Окопная правда Чеченской войны - Анатолий Тишин

Борис Лагунов

«Лимонка» № 55 декабрь 1996 г.

От редакции: В начале апреля 96 года три русские девушки, работавшие в обслуге отряда русских строителей в городе Грозном были похищены чеченскими боевиками. Вот что рассказывает дивизионная газета «Защитник России» устами девушек.

— Первый раз нас подняли ночью, — чуть слышно говорила Катя. — Вывели во двор. Ни с того ни с сего стали бить. Сначала были пощечины, потом в ход пошли палки и кулаки. Не гнушались бить и ногами. Насладившись вдоволь, стали успокаивать, расспрашивать — кто мы такие, откуда, где работаем. А потом… насиловали и били, били и насиловали…

Голос Кати дрогнул, но ни одна слезинка не появилась в глазах. Все было выплакано за долгие полтора месяца издевательств, унижения и насилия.

— Мы себя уже за людей перестали считать. К скотине относятся лучше, — сдерживая дрожь в голосе, поддержала Катю Валя. — Всю ночь, не давая уснуть, приходили боевики по очереди и требовали своего. Извращались кто как мог. Заставляли делать то, что в голову нормальному человеку и придти не может. И не дай Бог не понравится — сразу начинали бить. Жестоко, хладнокровно, методично. После этого живого места на теле не было. А с утра — на работу: печь хлеб, шить, убирать, стирать, готовить пищу. И если вдруг днем у кого-то появлялось желание — не церемонились. Отводили в блиндаж и… За день по шесть-восемь раз. А сами издеваются, оскорбляют, говорят, что им нужны только русские рабы и проститутки, остальных, мол, они убьют. Русских за женщин они не считают. У них свои женщины, а мы… Иначе к нам и не относились. Что хотели, то с нами и делали. Кормили по настроению. Наготовишь им, накроешь, а они посадят рядом с собой за стол, едят, а нам запрещают. Смеются, издеваются. И успокаивают — мол, все будет хорошо, скоро отпустят. Сожалеют, что от нас на работе отказались. Сказали, мол, что такие «в списках на числятся». Резюмировали: «Вот так вы им нужны! Плевать на вас русским».

В банде был свой мулла, здоровый мужик лет тридцати. Все время ходил с огромной палкой. Так ему на глаза нельзя было попадаться. Как увидит — заверещит по-своему и бьет этой палкой куда попало. Синяки и опухоли до сих пор не сходят. А Ленке вообще голову пробил. Одному строителю ногу сломал. Его потом убили. Нам разведчики рассказывали, что во время мирных переговоров этот мулла и их старейшина на Коране клялись, что на их территории нет бандитов, заложников и пленных. Врали. Они только друг друга боятся, если у кого-то тейп сильнее. А когда боятся — относятся с уважением.

«Лимонка» №№ 94, 95, 96 июль 1998

Захват

В середине декабря 1996-го года я выехал но Владикавказ для подготовки конференции по проблемам Северного Кавказа. Тогда ко мне обратился молодой человек, который ранее рассказывал, что создал спортивный клуб, около ста членов которого готовы влиться в нашу организацию. Он сказал, что Чечня хочет наладить отношения с Северной Осетией и предложил организовать встречу с Яндарбиевым (тогда он президентом был) и с Удуговым. Договорились: привлечь к участию во встрече членов правительства Осетии. Президент Осетии Галазов решил, что надо налаживать отношения, кто бы ни был в руководстве Чечни, и отправил на переговоры своего советника по правовым вопросам и замминистра внутренних дел. Оказалось, что нас заманили в ловушку, которую подготовили совместно осетинская и чеченская банды. Они считали, что за меня Россия огромные деньги заплатит, а за чиновников — Осетия. Как только мы перешли границу с Чечней, «Урал» перегородил дорогу, откуда-то выскочили человек двадцать с гранатометами и пулеметами, подняли страшный крик, схватили нас, вытащили из машин. Меня ударили в подбородок и прикладом по печени. Забрали все что у нас было: документы, часы, ручки. Нам завязали глаза и связали руки, а потом возили, пока не стемнело. В каком-то лесу нас высадили и объявили, что мы приехали сюда со специальным заданием, а потому через пару дней нас должны расстрелять. Пока же нам пообещали «беседы днем и ночью».

База бандитов находилась в Шалинском районе, близ селения Чержень-юрт. Это бывший пансионат какого-то предприятия. Там осталось несколько полуразрушенных корпусов. Поместили нас в местную тюрьму — комната, окошко, закрытое железным листом, на полу несколько матрасов. С нас сняли одежду и обувь, головные уборы.

На вторую ночь в соседней комнате начались переговоры между группами, организовавшими похищение. За стеной, видимо, делили предполагаемый выкуп. Стоял страшный шум, крики, ругань. Кто-то из нас сказал, что надо залечь на пол. Это нас и спасло. Через несколько минут командир захватившей нас группы (как потом выяснили, его звали Имали Даудов) закричал: «Раз так, мне деньги не нужны!» и, схватив ручной пулемет, забежал в нашу комнату, с криком «Выходи строиться!» от двери выпустил очередь наугад в темноту (была уже ночь). Если б мы стояли, все бы погибли. Тут кто-то схватил его за плечо: «Ладно, хватит». Утром мы увидели, что все стены в дырках.

Через два дня начали вести «беседы», выяснять, какой куш за нас выплатят. Я сказал что у меня у самого денег нет, у родственников тоже. Ну, говорят, все равно получим за тебя столько долларов, сколько сможем взять. Потом мне все время повторяли: «С тобой будет особый разговор. У нас есть приказ Дудаева: расстрелять. Если хотят, чтобы ты живым ушел, за тебя надо заплатить большой куш.»

Я ни разу не просил предъявить мне этот приказ, но всюду, куда бы я не приезжал, мне об этом приказе говорили. Почему именно Дзоблаев, есть же другие политики, которые выступали, как и я? Говорят: другие — это просто шакалы. У Дудаева, видимо, создалось мнение, что меня президент и администрация слушают. Через неделю боевики отпустили капитана ГАИ, которого замминистра взял с собой; Он сказал: я соберу деньги. С этого момента меня держали уже отдельно. Капитана отвезли к границе, а через два-три дня в Осетии собрали миллиард.

Я остался один. Меня держали отдельно, потому что считали, что я — советник Ельцина. Я говорю, что такой должности нет, есть помощники. Они говорят; мы больше тебя знаем, ты работник службы безопасности России, получил задание провести здесь какую-то операцию против чеченского народа, может быть, даже сорвать выборы президента.

Свою роль, по всей видимости, сыграл тот факт, что с нашей помощью была восстановлена деятельность Верховного совета Чечни, после чего Завгаева назначили главой администрации. Теперь Завгаева оплевывают за то, что он мирные договоры подписывал с селениями. А народ действительно хотел подписать договор, чтобы не воевать, а подчиняться законной власти. Но после этого приходили боевики и брали стариков, подписавших договор, за бороды…

Я и не думал, что бандиты захотят отпустить меня за собранный в Осетии миллиард, но потом они сказали; «Мы за миллиард даже полк отпустили бы, но, говорят, они не хотели тебя брать с собой». Дело в том, что советник президента Осетии Джикгаев, когда начались разговоры о выкупе, с ходу сказал, что я к Осетии никакого отношения не имею. Пусть, мол, Россия за него платит. Бандиты сразу мне обвинение предъявили: шпион. А советник еще им подтверждает: мы даже не знаем с какой целью он приехал сюда. Он, наверное, перепугался, а потому сказал: «Вот его оставляйте, он вам нужен». Я ему говорю при бандитах: «Как же так, когда президент Галазов пригласил тебя, мы получили задание, обговорили, из кабинета Галазова вышли вместе». Позднее я узнал, что этого советника после возбуждения уголовного дела следователь прокуратуры приглашал рассказать как было дело, но он отказался. Тогда прокурор республики пришел к президенту Осетии Галазову, пригласили и Джигкаева, а он нахамил и ушел без объяснений.