Наследие войны - Уилбур Смит

ведь белый человек не может находиться так близко к черному человеку в таком месте, как Кения, - сказал Маркс. - Насколько я могу судить, это место набито чертовыми идиотами, которые думают, что негры в одном шаге от обезьян.

- ‘Так оно и есть,’ согласилась Шафран. - Но, как вы сами сказали, они чертовы идиоты.

- ‘Поверь мне, Лео, Маниоро - второй отец Шафран,’ сказал Герхард.

- ‘Бедный Герди, - Шафран наклонилась и утешительно похлопала своего мужчину по спине. - Он думал, что пережил третью степень после того, как прошел мимо папочки Кортни. Он и не подозревал, что ему предстоит еще разговор с Маниоро.

– Он дал мне понять так же ясно, как это сделал Леон Кортни, - если я каким-то образом причиню вред Шафран, он станет моим смертельным врагом.

- Он был таким только потому, что очень меня любит. Как только я заверила его, что нашла подходящего мужчину, он крепко обнял Герхарда и вместо этого начал читать мне лекцию.

Герхард усмехнулся. - Слышал бы ты его. Он говорил Саффи, что она должна родить мне много-много детей...

- Пока что я справился с двумя, по одному на каждого, и этого вполне достаточно.

- Как их зовут? - спросила Маргарет.

‘Александр, которому четыре года, и Николя, которой два. Но мы всегда называем их Зандер и Кика, потому что так они произносят свои имена.

- Вы привезли их с собой в Англию?

Лицо Шафран вытянулось, когда она покачала головой. - Нет. Мы, конечно, думали об этом. Но для детей гораздо лучше быть дома с бабушкой, дедушкой и няней, в окружении людей, которые их любят. Они были бы несчастны, бродя с нами по Европе, слишком маленькие, чтобы понять, что происходит и где они находятся. Она задумчиво улыбнулась. - Сегодня утром я получила письмо от Гарриет. Она писала о том, как счастливы Зандер и Кика и как они веселятся, будучи испорченными всеми. Она только пыталась меня успокоить, но я, конечно, плакала навзрыд.

- Я думаю, ты поступаешь правильно, - сказала Маргарет, похлопав Шафран по руке. Она посмотрела на Герхарда. - Простите, что прервала ваш рассказ.

- ‘Не волнуйся, - сказал Герхард. - Я только собирался передать Саффи последнюю команду, которую дал Маниоро. Он сказал, что, когда она состарится, ее священным долгом будет найти мне новых молодых жен и позаботиться о том, чтобы они хорошо себя вели и произвели еще больше потомства.

- Я говорю, это дух! - воскликнул Черчилль.

- Фу! - фыркнула Одетта в истинно галльском стиле, закатывая глаза при этой мысли. Она улыбнулась и сказала: "Смотрите все, вот идет Пьер!’

Остальные посмотрели в сторону кухни, откуда, вытирая пот со лба, выходил шеф-повар и хозяин Пьер Дюфорж.

- А, mes amis, - сказал Пьер, подходя к столу. - Прошло слишком много времени с тех пор, как я видел вас всех. А Одетта ... - Он замолчал и с трудом сглотнул. - Для меня большая честь снова служить вам за моим столом. Я видел ваш фильм, в котором Анна Нигл играла вашу роль, и моя дорогая жена, ей пришлось остановить меня, чтобы я не встал в кинотеатре и не закричал: “Я знаю настоящую Одетту!”

Одетта улыбнулась. - Спасибо, Пьер. Мне тоже приятно снова оказаться здесь.

Как ветеран разведки, Шафран знала историю Одетты Сансом, как ее тогда называли: ее подвиги в качестве тайного агента в оккупированной Франции; ее захват гестапо; пытки, которым она подверглась, и ее ужасное жестокое заключение в концентрационном лагере Равенсбрюк. Но, проведя послевоенные годы в Кении, она понятия не имела, насколько знаменитой стала Одетта.

- Я хочу выразить вам свое искреннее почтение,’ продолжал Пьер. - И выразить вам свое глубочайшее сочувствие за то, что вам пришлось пережить. То, что эти грязные боши сделали с тобой ... Они ничем не лучше дикарей.

Он почувствовал, как на стол внезапно воцарилось безмолвное смущение, и пробормотал - Я что-то не так сказал?

Герхард ободряюще улыбнулся. - Нет, Пьер ... Просто я грязный бош. Но вы правы. Некоторые немцы были кровавыми дикарями, и они делали вещи, которые ужасали меня до глубины души. Но большинство из нас не такие. Мы не лучше и не хуже других.

- ‘Посмотри на это с другой стороны, - сказал Лео Маркс. - Я еврей и преломляю с ним хлеб.

- Я не хочу никого обидеть. Пожалуйста, я настаиваю, позвольте мне накормить вас, как говорят американцы, “за счет заведения”.

- ‘Спасибо, Пьер, вы очень добры, - сказала Одетта. - И не волнуйся. Ты хотел как лучше. Важно лишь то, что война закончилась. Теперь мы можем жить в мире.

Шафран взяла Герхарда за руку и заглянула ему в глаза. Они были вместе уже шесть лет, но все равно казалось чудом, что он рядом.

- ‘Аминь,’- сказала она.

Пьер Дюфорж считал себя человеком благоразумным. Но он также был бизнесменом, и в нынешнем состоянии разрушенной жесткой экономией британской экономики было нелегко удержать ресторан на плаву. Отсутствие приличной еды для его клиентов только усугубляло ситуацию. Всякий раз, когда Пьер возвращался домой во Францию, рыночные прилавки ломились от овощей, фруктов, мяса, сыров и всевозможных видов хлеба и выпечки. Почему, спрашивал он себя в глубоком недоумении, англичане все еще предпочитают морить себя голодом?

Когда он отошел от стола, его совесть боролась с необходимостью делать деньги. Он знал, что конфиденциальность клиентов была важной частью его профессии, но это были отчаянные времена; хитрость и оппортунизм были необходимы, чтобы выжить. Наконец он сказал себе - "Это всего лишь мелочь. Это никому не причинит вреда. И я дал им поесть бесплатно. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он нырнул в свой кабинет и набрал номер постоянного клиента, который оказался репортером "Ивнинг стандард", одной из двух главных лондонских местных газет.

‘Иди скорее!’ прошептал он. - Здесь сама Одетта со своими старыми товарищами. И мой официант слышал, как одна из них сказала, что только что приехала из Букингемского дворца.

Репортер перекинулся парой слов со своим редактором. Они сошлись на том, что эта история может заинтересовать лондонцев, возвращающихся домой с работы. И вот, когда Шафран,