Особо опасная статья - Вячеслав Денисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День миновал середину, и солнце перевалило через зенит. В комнате стало чуть темнее и оттого сразу чуть свежее. Тень на стене от колонны в углу стала на треть шире, тень от люстры вытянулась наполовину. В гостиной работал кондиционер. И Кряжин с удовольствием расстегнул на своей крепкой груди еще одну пуговицу.
– Все готово, – сказал спец, отводя в сторону выходящий из-за уха микрофон.
Кряжин молчаливо поблагодарил его и снова обратил взгляд в сторону Кайнакова, который мучился, выбирая между правдой и умным ответом. Взгляд Кряжина говорил, не скромничая: «Ты видишь, сильный и могущественный человек, – я работаю. У меня дома есть диван и телевизор, в холодильнике запотевшие бутылки с пивом, а в сейфе на работе – груда еще не распахнутых дел. Но я здесь, и я надоедлив. Вы корили меня, что я бездействую, занимаюсь ерундой, вместо того, чтобы выбегать на улицу и спрашивать у прохожих, не видели ли они рыжего мальчика девяти лет от роду. Я видел фото, я объяснил, что нужно говорить в первую очередь при внезапном звонке, а вы этого даже не заметили. Сейчас я хочу помочь, но мне нужна правда. Где она, отец, любящий своего сына?»
– Это государственный проект, – промолвил, наконец, Альберт Артурович.
– Не понял.
– Сделка с «Руром» должна произойти, в случае моего согласия, под кураторством руководства Топливно-энергетического комплекса. В противном случае меня ждет судьба многих очень богатых, но независимых людей. Богатеть в нашей стране позволено лишь тем, кто обогащает своими трудами государство. Точнее сказать, лучших его представителей.
«Я не успел расспросить об этом Смагина по телефону, – с досадой подумал Кряжин, – а мне уже почти показалось, что дело просто в ребенке. В маленьком ребенке».
– Вы сейчас потеряете от горя голову, сделка не состоится, и страна лишится многих миллионов долларов. Это непозволительная роскошь для государства, поэтому делом должны заниматься серьезные люди, чье участие гарантирует успех. Я все правильно перевел с птичьего языка на русский?
– Евро, – поправил Кайнаков и с неприязнью посмотрел на следователя. – Многих миллионов евро. А что касается головы… Ведь я, черт возьми, ее уже потерял. Если вам это, конечно, интересно.
– Нет. Мне это неинтересно. Это должно быть интересно вашему участковому врачу.
Кайнаков посмотрел на Кряжина взглядом, полным неприязни.
– Скажите, Иван Дмитриевич, вы, когда слышите запах цветов, головой в поисках гроба не вертите?
– Это здоровый цинизм, Альберт Артурович, – поспешил объяснить свои мысли вслух следователь. – Но служить в Генеральной прокуратуре и не быть циником – это то же самое, как если торговать углем, не умея отличать антрацит от торфа. Но мой цинизм более безобиден, как если быть губернатором дотационного региона и покупать при этом в личную собственность футбольные клубы.
– Не люблю футбол.
«Я хоть какое постановление о передаче дела вынесу, рассматривать его будет все равно Генеральная, – «важняк» пожевал губами, обдумывая перспективы разговора со Смагиным. – А скажут, что я не захотел искать ребенка. Маленького ребенка. И будут правы. Потому что я на самом деле хочу найти этого ребенка, а, отказавшись от дела, получится, что я добровольно отказался от этой мысли. Любомиров ребенка не найдет. И Костюков не найдет. И Кисенко не найдет. А Вершинин тем более».
– Сейчас начнется детский сад, – предупредил Кряжин Кайнакова, скидывая пиджак. – Поступит звонок, разговор займет чуть меньше двух минут и прервется. Через полчаса вам снова позвонят, но уже из другого места, и разговор снова займет не более двух минут. И так будет продолжаться до тех пор, пока эти люди не выскажут все свои страшные мысли. Пугаться этих мыслей не стоит, ибо не в их интересах делать вашему ребенку плохо.
– Почему две минуты? – машинально спросил Альберт Артурович.
– Потому что бытует ни на чем не основанное мнение, что, если разговаривать меньше ста двадцати секунд, оператор не успеет засечь месторасположение абонента.
– А это точно ни на чем не основанное мнение?
Кряжин кивнул спецу.
– Можно говорить сто восемьдесят, – ответил тот. – А если звонок «транзитный», то и полчаса.
– Глупо, – согласно буркнул Кайнаков и снова потянулся к бутылке.
Следователь оказался проворнее.
– Старший советник, – с яростью наблюдая за перемещением бутылки на столе, выдавил Кайнаков, – правда ли, что в прошлом году вы потеряли заложника?..
– Неправда. Я не старший советник. Я советник.
– Так потеряли или нет?!
– Это не я его потерял, а жена, решившая заплатить по требованию. Если вы намерены сделать то же самое, то давайте сразу условимся не распускать слухов, дабы в следующий раз мне не пришлось выслушивать подобное от кого-нибудь другого. – Поднявшись и приблизившись к спецу у аппаратуры, следователь попросил его подключить к параллельной связи и все четыре мобильных телефона, имевшихся в доме Кайнаковых.
Альберт Артурович, вставая, чуть качнулся и направился к Кряжину. Взял его за рукав, вяло потеребил, из чего тот сделал окончательный вывод о том, что собеседник пьян, и буркнул:
– Ну, Иван Дмитриевич!.. Вас же так зовут? Без обид, ладно? Я слышал, что вы профессионал, но я боюсь повторения того случая. Ну… Ну, словом… Если вы понимаете, о чем я говорю.
– Понимаю.
В декабре 2003 года Иван Дмитриевич Кряжин расследовал дело по факту похищения сына посла Чехии в России. Трое обкурившихся отморозков захватили мужчину, ни слова не понимающего по-русски, и решили получить за него три тысячи рублей. Конечно, они не имели представления, кто оказался в их руках и что вообще они делают. Сын посла дал им номер телефона, и те объяснили, что им необходимо. Уголовное дело было возбуждено по статье «похищение человека». Следователь при помощи переводчика очень подробно объяснил, что самому послу и его невестке следует делать, однако посол и его невестка пошли другим путем. Они принесли требуемую сумму в сумке, как того и требовали наркоманы, и оставили в мусорном баке во дворе одного из домов на Лесосечной. Вернувшись домой, они приняли еще один телефонный звонок, и теперь им было предложено принести три тысячи долларов. Ни слова не говоря следователю, они повторили трюк с сумкой. Вернулись домой, телефон опять зазвонил. Теперь их попросили поставить в бак третью сумку с пятьюдесятью тысячами долларов. Получив и эти деньги, наркоманы убили заложника, позвонили еще раз, попросили пятьсот тысяч долларов и исчезли навсегда. Сумма в полмиллиона великовата даже для посла Чехии, даже при условии уплаты за жизнь сына, и было решено поставить Кряжина в известность о событиях, происходивших за его спиной в течение ближайших суток. К тому моменту, когда Иван Дмитриевич выслушивал слезные заверения через переводчика больше так не глупить, сын консула был мертв уже два часа. В Администрацию Президента и Генеральному из консульства Чехии поступила информация о том, что старший следователь Генпрокуратуры Кряжин в ходе расследования и в результате своих непрофессиональных действий потерял человека. Генеральный информации не поверил. Смагин не поверил. Никто на Большой Дмитровке не поверил. Остальные поверили, в том числе и Кайнаков.