Принц похищает невесту - Кристина Додд

Тем хуже для него. Бывали моменты, когда она испытывала симпатию к озорному мальчишке-принцу. Однако напыщенный молодой человек не вызывал у нее ничего, кроме презрения.

Ренье погиб от рук заговорщиков, и Сорча подумала о том, что по возвращении в Бомонтань ее ждет такая же судьба. Членам монарших семей полагается спокойно встречать трудности. Страх Сорчи служил доказательством ее трусости, так что к тому моменту, когда Арну обошел теплицу, открыл дверь и добрался до нее, она успела убедить себя в том, что недостойна править страной.

– Бонжур, мадемуазель. А здесь тепло. – Арну обвел взглядом помещение из стекла и дерева. – И хорошо пахнет. Вот только сыро.

Его манера говорить об очевидном раздражала.

– Конечно. Это же теплица.

– Вы заняты?

Арну пробрался ближе к ней.

– Как видишь. – Она напряженно улыбнулась и бросила растение в коробку. – Я собираю валериану. Сестра Ребекка сушит ее корни для снотворного отвара.

– А! – Он уставился на растение. – Эта кроха делает такое?

– В умелых руках оно действует очень сильно.

– А! – еще раз повторил он и, понизив голос, добавил: – У меня вопрос. Здесь всегда так страшно?

– Здесь? – Она изумленно заморгала, глядя на него. – В монастыре?

– Ну да. Я не люблю, когда устраивают пожары, роют ямы и кладут в них порох, чтобы его поджечь. – Единственный глаз Арну широко раскрылся и округлился. – От такого человека можно ждать чего угодно.

– Я об этом догадалась, – отозвалась она сухо.

– Дело вот в чем: мне не хочется здесь оставаться. – Он передернул плечами. – Не знаю, не пырнут ли меня ножом в спину. Можно мне уехать?

Какой же он трус! Сорча презирала трусов, в том числе и себя.

– Об этом надо спрашивать у матери Бригитты, а не у меня.

– Она строгая. Я ее боюсь.

– Хочешь, я ее спрошу?

Сумерки быстро сгущались, однако рядом с Арну Сорча почувствовала себя храброй.

– Спасибо вам! Вы так свободно разговариваете с ней!

– На самом деле она очень добрая, – заверила его Сорча.

Видимо, Арну ей не поверил.

– И когда я смогу уехать?

– Мать Бригитта поднимет флаг: это сигнал мистеру Макларену. Он приедет завтра или послезавтра. Придется тебе подождать.

– Это слишком долго. Тот, кто поджег вашу келью, может сделать что-нибудь и похуже. Я не хочу здесь оставаться. – У Арну дрогнул голос. Он говорил все быстрее и быстрее. – Ведь у меня есть моя лодка.

– Твоя лодка?

В ней снова проснулось подозрение.

– Ну да, та, которую вы мне поймали.

Сорча успокоилась. Как глупо подозревать этого простака!

– Я могу доплыть до берега уже завтра утром. Если я буду налегать на весла, то доберусь всего за час или два, – добавил он. – Хочу вернуться в Бургундию, где все друг друга знают, никто не устраивает пожаров и не закладывает порох, чтобы убивать людей.

– В Бургундию…

Ведь это Франция! А ей и нужно во Францию.

– Но Бургундия далеко!

– Я пересеку Шотландию и сяду на корабль.

Сорча ушам своим не поверила. Он говорил так спокойно, словно речь шла о прогулке по лесу.

– Пересечешь Шотландию? Но каким образом?

– Пешком. Попрошу меня подвезти, если получится. Фермеры ездят на базар и не станут возражать, если я поеду с ними.

– А грабителей не боишься?

– У меня ничего нет. – Арну развел свои сильные руки.

Сестра Маргарет покопалась в монастырских запасах одежды, отыскала пару коричневых штанов с заплатами на коленях, но там не нашлось ничего, что налезло бы на его широкую грудь и плечи. Тогда сестра Маргарет сшила из старого коричневого одеяла подобие жилета. Все монахини по очереди вязали черные чулки, чтобы их длины хватило на его длинные голени. А еще сестра Маргарет настояла на том, чтобы он повязал на лицо чистую тряпицу. Картину довершали сабо. Теперь он выглядел как настоящий крестьянин.

Арну был крупным и сильным. На такого мужчину никто не нападет без нескольких сообщников или пистолета. И даже в этом случае он мог бы за себя постоять. Трудно сказать, что больше обеспечивало ему безопасность – его габариты или явная бедность.

– Не хотелось бы идти одному. – Он вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. – Ведь даже поговорить не с кем.

Почти совсем стемнело. Сорче пора было возвращаться в дом. Однако она не торопилась, пытаясь понять, в какой именно момент ей пришла в голову мысль отправиться в путь вместе с Арну.

– Вы могли бы пойти со мной. – Арну, казалось, прочел ее мысли. – Я защищал бы вас.

– Зачем мне уезжать из монастыря?

Сорче трудно было себе представить Арну в роли защитника. Но сейчас вдруг она почти поверила в такую возможность.

– А зачем вам оставаться здесь? За вами кто-то охотится. – Его низкий бархатный голос внушал ей опасное ощущение спокойствия. – В пути я гарантирую вам безопасность.

Неужели он пытается давать ей советы? И таким вот тоном? Резко вскинув голову, она пристально посмотрела на него. Она не могла разглядеть его лицо, но что-то в его позе… Казалось, он обладает врожденной уверенностью в себе и стойкостью, свойственной фехтовальщику или лорду. Неужели он выдает себя за рыбака, на самом деле не являясь им?

– Эта шерсть ужасно колкая. Лучше бы мне дали какую-то другую рубаху! – Жалобно всхлипнув, он уставился на свою грудь и начал яростно чесаться. – У вас после пожара не осталось одежды? Мне нужен плащ в дорогу, я мог бы взять ваш. Когда вы поговорите обо мне с матерью Бригиттой?

– После заутрени.

Сорча сняла рабочие перчатки.

– Мерси, мадемуазель.

Он радостно улыбнулся, показав крепкие белые зубы, и направился к двери.

– Если я решу отправиться вместе с тобой, ты должен будешь поклясться мне на Библии, что не обесчестишь меня и сделаешь все возможное, чтобы меня защитить в случае опасности.

– Разумеется, я поклянусь. – В его голосе звучали недоумение и обида. – Но я не причиняю зла девушкам и никогда не допустил бы, чтобы с моим спутником случилось что-то плохое.

– Хорошо. – Возможно, в его обществе у нее прибавится отваги. – Утром скажу, хочу ли я присоединиться к тебе.

Мать Бригитта молча выслушала Сорчу и внимательно посмотрела на принцессу. Годы, проведенные в монастыре, превратили девочку-подростка в юную красавицу. Ее прекрасные медно-рыжие волосы были заплетены в толстую косу, синие глаза лучились искренностью. Сорче присущи были благородство и безмятежность духа. Ее доверчивость не знала предела. В людях она видела только хорошее.