Повелитель четверга. Записки эмигранта - Игорь Генрихович Шестков

– Зажмурь глаза!

– Не буду. Сил нет.

– Нет, зажмурь!

– Теперь заходи.

Почти угадал, новый костюм. Маренго. Любимый цвет. И несколько рубашек. Два галстука. Оба сероголубые. Все это великолепие на плечиках, подвешенных на старой хрустальной люстре в гостиной.

– Посмотри, какая красота! Ты же будешь искать работу! Ты должен выглядеть как человек из респектабельной семьи, а не как гопник.

Пощупал материю. Но наотрез отказался примерять. Тело его не слушалось. Усики вяло шевелились.

– Позже, прошу вас. Чудный костюм, надеюсь, не будет слишком велик. Я похудел. Только куда я в нем пойду? Везде одна и та же дрянь. Свиные рыла вместо лиц.

Сел за обеденный стол и охватил в отчаянии голову руками. Но не разрыдался, слез не было. Неожиданно вспомнил потное дебильное лицо регулярно избивающего его уркагана в первые годы заключения. Заскрежетал зубами. Однажды он преодолел страх, бросился на подонка, схватил за горло и начал душить. Чуть не задушил. Избиения прекратились. Но через несколько лет, в другой тюрьме…

Тут впервые подал голос дядя: «Успокойся, Грегор. Мы понимаем, что ты пережил. Постарайся все забыть и начать сначала. Тебя надо постричь. Седину на висках подкрасить. И маникюр сделать. A-то выглядишь на пятьдесят…»

Дядя Лео вынул из сумки ножницы и другие принадлежности своего ремесла.

– Ради бога, позже, видишь, я едва дух перевожу… боюсь, в обморок брякнусь. Дай поесть спокойно. Мама, есть суп?

– Конечно, твой любимый, грибной. И сметанка… Я же тебе говорила…

– Налей тарелочку. И воды дай стаканчик. Из-под крана.

– Зачем из-под крана, у нас есть кока-кола. И лимонад.

– Не надо колу, дай воды…

Мать проворчала: «Какой ты привередливый, сын! Специально экономила, собирала, готовила, чтобы ты хорошо поел-попил после тюрьмы. А ты…»

Но воды принесла. И поставила перед Грегором граненый стакан. Обвеяв его неизвестным ему ароматом дорогих духов.

Подумал сквозь туман: «Откуда у нее такие духи? Неужели репетиторством заработала?»

– Спасибо. Теперь не смотрите на меня, замрите, я хочу супчик похлебать. В тишине.

Дядя Лео почмокал губами и попросил: «Лерочка, плесни и мне супца. И белого хлеба нарежь, сестричка!»

Улыбнулся и стал похож на чайник для заварки. Грегор заметил это и тихо рассмеялся.

Дядя Лео съел тарелку супа, в который мокал белый хлеб, а затем попросил у сестры водки. Явилась запотевшая бутылка Абсолюта. Лео налил себе полстакана, почмокал и жадно выпил. После этого встал, похлопал Грегора по плечу, поцеловал сестру в плечико и вышел в прихожую.

– Братик, а как же жаркое, пирог?

– Спасибо, спасибо, я сыт и пьян и нос в табаке. Встретил племянника и удаляюсь. В другой раз постригу бедолагу.

Когда за ним захлопнулась входная дверь, напряжение, висящее в воздухе, уменьшилось, Грегору полегчало. Даже показалось, что все не так уж плохо. Перед глазами быстро промелькнули сиреневые соблазнительные картины. Он отогнал их усилием воли.

Налил себе маленькую рюмку водки.

– Мам, а тебе?

– Налей и мне, грешнице. Сейчас принесу жаркое и пирог.

– Положи мне, пожалуйста, совсем немного жаркого и маленький кусочек пирога. A-то я с непривычки лопну. Или сблюю как Венечка на Курском вокзале. Суп вкусный.

– Для тебя старалась. Грибы на базаре купила. Дорого все.

– Скажи, а зачем ты бальное платье надела? Декольте до пупка.

– Ну как же, праздник. Сыночек любимый из тюрьмы возвратился. Хотела тебя порадовать. Или ты забыл, как…

– Понятно. Как ты жила тут эти двенадцать лет? На свиданиях мы с тобой так ни разу и не поговорили по-настоящему.

– Жила как живется, по тебе скучала.

– А откуда деньги на костюм взяла? Дорогой… Неужели в школе или частными уроками заработала?

– Если бы… Нет, мне один человек помогал. Предприниматель. Добрый, щедрый.

Грегор заметил, как сверкнули ее обычно блеклые глаза и затряслись руки.

– Ты мне про него ничего не рассказывала. Про щедрого.

– Боялась, что ты ревновать будешь.

– Я буду ревновать? Ты что? Ты же свободный человек. Я только рад буду, если ты счастливой станешь. Когда свадьба? Тебе ведь еще и шестидесяти нет, самое время замуж за доброго и щедрого предпринимателя. Ягодка. И платье подойдет.

– Как тебе не совестно, бесстыдник. Ягодка… Я вся извелась. Ты же знаешь, что я только тебя люблю. А с ним общалась, только потому, что деньги были нужны. Не только на костюм, но и долги заплатить и за квартиру. И Лео помочь надо было. Он все свои доходы в карты проигрывает. А потом ему есть нечего. Нюхает кокаин. Но я ему не судья. Каждый живет, как может. Цены-то поднялись на все, школу вот-вот закроют. Частные уроки никому не по карману, у людей денег нет, инфляция, все идет на военные расходы. Погоди, поживешь, увидишь. Чуть из квартиры меня не выгнали.

– Как так деньги? Ты что же себя продавала? Ради моего костюма?

Грегор сказал это и сразу же пожалел. Но было уже поздно.

Мать его не заплакала, а только сморщила губы… опустила голову и молчала. Затем выпила рюмку Абсолюта, тряхнула кудрявыми волосами и перьями на платье и прошептала: «Да!»

Грегору стало нестерпимо жалко эту постаревшую женщину в нелепом вульгарном платье, так жалко, что он, сам не понимая, что и зачем делает, попросил ее: «Мама, можешь вынуть груди из декольте? Я хочу…»

Она выполнила его просьбу без усилия, без позы, естественно и легко.

Грегор встал, без труда взял ее на руки, унес к себе в комнату и положил, осторожно, как священник величайшую святыню на церковный алтарь, на свою кровать.

Мать засунула себе за спину две подушки и села, а он лег на ее бедра головой, взял сосок ее правой груди в рот и начал сосать.

Жертвоприношение

1

У каждого свои пороки и придури. Некоторые уехавшие еще из СССР эмигранты жадно смотрят российское телевидение. И впадают в детство.

Другие пишут эпохальные шестисотстраничные романы с многочисленными интригами, географическими и временными ответвлениями от основного сюжета и детальными описаниями оргазмов главного героя непонятной сексуальной ориентации.

Увлекаются футболом, уфологией, кулинарией или монархизмом.

Участвуют в оккультных ритуалах. Разговаривают с духами. После чего витийствуют на актуальные политические темы. Предвещают близящиеся перемены. Постоянно отодвигая сроки драматической развязки.

Ну а я смотрю хоррор-фильмы, единственные в своем роде творения человеческого гения категории Б, еще способные вызвать у меня смех.

Предпочитаю сладкие ужасы мистики: фильмы по мотивам Лавкрафта с его экзальтированными, ищущими себя ходоками-студентами и спящим на дне моря вонючим моллюском Ктулху.

И вот однажды, посмотрев в полглаза треш-фильм про заброшенное кладбище на Аляске