокую связь с духами своих зверей.

– С моей связью все в порядке, – решительно отозвалась Мейлин. Джи грузно села рядом с пыльным гонгом. – Она перешла в пассивное состояние в первый же день. Роллану до сих пор это не удается. Финн поднял брови:

– Я бы не стал себя сравнивать с Ролланом. У каждого свой собственный вызов.

Пораженная, Мейлин произнесла:

– Отец говорил мне то же самое.

– Вот и хорошо, – еле заметно улыбнулся Финн. – Он, наверное, мудрый человек. Итак, эта башня не предназначена для тренировок. Скорее для игр или медитаций. Иногда музыка, искусство или логические игры позволяют создать более сильную связь и раскрывают скрытые способности.

Мейлин разочарованно вздохнула:

– Знаю я ее способности, и она ничем на меня не похожа.

Выражение лица Финна посуровело.

– Ты оказываешь всем дурную услугу, когда забываешь, кто ты на самом деле. Разве боевые искусства – это все, что в тебе заложено?

Она открыла рот и тут же закрыла его. Вопрос взбесил ее свой глупостью.

– Конечно же, нет. Но мой дом уже за хватили. А Цонгу и моему отцу нужно сейчас именно это!

– И что потом?

Мейлин беспомощно всплеснула руками.

– Увидим, когда туда доберемся. Если доберемся.

– Может быть, уже слишком поздно что-то менять. Взвесь все, Мейлин. Наверняка твой отец говорил так же.

Финн отвернул рукав, выискивая среди множества татуировок какую-то конкретную. Наконец он надавил пальцем на символ, нанесенный тушью между замысловатым терновым деревом и несколькими пиктограммами. Это был круг, разделенный пополам искривленной линией: одна половина светлая, другая – темная[1].

Мейлин снова поразилась:

– Это Цонгезский символ. Откуда вы его знаете?

– Когда-то я был одним из лучших воинов Зеленых Мантий. В свое время я объехал весь Эрдас. Тебе знаком этот символ?

Конечно же, он был ей знаком.

– Одна сторона светлая, другая – темная. Одна пассивная, другая – активная. День и ночь.

– Противоположности, – добавил Финн, – и при этом обе части составляют единое целое.

Мейлин с трудом сдерживала негодование. Она устала от того, что Зеленые Мантии бесконечно повторяют, что нужно прикладывать больше усилий для связи… Как будто она не старалась!

– И что с того?

Финн указал жестом на предметы в комнате.

– Здесь и выяснишь, – и, видя, что Мейлин убедить все еще не удалось, пояснил: – Я сам пользуюсь этой комнатой. Хочешь, расскажу тебе свою историю?

Она едва повела бровью в ответ. Финн начал рассказывать:

– Моя последняя битва произошла недалеко от Цонга, на берегу Океана. Вместе с братьями мы устроили засаду небольшой группе сторонников Пожирателя. Их было пятьдесят, нас – всего пятеро, но мы и не в такие переделки попадали с духами наших зверей. Да, в одной семье все пятеро братьев оказались Отмеченными, – подтвердил Финн, увидев озадаченный взгляд Мейлин. – Зеленые Мантии называли нас избранными. Считалось, что мне предстоит совершить немало великих дел.