Крылья - Терри Пратчетт

— Стало быть, ты предпочитаешь умереть с голоду? На одном орехе мы недолго протянем.

Гердер жадно уставился на кусочек ореха в руке. Само собой, в Универсальном Магазине номам доводилось есть орехи. Во время Рождественской ярмарки Продовольственный отдел просто ломился от еды, которой обычно не бывает в другие времена года. Орехи тогда шли у номов на десерт. Как закуска перед обедом орехи, конечно, тоже недурны. Но ведь нужен и сам обед.

— И как мы поступим? — устало спросил он.

Одна из бортпроводниц снимала подносы с полки, когда что-то шевельнулось над ней. Медленно подняв голову, она увидела маленького черного человечка.

Он затыкал крошечными мизинцами свои ушки, угрожающе махал всеми остальными пальцами и высовывал язычок.

— Тррррр! — вопил Гердер.

Поднос с грохотом упал на пол. Женщина издала протяжный крик, оглушительный, точно сирена в тумане, поднесла руки ко рту и попятилась. Затем медленно, как спиленное дерево перед падением, повернулась и выбежала за занавеску.

Когда женщина вернулась с другой проводницей, человечек уже исчез.

А с ним и большая часть еды.

— Не помню, когда я в последний раз лакомился копченой лососинкой, — блаженно облизываясь, сказал Гердер.

Ангало, давясь, пробормотал что-то невнятное.

— Разве воспитанному ному пристало так есть лососину? — сурово произнес Гердер. — Разве пристало засовывать в рот кусок целиком и откусывать, что не влезло? Что подумали бы другие, если бы увидели тебя?

— Ждеш-шь… нннет… других, — промямлил Ангало с набитым ртом. — Только… ты… и… Машклин.

Масклин надрезал пакет с молоком; пакет был высотой почти с него самого.

— Неплохо, — сказал Гердер. — Натуральные продукты из пакетов и консервов. Уж с них-то не надо счищать грязь, как приходилось делать в каменоломне. К тому же здесь уютно и тепло. Лучший способ путешествовать. Никто из вас не хочет этой, с позволения сказать, — он неуверенно ткнул в блюдо, — еды?

Масклин и Ангало покачали головами.

На блюде лежало что-то сверкающе-розовое и зыбкое, с вишенкой сверху; и, странное дело, оно вызывало к себе непреодолимое отвращение; казалось, даже после недельной голодовки вы не польстились бы на него.

— И как оно на вкус? — поинтересовался Масклин, когда Гердер набрал в горсть неведомого кушанья и отправил его в рот.

— Розовое,[3]— ответил Гердер.

— Кто-нибудь хочет еще орех? — спросил Ангало, ухмыляясь. — Нет? Так что, выбросить его?

— Нет, — сказал Масклин. А когда они на него оглянулись, добавил: — Извини. Я думаю, ты не должен так поступать. Хорошую еду нельзя выбрасывать, это расточительство.

— Это просто безнравственно, — решительно поддержал его Гердер.

— Ммм! Не знаю, безнравственно или нет, — сказал Масклин, — но, во всяком случае, глупо. Убери это в свой пакет. Кто знает, может, еще понадобится.

Ангало потянулся и зевнул.

— Хорошо бы умыться.

— Не вижу воды, — сказал Масклин. — Возможно, тут и есть где-нибудь раковина, но я не знаю, где ее искать. Наверное, в уборной.

— Что до уборной… — начал Ангало.

— То она с другого конца трубы, — сказал Гердер.

— И держись подальше от проводов, — предупредил кубик.

Ангало озадаченно кивнул и уполз во тьму.

Гердер тоже зевнул и потянулся.

— Надеюсь, эти женщины не будут нас искать, — сказал он.

— Не думаю, — ответил Масклин. — Когда мы жили в Снаружном мире, еще до переселения в Магазин, мы иногда сталкивались с людьми, но даже если они и видели нас, то не верили своим глазам. Они никогда не установили бы этих странных статуэток в садах, если бы видели настоящего нома.

Гердер вытащил из-под рясы портрет Внука Ричарда. Даже в тусклом освещении Масклин узнал человека, сидевшего в кресле. Конечно, газетная фотография была помята и состояла из сотен крохотных точек, и все же сходство было разительное.

— Может, он где-нибудь здесь, среди пассажиров? — задумчиво предположил Гердер.

— Вполне вероятно, вполне вероятно, — уныло согласился Масклин. — Но послушай, Гердер… Возможно, Ангало заходит слишком далеко в своих предположениях, но, может статься, он прав. Возможно, Внук Ричард — обычный человек. Можно допустить, что люди и в самом деле построили Универсальный Магазин для людей. А твои предки поселились там, потому что это теплое и сухое помещение. И…

— Не желаю тебя слушать, — перебил Гердер. — Не надо уверять меня, будто мы такие же существа, как крысы или мыши. Мы — единственные в своем роде.

— Талисман утверждает, что мы прибыли из какого-то далекого места, Гердер, — кротко сказал Масклин.

Аббат сложил портрет.

— Может, и так. А может, и нет, — ответил он. — Какая разница?

— А вот Ангало считает, что разница есть. Если, конечно, это правда.

— Не вижу никакой разницы. Правда бывает разная. — Гердер пожал плечами. — Я могу сказать, что ты — только плоть, кровь, кости и волосы, и это будет правдой. Или могу сказать, что в твоей голове есть нечто, что останется жить после твоей смерти, и это тоже будет правдой. Спроси у Талисмана.

На грани кубика замелькали цветные точки.

— Никогда не задавал ему таких вопросов, — сказал Масклин с ошарашенным видом.

— Почему? А я бы начал именно с этого.

— Он, вероятно, скажет: «Не поддается расчетам» или «Нехватка входных данных». Так он обычно отвечает, когда чего-то не знает, но не хочет признаться.

Талисман ничего не ответил. Световые точки сплелись в другой узор.

— Талисман? — повторил Масклин.

— Я принимаю сообщения.

— Любимое его занятие, когда ему нечего делать и он мается от скуки, — сказал Масклин Гердеру. — Сидит и перехватывает какие-то невидимые сообщения, которые носятся в воздухе. Послушай же, Талисман. Это важно. Мы хотим…

Световые точки замелькали в другом порядке. Многие покраснели.

— Талисман! Мы…

Талисман издал какой-то щелкающий звук, который заменял ему прокашливание.

— В кабине пилота замечен ном.

— Послушай, Талисман, мы… Что?!

— Повторяю: в кабине пилота замечен ном.

Масклин всполошенно оглянулся.

— Ангало?

— Более чем вероятно, — ответил Талисман.