Русский камикадзе - Валерий Рощин

— Или фэйсы отмывать от крови замучаетесь, — растянул в зловещей улыбке губы Клава, нарочито обнажая коронку из белого металла.

Лишь один из пришлых смотрелся щуплым, пугливым коротышкой, глаза беспорядочно бегали, правая рука суетливо и послушно поползла в карман. Но трое других, достаточно высоких и складных, кажется, не собирались расставаться со сбережениями.

— Щас поглядим, кто кровью будет харкать, — буркнул вихрастый и, всадив левым кулаком в поддых стоявшему ближе всех Ганджубасу, молниеносно выставил вперед правую руку.

Тотчас из-под большого пальца с сухим щелчком выскочило лезвие ножа.

Компания Бритого как по команде отступила на шаг. Отступил и Пашка, заворожено глядя выпученными глазами на зловеще поблескивающий металл…

Все в этот миг померкло, все утеряло смысл кроме недлинного — сантиметров в двенадцать, белого лезвия. Белозерову чудилось, будто оно направлено хозяином и смотрит точно в его живот; будто стоит незнакомому пацану распрямить в локте руку и вонзиться оно — это чертово лезвие, прямо в его кишки или селезенку.

И никто не успеет его защитить.

Даже Бритый…

Приятели отступили ровно на один шаг, а Павел продолжал медленно пятиться, пока не запнулся о бордюрный камень и не сел в жирную грязь. Тем временем впереди вспыхнула жестокая драка. Вспыхнула моментально, словно пук сухой соломы, подожженной на сильном ветру. Нерастерявшийся Бритый каким-то образом выбил из руки незнакомца нож, и теперь на небольшом пятачке начался жуткий махач…

Участие в драке не принимали четверо: ползавший на коленях и хватавший воздух широко открытым ртом Ванька Ганджубас; обхватившая обеими руками сумку с добытыми деньгами Юлька; тщедушный чужак с бледным, как мел лицом, прижавшийся лопатками к кирпичной кладке дома. И, наконец, шокированный видом смертоносного лезвия Белозеров. А Бритый, Клава и Валерон в поте лиц сражались с тремя наглецами, попытавшимися пренебречь здешними уличными законами и надругаться над теми, кто эти законы устанавливал.

Они дрались трое на трое. Бритый отменно работал обеими руками — словно в тренировочном бою на ринге выдерживал строгую дистанцию, и попеременно доставал то одного, то другого, то третьего противника хлесткими прямыми ударами.

Клава с дикими возгласами демонстрировал приемы каратэ: подпрыгивал, изворачиваясь вокруг собственной оси, бил пришельцев ногами; иной раз, опять же с высокой нотой на выдохе, проводил чувствительную серию ударов кулаками по грудной клетке.

У Валерона была самая хитрая тактика. Атлетическим телосложением он похвастаться не мог, посему предпочитал находиться подальше от соперников, однако его подвижная фигура регулярно появлялась то слева, то справа, то внезапно оказывалась позади неприятеля. При этом он удивительным образом поспевал приложиться коленкой, кулаком или локтем в самые болевые места незнакомцев.

И вскоре те, под сплоченным натиском компании дружных бойцов стали сдавать: вихрастый уже стоял на одном колене, опустив голову и закрывая ее руками. Тело сотрясалось от жестоких ударов Бритого, плечи и грудь светлого джемпера покрывали пятна крови, обильно стекавшей по щекам, подбородку, шее. Второй смельчак и вовсе рухнул на асфальтовую дорожку. Уткнувшись лицом в приямок, он, как и его товарищ, левой рукой защищал голову, а локтем правой старался прикрыть печень. Третий спиной обтирал кирпичную стену, отворачивал окровавленное лицо и беспорядочно отмахивался от мутузившего его Валерона…

— Всё мальчики!.. Вяжем драку! Всё!! — вдруг забегала меж разошедшихся друзей Юлька. — Не хватало нам еще мокрухи, закончили!!

Бритый, Клава и Валерон по инерции продолжали пинать строптивцев, но азарт угасал, удары слабели…

Скоро они отплевывались и откашливались — непродолжительная драка с максимальной нагрузкой явилась нелегким испытанием даже для закаленных спортом молодых организмов. А Юлька уже занималась промыслом: кинувшись к прижавшемуся спиной к холодным белым кирпичам щуплому сверстнику, она в миг опустошила его карманы — в сумочку перекочевало несколько купюр и горсть мелочи. Та же участь постигла и троих участников драки.

— Так вам и надо, долбогрызы рогатые… Попробуйте суньтесь еще раз в наш район!.. — злорадствовала она, запихивая мятые деньги в сумочку.

Потом, отдышавшись, заговорил Бритый.

Вначале он посмотрел на Павла с обманчивым спокойствием, но через секунду вдруг раздул свои ноздри и бешено крикнул:

— Ты чё, Палермо, кнопаря никогда не видел?! Ганджубасу простительно — ему брюхо отшибли, а ты, какого хрена сопли жевал? Еще раз дрейфанешь перед махачем — я тебе сам храповик сверну.

Белозеров растерянно промямлил, обращаясь и к Зубко, и ко всем остальным членам банды:

— Я и в правду, мужики, не видел выкидных ножей. Вы уж извините за ступор…

— Перед училкой будешь извиняться. А ну подойди к этому фраеру, — кивнул Бритый на владельца ножа.

Палермо сделал три шага и оказался напротив незнакомого парня. Тот покачивался и медленными неуверенными движениями трясущихся рук ощупывал грудь и голову. И ладони, и лицо, и плечи, и живот его были залиты кровью…

— А ну, засвети ему по чайнику! Да так, чтобы с копыт слетел!.. — зло распорядился вожак.

Возразить Пашка не решился. Лидер неприятельской группировки едва стоял на ногах — опрокинуть его труда не составляло. Более того, в другой ситуации Белозеров посчитал бы подлостью добивать ослабленного, беззащитного человека. Но сейчас, под пристальными взглядами пятерых товарищей он обязан был это сделать. Или же трусость, проявленная им в самом начале стычки, так и останется не смытым черным пятном.

Коротко размахнувшись, он заехал парню кулаком куда-то в щеку — туда, где лицо оставалось чистым от крови. Тот издал сдавленный стон, взмахнул одной рукой и упал на спину, крепко ударившись при этом затылком об асфальт.

— Хреново бьешь, — уже без ярости сказал отходчивый Зубко и добавил: — завтра поедешь со мной на тренировку — в боксерский зал. А потом тебя Клава в каратэ поднатаскает. И будешь заниматься, покуда не научишься нормально драться.

Кто-то миролюбиво хлопнул новичка по спине, а Валерон внезапно кивнул куда-то влево:

— Обрываемся, братва. Уходим!..

Взоры товарищей устремились туда же — со стороны дороги, идущей из центра Горбатова, к месту ристалища лихо мчались два милицейских «уазика» с включенными красно-синими мигалками…

В серых сумерках наступавшей ночи спецназовцы услышали за спиной рокот вертолетных двигателей. Нырнув в полосу густого кустарника, росшего под нависавшим утесом, они наблюдали за эволюциями двух винтокрылых машин странной, непривычной формы.

— Не пойму, американские, что ли?.. — пробасил сержант.

— Похоже на то. Нас ищут, — нехотя отвечал майор. — Скоро умотают восвояси — к побережью. По ночам в горах они не шастают.