Двоедушник - Рута Шейл

Ника так не хотела. Ей-то еще жить и жить…

Но стесняться дома при том, кто ночует в заброшенной часовне, нелогично. Судя по тому, что совсем недавно он без проблем спал на полу, Антон вообще не придавал значения бытовым неудобствам.

– Это не глупо, а очень серьезно, – сердито произнес он возле самого подъезда. Остановился под надломленной веткой старого клена, но прощаться не спешил. Пришлось и Нике задержаться. – Игни считает, что тебе нужно больше доверять самой себе. Он не стал бы говорить, если бы это не было важно. Понимаешь?

– Не понимаю, – честно призналась Ника. Она страшно устала и хотела сейчас только одного – добраться наконец до кровати. А не размышлять над странными речами случайного знакомого, который верит в то, что у него две души. Такой молодой, а уже с приветом.

– Кажется, тебя зовут.

Только не это! Мама. Заметила. Доказывай теперь, что не ухажер.

Наверху открылась форточка. Совсем плохи дела.

– А ну-ка, поднимайтесь! Оба.

Так далеко в освоении личной территории Ники еще никто не забирался. Из парней, разумеется.

Деревянное крыльцо в пять ступеней, косой треугольник жестяного козырька. Узенькая скрипучая лестница в темном подъезде. Старая проводка, которую никто уже не пытался починить. Какой-никакой свет проникал внутрь сквозь длинное и узкое оконце на втором этаже, с мутными стеклами, которые за несколько десятилетий, казалось, вобрали пыль внутрь себя и отмыванию не поддавались.

Дверь в квартиру оказалась приоткрытой. Ну, мама…

В тесной прихожей потолкались локтями, стягивая куртки. Ника наугад кинула обе на вешалку. Кажется, попала. По очереди вымыли руки под тонкой струйкой ржавой воды из крана. Антон протиснулся в кухню первым. Все еще взъерошенный после сна, в потертых джинсах и заляпанном кровью свитере, он вписывался в убогую обстановку Никиного дома гораздо лучше ее самой.

– Ангелина Власовна, – представилась мама. Выслушала ответное «Антон… э-э… Князев», коротко кивнула. – Завтракать будете? – Не дожидаясь ответа, смахнула с клеенки невидимые крошки и поставила в центр стола тарелку с хлебом. Следом появились сыр, колбаса и чашки. Нике досталась мамина. Треснутая, с потертым котенком на боку. Ее собственная, куда более нарядная – подарок одногруппников – оказалась перед гостем.

Говорить не хотелось. Да и не о чем было.

Пока они с Антоном молча жевали, Ангелина Власовна сходила в спальню и вернулась оттуда со свернутой вещью в руках. Протянула ее растерянному парню. Ника узнала расцветку. Свитер из папиного гардероба. Неприкосновенный, как и все, что о нем напоминало. Даже странно, что мама так быстро прониклась доверием к человеку, которого видела впервые в жизни.

– Переодевайся, – произнесла она тоном, не предполагающим отказа. – Свой здесь оставь. Постираю. Вероника потом вернет. В ее комнату иди. Прямо и налево. Да не переживай ты так, – махнула рукой, хотя вконец ошарашенный «Антон… э-э… Князев» даже слова не успел вставить. – Удобно.

Спровадила гостя, а сама отвернулась и принялась шарить в кухонном шкафчике. Ника задумчиво рассматривала мамину спину в цветастом халате и ее длинные черные волосы, собранные в пучок на затылке. Мама быстро обнаружила то, что искала, и Ника услышала перестук камешков в небольшом кожаном мешке.

– Ой, нет, – застонала она. – Только не начинай!

Очень некстати вернулся Антон. Папин джемпер оказался сильно ему велик. Длинный, почти до колен, и в ширину с избытком. Снова усевшись, Антон машинально поддернул рукава до локтей.

Ника искоса глянула на его правую руку. Совершенно чистая кожа. Ни повязки. Ни кровавых ран. Ни царапинки.

Мама с грохотом придвинула к столу табурет, втиснулась между столешницей и плитой. В руке она держала хорошо знакомый Нике мешочек. Гадальный. Горстью зачерпнув содержимое, мама сыпанула его перед собой. Между чашками и тарелками заскакали мелкие белые камушки. Обыкновенный гравий.

– С могилы взяли? – неодобрительно поинтересовался Антон, и Ника поспешно отставила свою чашку в сторону. Она этого не знала.

– Что б ты в этом понимал… – пробормотала Ангелина Власовна, с прищуром рассматривая получившийся узор. По мере «вглядывания» профессионально-суровое выражение на ее лице постепенно сменялось неподдельным удивлением. – Две души-и? – Сухие пальцы с тяжелыми серебряными кольцами поспешно собрали с клеенки гадальные камни. – Две души, счастливое спасение…

«Мрак кромешный, – грустно подумала Ника. – Они еще и на одном языке разговаривают?»

– Кто-то из близких? – взволнованно спросила гадалка, чем только подтвердила гипотезу.

– Случайный прохожий. Студент. Зима была, гололед. Машину выкинуло на остановку. Прямо на людей. Он оттолкнул мою маму, а сам попал под колеса.

– И она еще не знала, что ждет ребенка…

– Знала. Тот парень умер у нее на руках. «Скорая» не успела. Но перед этим мама пообещала, что назовет меня его именем.

– Ну, ясно. Классика…

Ника встала со своего места, нарочно громыхнув стулом. Брякнула чашку в раковину, пустила воду. Еще и гора вчерашней посуды, как обычно. Она стучала тарелками так, словно решила не оставить в доме ни единой целой. Мама и Антон не обращали на нее никакого внимания. А Ника невольно продолжала прислушиваться к разговору. Хоть и понимала, что оба несут отборный бред. Но до чего слаженно!

– Смерть за тобой ходит, – сказала Ангелина Власовна, в очередной раз раскидав перед Антоном камешки. – Знаешь об этом?

Если подумать, общие слова. А за кем смерть не ходит? Но забавный гость и тут не подвел.

– Ага, – говорит. – Коровья.

И хорошо, что оба не видели в этот момент выражения лица Ники! Еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Так бывает, когда заберешь у нее что-нибудь ценное, – охотно пояснил он дальше. – Например, не дашь сгубить стадо коров…

– Так ты стадо коров у смерти отобрал? – не сдержалась Ника. Когда еще такая веселуха выпадет!

– Нет. Кое-что посерьезней…

К сожалению, любопытную тему развивать не стали. Мама переключилась на рассказ о работе. Точнее, о похищениях. Ника прекрасно знала эту историю. К известной в городе гадалке Геле обращались родители обеих пропавших девочек. Она не смогла им помочь. Даже денег не взяла. Увидела только место, откуда уводили девчонок, и то, что они еще живы. Но где находятся теперь – загадка.

– Между небом и землей… – проговорила она и сейчас, пытливо глядя на хмурого Антона. – Не понимаю, что это значит. Между небом и землей. Как такое может быть?

– Я тоже не знаю, простите. Лучше спросить у Игни.

– Что еще за Игни?

– Ночной. Думал, что освободится от меня, если разорвет связь имен.

Кажется, наконец-то засобирался. Так рассыпался в благодарностях за бутерброды, что мама ему еще и с собой всучила. Для той, красноволосой, не иначе.