Обратный билет - Энн Мэтер

Отец Донахью медленно пересек комнату, тихо прикрыл дверь. Он давал ей время собраться, прийти в себя после потрясения. Тамара была ему за это благодарна.

Она порылась в своей сумочке, достала сигареты и дрожащими пальцами зажгла одну. Глубоко затянувшись, она подошла к огню и внезапно, как ребенок, протянула к нему ладони.

Отец Донахью прислонился к двери и наблюдал за ней. Наконец он тяжело вздохнул.

— Мне очень жаль, Тамара, — сказал он глухо.

Тамара обернулась.

— Вам жаль? Вы извиняетесь? — воскликнула она. — Но это не ваша вина. Мне не следовало никогда приезжать сюда. Все явно не так, как я себе представляла.

Священник тоже подошел к камину и потер руки.

— Может быть, может быть, — сказал он задумчиво. — Фалконы очень гордые люди.

Тамара покачала головой.

— Он говорил с такой горечью! — прошептала она почти про себя.

— Да. — Отец Донахью беспомощно поднял плечи. — У Росса много оснований испытывать горечь.

— Почему? — удивленно уставилась на него Тамара.

Отец Донахью покачал головой:

— Ты уехала, Тамара. Ты решила это самостоятельно. Ты оторвалась от наших здешних дел. Ты действовала по своим соображениям, я полагаю. И все же я думаю, что, даже несмотря на твою такую долгую связь с этой деревней, сейчас ты в ней только, что называется, проездом. И не мое дело воскрешать личные обстоятельства, касающиеся человека, которого я уважаю и которым восхищаюсь.

Щеки Тамары горели.

— Вы, конечно, правы, — грустно произнесла она, — мне не следовало спрашивать вас. — Она сжала губы.

В дверях появилась миссис Лири с известием, что обед подан.

Обед был накрыт в маленькой столовой, и, хотя суп, форель и салат из свежих фруктов были великолепны, Тамара едва прикоснулась к блюдам. Из вежливости она с трудом проглотила кусочек рыбы и две ложки салата. Но даже вода, которой она запивала чуть ли не каждый глоток, не принесла ей облегчения. Она чувствовала, что горло ее стиснуто и она не может расслабиться.

Когда обед был наконец закончен и они встали из-за стола, Тамара сказала:

— Я думаю, что, пожалуй, будет лучше, если я сегодня же вернусь в Лимерик.

Отец Донахью решительно покачал головой:

— О нет, мое дорогое дитя, пожалуйста! Не уезжай из-за Росса. Я уверен, что позже он извинится за свой поступок.

— Нет! — воскликнула Тамара. — Я в этом сомневаюсь, отец. — И она добавила спокойнее: — Он ведь убежден, что я не должна была возвращаться сюда, и, честно говоря, я, кажется, согласна с ним.

— Зачем же ты приехала, Тамара? — внезапно спросил он. — Ты ведь мне так и не сказала!

Она пожала плечами.

— Мои причины действительно глупы, — прошептала она. — В Лондоне есть мужчина — Бен Гастингс, он хочет на мне жениться.

— Да?

— Да. — Тамара закусила губу. — Я никогда вообще не собиралась выходить замуж за кого бы то ни было. Я его не люблю. Я не думаю, что могу полюбить кого-нибудь еще.

Отец Донахью проницательно взглянул на нее:

— Кого-нибудь еще, Тамара?

— Да, я думаю, что я стала холодной.

Отец Донахью ответил ей полуулыбкой:

— При таких волосах? Я сомневаюсь.

Тамара улыбнулась немного грустно:

— И все же это место меня преследует. У меня есть картина — вы помните ее? Это пейзаж, который я сделала перед тем, как уехать, на утесе «Фалкон-Хэд». Я думаю, что я хотела приехать сюда, прежде чем начать новую жизнь. — Она вздохнула. — Вы можете понять это?

Отец Донахью нахмурился:

— Ты считаешь, что тебя преследует это место, Тамара? Или, может быть, Росс Фалкон?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Отец Донахью произнес вполголоса:

— Боже, прости меня. Ты, конечно, простишь меня! — Он ударил кулаком по ладони своей руки. — Разве не я сейчас был свидетелем того, как ты встретилась с ним?

Тамара сжала кулаки. Ей нравился отец Донахью, он был единственным человеком в Фалкон-Уэрри, с которым она могла быть сама собой, но даже он не мог знать глубины одиночества, которое она когда-то пережила из-за Росса Фалкона.

— Вы не правы, отец, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Моя реакция на поступок Росса Фалкона была естественным ответом на действия человека, который выразил по отношению ко мне такую бешеную ненависть. Я не знаю, почему Росс Фалкон ненавидит меня, но если ненавидит, то мне, право, лучше уехать. Я не хочу быть причиной каких-либо неприятностей.

Отец Донахью нетерпеливо взглянул на нее:

— Тамара, неприятностей было уже достаточно семь лет тому назад. Хорошо, уезжай! Убегай во второй раз, но не говори мне тогда, что Росс Фалкон тебе безразличен, потому что я тебе просто не верю. — Он сердито посмотрел на нее, выведенный из своего обычного хладнокровного равновесия. — Ты тоже можешь его ненавидеть, насколько я понимаю, но то, что я видел, находясь в этой комнате, называется как угодно, только не безразличием.

Тамара отвернулась:

— Вы ошибаетесь, отец.

Отец Донахью скептически улыбнулся.

— Хорошо, хорошо, — сказал он, — но если так, почему ты хочешь уехать? Твои действия противоречат твоим словам?

Тамара стиснула руки. Конечно, отец Донахью был прав. Если она сбежит во второй раз, она уже никогда не вернется и никогда не сможет до конца разобраться в своих чувствах.

Но что она хочет выяснить? Не страшится ли она втайне от самой себя того, что может обнаружить? А если она уедет, «Фалкон-Хэд» навсегда останется на картинке и будет ее преследовать. Неужели она была такой слабой и прежний опыт ничему ее не научил? Ведь она должна уметь защищаться от таких ситуаций! Она глупа и слаба, и отец Донахью прав — она уезжает потому, что боится!

Она обернулась.

— Мне негде остановиться! — сказала она.

— Это слабое извинение. Ты можешь остановиться здесь, по крайней мере на время. — Он оглянулся. — У меня достаточно места. И мы сумеем найти тебе домик или коттедж, который ты смогла бы нанять. Там, на берегу, есть один коттедж старого Флинна. Он уехал навестить свою сестру в Корке еще в марте и не вернулся.

Тамара почувствовала, что нервы ее напряжены до предела. Она глубоко вздохнула и пожала плечами.

— Хорошо, — наконец устало сказала она. — Я остаюсь.

Отец Донахью одобрительно кивнул:

— Вот и хорошо. Не выпить ли нам по стаканчику вина, чтобы это отпраздновать?

В доме священника Тамаре отвели маленькую и скромную, но очень уютную комнатку. На полу были расстелены тканые коврики, а железная кровать оказалась мягкой и удобной. В комнате стояли старомодный умывальник с кувшином и тазом и комод с ящиками, такой вместительный, каких Тамара никогда не видела. Гардероб тоже был большим, и она смогла развесить свои особенно мнущиеся платья.