Милая женушка - Дарби Кейн

Джинни посмотрела на нее.

– Но не сегодня.

Со стороны школьного здания донесся шум. Двое мальчишек, крича и вскинув руки, вывалились на улицу на заплетающихся ногах, то вторгаясь в личное пространство друг друга, то покидая его. Никто не обступил их и не присоединился к драке, но за стеклом дверей виднелись лица заинтересованных зрителей.

– Прошу простить.

Брент удалился, стремительно шагая в сторону назревающей драки. При виде директора мстительные крики подростков оборвались. После короткой интермедии с указыванием пальцами друг на друга драчуны откатились обратно в стены здания.

– Можно называть вас просто Лайлой? – поинтересовалась Джинни.

– Можно звать вас просто Джинни? – Если это игра, то она собиралась подыграть ей.

– Само собой, – лаконично отозвалась следователь, хоть и была старше. Затем переключилась на другую тему: – Вы знаете кого-нибудь, кто мог желать вреда вашему мужу?

О да. Она сама.

В любое другое время и в любой другой ситуации Лайла восхитилась бы повадками Джинни. Выписывает словесные кренделя. Задает нужные вопросы – скорее всего, обычные предварительные, но ответам особого значения не придает. Она приехала не для того, чтобы выяснять факты; во всяком случае, не в расчете услышать то, что может объяснить, каким образом тридцатисемилетний мужчина мог испариться по пути на работу.

Нет, целью этих разговоров было узнать получше ее, Лайлу. Джинни цепко улавливала каждое непроизвольное движение, каждое сглатывание. Будто разглядывала собеседницу под невидимым микроскопом, деликатно прощупывая там и тут.

Интуиция вопила, что надо быть осторожной. Пресечь это, пока расползающаяся в душе тревога не взорвалась.

– Он учит подростков математике.

– У учителей бывают враги.

Попадаться на удочку Лайла не пожелала.

– Я пытаюсь понять, что мы здесь ищем. – Утешающие интонации низкого, спокойного голоса следователя буквально гипнотизировали. – Сегодня утром не было никаких ДТП с автомобилями его модели. Никаких неопознанных лиц с его приметами ни в одной из местных больниц.

– Вы так дотошны?

– Всегда, – губы Джинни изогнула чуть заметная улыбка.

Подавляя ощущение, буквально сотрясавшее ее – что надо бежать, а не сражаться, – Лайла смотрела на женщину, разыгрывавшую дружбу и сочувствие, которая, скорее всего, станет ее противницей. Достойной противницей.

Достав блокнотик, Джинни что-то записала со сноровкой человека, пробивавшегося на свой пост зубами и локтями и не собирающегося его сдавать. Будучи чернокожей женщиной, занимающей высокое положение в правоохранительных органах, она, вероятно, заслужила уважение – и большую часть своего дня требовала этого от мужчин, которые предпочли бы игнорировать ее.

– Можно, я пойду домой? – спросила Лайла. Дом станет ее опорой, пока она будет разбираться в событиях сегодняшнего утра.

Джинни кивнула.

– Если Аарон не объявится к этому времени завтра, я бы хотела, чтобы вы наведались ко мне в офис и…

– Можете заехать ко мне в гости и спрашивать, о чем вздумается. Сейчас или потом, мне без разницы. – Джинни за предложение не ухватилась, и Лайла воззвала к благоразумию. – Разве так не лучше? Я вас приглашаю. Сможете походить и оглядеться. В достаточных основаниях или ордере нужды нет. – Впервые за день Лайла сумела улыбнуться. – Я не забыла упомянуть, что я адвокат?

Рано или поздно ей пришлось бы поделиться этой информацией. Сойдет и сейчас.

– Кто-то из звонивших упоминал, что вы агент по недвижимости, – Джинни с прищуром взглянула на нее.

«Ха. Любопытно».

– А разве моя профессия имеет значение? – Не то, чтобы это задевало ее за живое… Вообще-то задевало.

– Фактически, вы упомянули об этом первой, – на губах следователя появилась и сразу же исчезла улыбка. – Но если вы спрашиваете, откуда я знаю, то этот факт отражен в моих пометках. Должно быть, звонивший сам выложил.

Возникшее между ними напряжение пошло на убыль. Атмосфера разрядилась, словно они выбрались из трясины на твердую почву. Может быть, пистолет, значок, и что там еще Джинни носит в пиджаке или под ним, и выигрывают большинство сражений, но Лайла и сама не безоружна.

– Мне следует еще что-нибудь о вас узнать? – поинтересовалась Джинни.

– Рассчитываю, что вы сможете разыскать Аарона. Если не сможете, я найму кого-нибудь, кому это по силам. – Как только эти слова сорвались с губ, Лайла осознала, что впервые за день солгала.

– Так дела не делаются.

– Я знаю, что Аарон не первый, кто пропал без вести в этой области. – Лайла следила за новостями и слушала еженедельный подкаст о реальной преступности, поднимавший этот вопрос.

Прежде чем привести план в исполнение, она тщательно подготовилась. На жутком фоне исчезновения женщины картина случившегося с ее мужем размоется… разумеется, если только Аарон останется трупом.

Джинни даже бровью не повела, оказавшись под кинжальным огнем прожектора.

– Считаете, что эти дела связаны?

– Надеюсь, нет, поскольку ее еще не нашли.

Тремя неделями ранее

Аарон поставил перед ней тарелку. Курица-гриль и салат. Одно из фирменных блюд, когда готовит он. Они готовят по очереди, но он дежурит чаще, чем она, – быть может, потому что ее кулинарные дарования простираются до пасты с запеченным сыром и ни на дюйм дальше.

Именно пасты ей сегодня вечером и хотелось. Нынче утром Лайла посмотрела кулинарное шоу и теперь жаждала качо-э-пепе[1]. Ни разу это блюдо не пробовала, но мысль о нем представлялась настолько простой и аппетитной, что Лайла почувствовала отвращение к курице, даже не попробовав.

Аарон продолжал стоять, нависая над квадратным столом, вместо того чтобы сесть.

– Ты просто смотришь на тарелку.

– Хорошо выглядит.

Сидя и возя еду по тарелке, Лайла думала лишь о том, как же так вышло, что она втиснула собственную жизнь в жизнь Аарона. Ее потребности становились все меньше и меньше, все менее важными и приоритетными, пока от надежд на это супружество не остались лишь осколки.

Все начиналось совсем не так. Аарон был завсегдатаем забегаловки с сэндвичами, куда Лайла наведывалась ради обеда, а порой и ужина. Видела его и ловила на себе его взгляды. Они в конце концов познакомились, когда он уронил полную кофе кружку-термос прямо перед ней. Оцепенев, с запинками забормотал извинения, одарив ее любезной улыбкой.

Он был привлекателен на безобидный манер. Немногословный, с прошлым, способным затмить ее собственное по шкале боли и тяжести. Поэтому она и пустила его в свою жизнь. Настолько, насколько вообще могла пустить кого бы то ни было, – если честно, то не так уж и далеко.