Обратный билет - Энн Мэтер

Затем без всякого предупреждения дверь с силой распахнулась, чуть не опрокинув девочку. Она споткнулась и схватилась за стол.

— Люси, черт тебя побери, я ведь не разрешил тебе приходить сюда! — раздался хриплый резкий окрик.

В комнату стремительно вошел высокий темноволосый мужчина, и Тамара почувствовала, как слабеют ее ноги. Это был ребенок Росса Фалкона!

Он увидел Тамару и резко остановился.

— Так, — сказал он. — Я мог догадаться, что ты придешь сюда.

Он довольно грубо дернул девочку за руку, но та, как котенок, охотно прильнула к нему, и Тамара подумала, каким, наверное, нежным он умеет иногда быть.

Она с трудом проглотила комок в горле, откашлялась и спросила:

— Люси ваша дочь?

Он презрительно оглядел ее с высоты своего роста, и Тамара почувствовала, что щеки ее краснеют. Затем он холодно сказал:

— Да, Люси — моя. А ты что, удивлена?

Тамара решительно покачала головой:

— Вовсе нет! А, собственно говоря, чему я должна удивляться?

Он пожал плечами.

— Правда, чему? — заметил он с горечью. — Во всяком случае, это не имеет значения. Люси пользуется любовью и заслуживает ее так же, как всякий другой ребенок.

Он произнес это со странной интонацией, как бы защищаясь, и Тамара не могла понять — почему.

— Я-то в этом не сомневаюсь, — произнесла она с запинкой. — Извините меня.

Она попыталась пройти мимо него, но Росс загородил перед ней входную дверь. А Тамаре больше всего сейчас хотелось выйти на воздух.

Росс прислонился к дверному косяку.

— А если я не извиню? — насмешливо спросил он.

Тамара выпрямилась и собрала весь свой небольшой запас храбрости.

— Давайте не будем ссориться, — тихо произнесла она. — Я думаю, что больше нам нечего сказать друг другу.

— Не думаешь, будь ты проклята! — злобно выругался он. — А что ты думаешь — что можешь запросто являться сюда в своих городских туалетах и делать из меня дурака?

— У меня не было такого намерения, — возразила Тамара, только сейчас заметив, что все еще держит в руках свой альбом для эскизов.

Он насмешливо посмотрел на нее:

— Правда? Тогда зачем же ты вернулась?

Тамара почувствовала нетерпение. Почему она позволяет ему диктовать ей, словно он всемогущий Бог!

— Я уже устала отвечать на этот вопрос, — начала она, подняв голову. — Это свободная страна. Я не обязана объяснять вам причину своих поступков! А теперь позвольте…

Росс Фалкон выпрямился. Глаза его сверкали гневом, и Тамара поняла, почему ей показались такими знакомыми глаза Люси. Сердце ее внезапно сжалось. Этого мужчину она когда-то любила всем своим существом — он же только играл с ней. Она была для него лишь развлечением, пустой забавой. Как смеет он, причинивший ей столько боли и зла, так обращаться с ней?

Медленными шагами она пересекла комнату и тихо сказала:

— Вы выпустите меня? Или я должна закричать и напугать ребенка?

Глаза Росса потемнели, и на какое-то мгновение ей показалось, что он ее ударит.

— Ты не испугаешь Люси, — злобно пробормотал он, — и ты это прекрасно знаешь!

Тамара нахмурилась:

— Вы говорите загадками, мистер Фалкон.

— Да неужели? Ты будешь отрицать, что отец Донахью полностью оповестил тебя обо всем, что касается меня?

Тамара покачала головой:

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Что касается отца Донахью, я могу вас заверить, что он не обсуждал со мной ваших дел. Вам следовало бы лучше знать его.

Росс Фалкон пожал своими широкими плечами. Его сухощавая фигура стала еще более худой, чем она помнила, но выглядела такой же сильной, как прежде. Рядом с ним все мальчишки деревни, с которыми она росла, всегда казались слабыми и хлипкими.

Он недоверчиво посмотрел на нее:

— Ты находишься в Фалкон-Уэрри уже двадцать четыре часа и должна была это слышать.

— Слышать? Что слышать? — Любопытство было сильнее ее враждебности.

Она взглянула на ребенка. Люси стояла, глядя на нее своими большими темными глазами, и Тамару как ножом пронзило воспоминание о том, как она, глупая девочка, мечтала когда-то, что у нее будут дети от Росса.

Он помедлил мгновение, все еще недоверчиво глядя на нее, а затем распахнул дверь:

— Иди! Спорить с тобой я не собираюсь.

Теперь Тамара чувствовала себя неловко. Конечно, ребенок возраста Люси уже должен был понимать кое-что, чтобы удивиться тому, что происходит. Она старалась понять, беспокоит ли это Росса и не следует ли ей поговорить об этом с его матерью.

— До свидания, Люси, — сказала она, обращаясь к девочке, но Люси не ответила. Она только поглубже засунула руки в карманы своих джинсов и опустила глаза, изучая носки своих потрепанных сандалий.

Тамара проскользнула мимо Росса, чувствуя приступ тошноты. Легко сказать себе, что нужно делать, но осуществить это гораздо труднее.

Она остановилась в начале тропинки и оглянулась. Росс и его дочь стояли на пороге коттеджа, глядя ей вслед.

Тамара вздохнула. Несмотря ни на что, ей почему-то очень хотелось подружиться с Люси. Девочка казалась ей одинокой. Тамара подумала о том, что Вирджиния вряд ли изменилась. Она никогда не казалась Тамаре женщиной, готовой нести ответственность за кого-то, кто нуждался в поддержке, тем более — быть достойной матерью. Для этого она всегда была слишком занята собой, своими нарядами, своей прической, косметикой. В такой деревне, как Фалкон-Уэрри, она явно была не на своем месте. И все же Росс женился на ней. Он желал ее, занимался с ней любовью, сделал ее матерью своего ребенка.

Тамара покачала головой и, повернувшись, поспешила вниз по тропинке. Уже начинало смеркаться, близилось обеденное время. Надо было подумать о других, более важных вещах. Ей давно пора выбросить из головы замок «Фалкон-Хэд» и всех его обитателей.

Дни в Фалкон-Уэрри тянулись однообразной чередой, казалось, что вчера просто переходит в завтра, ничем не отличаясь друг от друга. Тамара вскоре обнаружила, что и она начинает втягиваться в этот размеренный ритм. По утрам они завтракали вместе с отцом Донахью, а затем Тамара выходила из дома. Иногда она брала альбом и делала наброски, а иногда просто гуляла. Она садилась в машину и совершала одинокие поездки, открывая новые и новые красоты разорванной береговой линии. Она не рисковала войти в воду — было слишком холодно и море волновалось, но зато подолгу бродила у самой кромки воды, собирала раковины и вела ленивый образ жизни, словно те, кто живет случайным заработком на берегу.