Повелитель четверга. Записки эмигранта - Игорь Генрихович Шестков

никуда это дурацкое пространство нас не переместит. Пупок развяжется. И вообще, никакое это не пространство. И не комната.

– А где, по-твоему мы находимся?

– А черт знает где. Похоже, мы все под гипнозом и нам все это кажется. И комната эта и оборотень на кладбище. А на самом деле – мы валяемся в лопухах. Пьяные или дурные.

– Кто же нас загипнотизировал?

– Леший его знает. Может быть, этот дядька с сумкой. Никто не знает, что в другом человеке кроется. Может, он Мессинг?

– Зачем спорить о том, что легко проверить?  – сказал Чайник и произнес громко и отчетливо, явно обращаясь не к нам:

– Прошу перенести нас в Нью-Йорк, в Музей Метрополитен.

Губа не дура. В Нью-Йорк!

Будь моя воля, я попросил бы перенести меня в нашу комнату в Доме отдыха. Боялся, что бабушка не спит и беспокоится обо мне. У нее мог начаться приступ астмы. Но сказанного не воротишь. Кто-то явно услышал и понял слова Володи. Нашу комнату и нас вместе с ней несколько раз встряхнуло. Потом завертело. А затем… нас с огромной скоростью потащила куда-то неведомая сила. На Луну или в преисподнюю.

Я зажмурил глаза.

А когда я их открыл…

Я и мои друзья находились в большом зале с средневековыми христианскими скульптурами и картинами на стенах.

Неужели мы действительно в Нью-Йорке, в музее? Трудно было понять. Жалюзи на окнах были опущены.

Что-то было однако не так. Мы не сразу поняли, что…

Тут, в этом зале, полном предметов искусства, мы не были людьми. Наши души и сознание были вложены (как ручки и карандаши – в школьные пеналы) в деревянные скульптуры. Мы видели все вокруг деревянными глазами, мы могли телепатически общаться друг с другом, но не могли пошевелить и пальцем или хотя бы моргнуть.

Занесло нас в скульптурную группу «Поклонение волхвов».

Володя-Чайник оказался в молодом золотистоволосом Каспаре в красной персидской шапке. Бореньку-умного забросило в коленопреклоненного лысого старика Мельхиора с золотой чашей в руках. Я был заключен в деревянном теле чернокожего короля Эфиопии Бальтасара. Несчастная Цапля томилась в теле Богородицы.

По залу бродили посетители музея, подолгу задерживаясь у скульптур и картин. Нашу группу они тоже рассматривали долго и внимательно. Норовили потрогать. Но как только рука приближалась к деревянной плоти слишком близко – ревела сирена.

Судя по одежде и обуви, посетители музея не были советскими людьми. Говорили они между собой тихо и на разных языках, в том числе и на английском. Я понял только несколько восклицаний, вроде «какая красота» или «восхитительно».

…

Спустя какое-то время молчащая прежде Юлечка послала нам телепатический сигнал: ребята, у меня сердце в пятках, посмотрите на младенца.

– У тебя нет сердца, сестричка, как у Железного Дровосека,  – проворчал Чайник.

Я не сразу понял, зачем надо было глядеть на младенца.

Ужас продолжался. Пухленький мальчик с красивой головой и умным печальным личиком на наших глазах превращался в знакомое нам чудовище. Из его глаз, ноздрей и ушей вылезали твари, похожие на угрей. Они щерили свои зубастые пасти и щетинили черную шерсть…

На картинах вместо ангелов, апостолов и Святого Семейства – показались когтистые косматые дьяволы. У некоторых из них были крылья.

Скульптуры превращались в демонов-рептилий с пятнистой кожей.

Посетители, истово крича, покидали зал.

Мы слышали клекот, шип, визг, топот мечущихся в панике людей.

Внезапно погас свет. Звуки исчезли. Несколько мгновений мы провели в темноте и тишине.

…

Обнаженная Юлечка все еще лежала на заросшем мхом могильном камне. С одной его стороны стояли Боренька и я. С другой – с охотничим ножом в руке – Володя-Чайник. Суровое его лицо походило на лицо рыцаря со знаменитой гравюры Дюрера. Боренька тоже преобразился. Его добрая еврейская мордочка превратилась в злобную карикатуру, нос вырос и упал, на нем появилась бородавка, красные клыки вылезли изо рта, глаза увеличились и напоминали глаза больной базедовой болезнью гиены.

Со мной тоже что-то случилось… хорошо, что я не видел себя со стороны.

Я ужасно хотел, чтобы Чайник наконец ударил Юлечку ножом в сердце. Жаждал увидеть, как брызнет во все стороны кровь девушки, как задрожат в предсмертных конвульсиях ее нежные бледные пальчики. Мечтал изнасиловать ее труп.

В последнее мгновение волна зла отпрянула, пришло раскаянье и просветление, и я успел закрыть своим телом несчастную Цаплю. Нож Володи вошел мне между лопаток и вышел острием на груди.

…

На следующий день мы опять встретились на пляже. Играли в волейбол и ели арбуз. А вечером танцевали дикий гопак.

Юлечка подарила мне свой цветной шарик на резинке. Будет чем заняться в свободное время!

Уколи шоколадного зайца шариковой ручкой

Сегодня первый раз привился.

Увы, вакциной АстроЗенека, которая уже несколько дней как сменила имя и называется нынче как-то совсем непроизносимо.

Прививался в прививочном центре, находящемся в бывшем берлинском аэропорту ТЕГЕЛЬ, в недоброй памяти терминале С. Не раз торчал там часами в ожидании самолета. Проклиная все на свете.

Да, да, все говорили, такси долетит до Тегеля, не заметишь, сегодня же Пасха, все сидят по домам, пьют и обжираются.

И тем не менее в центре Берлина были пробки, и меня укачало как ребенка.

Шофер рассказывал мне в пути про пророка Мухаммада. Утверждал, что он добрый и милосердный. Еще заявлял, что и Путин и Эрдоган, и даже Иран пляшут в Сирии под дудку американцев. Я не спорил, мне было нехорошо. В конце поездки шофер сообщил: «Все берлинские турки прививаются только китайской вакциной».

И предложил купить у него две баночки… всего за двести евро.

И еще мне говорили – ты только не пугайся, там будет длинная очередь перед входом в центр, но она очень быстро идет… Потерпи.

Похожая на громадную змею очередь перед входом в терминал С была, я не шучу, километра два с половиной длиной. Расходилась огромными петлями.

Два часа топтался на ледяном ветру.

Вокруг – старые люди в масках. И сотни ворон на тополях. Каркают, подлые.

Корректные надсмотрщики-арабы в желто-зеленых комбинезонах управляли движением очереди. Что-то по-своему кричали в рации. Мерзли.

Какой-то энтузиаст разносил воду. Воду никто не пил. Холодно. И непонятно, где потом…

Немцы не роптали, я кипел. Раса господ! Не могут элементарные вещи по-человечески организовать.

Ладно, отстоял свое. Судьбу не обманешь.

Вошел в терминал С. А там народу…

Сотни, тысячи людей. Как в Индии. На сравнительно небольшом пространстве. Все конечно в масках, но все равно тошно…

Непонятно зачем