Миссис Креддок - Уильям Сомерсет Моэм

Берта вспоминала о двух месяцах, которые провела в Блэкстебле. После того как улеглось первое волнение, связанное с возвращением в отцовский дом, она погрузилась в скучные будни деревенской жизни. Днем Берта обычно бродила по сельским тропинкам или гуляла вдоль побережья, глядя на безбрежную пустыню моря. Она много читала, охотно тратя массу свободного времени на удовлетворение безудержной тяги к знаниям. Берта провела немало часов в библиотеке, по большей части собранной ее отцом, поскольку к литературе семейство Лей обратилось только после того, как дела пришли в значительный упадок и прочие развлечения стали недоступны. Берта изучала корешки, испытывая некоторое волнение при виде великих имен прошлого, и предвкушала удовольствие, которое они доставят ей при прочтении. Она ни с кем не встречалась, за исключением своего опекуна доктора Рамзи, его супруги, а также викария с сестрой.

Как-то раз она пришла к викарию и застала там Эдварда Крэддока, который только что вернулся из короткой поездки. Раньше они знали друг друга; его отец арендовал землю у отца Берты, и Эдвард до сих пор обрабатывал тот же участок. Правда, они не виделись целых восемь лет, и сейчас Берта узнала его с большим трудом. Тем не менее Эдвард, одетый в бриджи и толстые гетры, показался ей красавцем, и она обрадовалась, когда тот подошел к ней спросить, помнит ли она его. Крэддок сел рядом, и Берта безошибочно уловила приятный дух деревенского подворья — смесь ароматов крепкого табака, скотины и лошадей. Она и сама не поняла, почему этот запах заставил сердце биться быстрее, однако с наслаждением вдыхала его, и в глазах ее сверкал огонек. Крэддок заговорил, и для слуха Берты его голос звучал будто песня. Ей очень понравились его выразительные серые глаза. У Эдварда было чисто выбритое лицо и красиво очерченный рот. Берта краснела и чувствовала себя ужасно глупо, хотя изо всех сил старалась выглядеть очаровательной. Она знала о том, как красивы ее собственные темные глаза, и не сводила их с Эдварда. Наконец он стал прощаться и пожал ей руку. Берта чрезвычайно разволновалась, ее щеки опять вспыхнули румянцем. Когда Эдвард встал и сильный запах мужчины-фермера опять достиг ноздрей Берты, у нее закружилась голова. Хорошо, что мисс Лей не видела ее в этот момент.

Она шла домой в темноте, стараясь успокоиться. Из головы не шел Эдвард Крэддок. Берта вспоминала прошлое, перебирая в памяти эпизоды их общения в детстве. Ночью Крэддок ей приснился, во сне он ее целовал.

Берта проснулась с мыслями о Крэддоке и поняла, что не переживет, если сегодня же не увидится с ним. Сначала она думала послать ему приглашение на ленч или чай, но не решилась; кроме того, ей пока что не хотелось показывать Эдварда тетушке. Внезапно ее осенило: ферма! Она пойдет туда, это ведь ее земля. Бог любви явил благосклонность: в поле Берта разглядела Крэддока, занятого каким-то делом. Увидев его, она затрепетала, сердце забилось часто-часто. Когда же Эдвард заметил ее и двинулся навстречу, она покраснела, затем побледнела, тем самым выдав себя с головой. Крэддок, непринужденной походкой приблизившийся к изгороди, показался ей невероятно красивым. Более всего на Берту произвела впечатление его мужественность — поистине Эдвард был силен, как Геркулес. Она с трудом скрывала свое восхищение.

— Ах, я не знала, что это ваша ферма, — сказала она, пожимая его руку. — Просто шла куда глаза глядят.

— Идемте, мисс Берта, я покажу вам хозяйство.

Крэддок открыл калитку и провел ее в сарай, где стояли повозки, заодно указав на пару крепких лошадей, на которых вспахивали соседнее поле. Он также показал Берте коров и согнал в кучу свиней, чтобы похвалиться их отличным здоровьем; дал кусочек сахара, которым она угостила коня; сводил в хлев и рассказал о тонкостях разведения овец. Берта внимала ему, словно зачарованная. Когда Крэддок с гордостью продемонстрировал сельскохозяйственные машины и объяснил, как используется ворошилка и сколько стоит жатка, Берта решила, что никогда в жизни не слышала ничего более захватывающего. Больше всего, однако, ей не терпелось посмотреть жилище Эдварда.

— Не нальете мне стакан воды? — попросила она. — Ужасно хочется пить.

— Ну конечно, заходите, — пригласил Крэддок, распахивая дверь.

Берта вошла в небольшую комнату, пол в которой был застелен клеенкой. Посередине располагался стол, накрытый красной скатертью из набивной ткани; стулья и диван, обитые старой, потрескавшейся кожей, стояли почти вплотную друг к другу. На каминной полке, помимо трубок и банок для табака, были расставлены пестрые фарфоровые вазы с камышами, а в центре — часы на мраморной подставке.

— Какая прелесть! — воскликнула Берта. — Вам, должно быть, здесь очень одиноко?

— Что вы! Меня почти не бывает дома. Хотите молока? Молоко полезней воды.

Берта увидела на столе салфетку, кувшин с пивом, хлеб и сыр.

— Вы собирались завтракать? — спросила она. — Простите, что помешала.

— Ничего страшного, просто в одиннадцать часов я обычно перекусываю.

— Можно и мне с вами? — загорелась Берта. — Я проголодалась как волк, к тому же обожаю хлеб с сыром.

Они уселись друг напротив друга, находя эту неожиданную трапезу очень забавной. Хлеб, нарезанный толстыми ломтями, был необычайно вкусным, ну а пиво, конечно, казалось слаще нектара. Немного спустя Берту охватило опасение, что Крэддок может посчитать ее чудачкой.

— По-вашему, с моей стороны нелепо вот так прийти к вам и напроситься на угощение?

— Наоборот, это очень мило! Мистер Лей часто заглядывал к моему отцу и запросто садился с ним за стол.

— Вот как? — удивилась Берта. Разумеется, это обстоятельство делало ее поступок совершенно естественным. — Теперь мне пора идти. Ох и рассердится тетя Полли!

Крэддок уговорил ее взять цветы и торопливо срезал несколько георгин. Берта приняла букет со смущенной благодарностью, и когда на прощание они обменялись рукопожатием, у нее почему-то опять заколотилось сердце.

Мисс Лей поинтересовалась, откуда цветы.

— Да так, — небрежно ответила Берта, — встретила одного из арендаторов, он мне их и дал.

— Хм-мм, — промурлыкала мисс Лей. — Лучше бы они вовремя вносили арендную плату.

Когда тетя покинула гостиную, Берта растроганно посмотрела на скромный букет и коротко рассмеялась. «Нет смысла себя обманывать, — подумала она. — Кажется, я влюблена». Она поцеловала георгины и почувствовала, что очень довольна.

Она действительно не на шутку влюбилась, поскольку к вечеру решила во что бы то ни стало выйти замуж за Эдварда Крэддока. Времени Берта не теряла: прошло меньше месяца, а свадьба была уже не за горами.

Мисс Лей презирала любые проявления чувств. Рождество, когда сосед прижимал соседа к груди и рассыпался перед ним в глупых сантиментах, внушало ей такое отвращение, что она взяла привычку уезжать на это время куда-нибудь на континент, туда, где никого не знала и могла избежать чрезмерно слащавых людских эмоций, праздничных поздравлений и общего умильного настроя. Даже летом вид остролиста заставлял ее брезгливо морщиться; мисс Лей тут же вспоминала праздничное убранство в домах с достатком, ветки омелы на газовых канделябрах и глупых стариков, которым нравится целовать незнакомых женщин. Ее радовало, что у Берты хватило ума не принимать бурных изъявлений радости от слуг и обедневших арендаторов, которых доктор Рамзи специально хотел собрать по случаю совершеннолетия хозяйки Корт-Лейз. Мисс Лей допускала, что торжества, достойные этого повода — бесконечные рукопожатия, шумное веселье и назойливая общительность английских селян, — могут превзойти даже мишурную безвкусицу Святок. По счастью, Берта, как и мисс Лей, терпеть не могла подобные празднества и уведомила всех, о ком шла речь, что они крайне обяжут ее, если оставят без внимания событие, которое лично для нее не представляет особой важности.