Миссис Креддок - Уильям Сомерсет Моэм

Она тихонько вскрикнула: Крэддок неожиданно выступил перед ней из темноты.

— Ох, простите, — сказал он. — Я вас напугал. Решил, вы не будете против, если я приду. Вы на меня не сердитесь?

Берта задыхалась от счастья, на сердце у нее мгновенно стало легко. Значит, он все-таки любит ее, да еще переживает, что она может рассердиться!

— Я вас ждала, — шепнула она.

Какой смысл изображать робость и стыдливость? Они любят друг друга, так почему Берте не открыть свои чувства?

— Здесь очень темно, — сказал он. — Я вас не вижу.

Берта была так безумно счастлива, что утратила дар речи. Сейчас ей хотелось лишь лепетать: «Я тебя люблю, люблю!» Она приблизилась к Эдварду, чтобы коснуться его. Почему же он не заключает ее в объятия, почему не целует, как ей виделось в мечтах? Но как только Крэддок взял ее за руку, Берту словно пронзило током; перед глазами все поплыло, она едва не зашаталась.

— Что случилось? — встревожился он. — Вы дрожите?

— Просто немного замерзла. — Берта изо всех сил старалась говорить спокойно, но все слова куда-то пропали.

— Вы совсем раздеты. Накиньте-ка вот это, — сказал Крэддок и начал стягивать с себя куртку.

— Нет, нет, — забеспокоилась Берта, — вы замерзнете.

Этот поступок показался Берте верхом бескорыстной доброты, сердце ее преисполнилось благодарности.

— Эдвард, вы так добры, — прошептала она чуть не со слезами.

Он обернул куртку вокруг ее плеч, и от прикосновения его рук Берта утратила остатки самообладания. По телу пробежала сладкая судорога, она теснее прижалась к Крэддоку. В тот же миг его руки скользнули вниз и обняли ее талию. Берта сдалась в его объятия и подняла глаза, Крэддок наклонился и поцеловал ее. Поцелуй привел Берту в такой экстаз, что она едва не застонала — то ли от боли, то ли от наслаждения. Она обвила руками шею Эдварда и привлекла его к себе.

— Какая же я дурочка, — наконец промолвила она, издав нечто среднее между смешком и всхлипом.

Берта немного отстранилась — правда, не настолько, чтобы Эдвард отнял руку, так уютно лежавшую на ее талии. Почему он ничего не говорит, не клянется в любви? Почему не просит того, чем она готова его одарить? Она склонила голову на плечо Крэддоку.

— Берта, я тебе нравлюсь? — спросил он. — Я хотел спросить тебя об этом с тех самых пор, как ты вернулась.

— Разве сам не видишь? — Уверенность вернулась к Берте. Она поняла, что признаться ему мешала лишь робость. — Глупый, не надо стесняться!

— Тебе известно, кто я такой, и…

— Что?

— Ты — мисс Лей, хозяйка Корт-Лейз, а я всего-навсего один из твоих арендаторов, без всяких средств.

— Я и сама небогата, — ответила Берта, — но если бы имела десять тысяч в год, с радостью положила бы эти деньги к твоим ногам.

— Берта, о чем ты? Не будь жестока со мной. Ты знаешь, чего я хочу, но…

— Ну, насколько я поняла, ты хочешь сделать мне предложение, — улыбнулась она.

— Не насмехайся надо мной, Берта. Я люблю тебя и мечтал бы просить твоей руки, но понимаю, что не вправе, потому что ничего не могу тебе дать. Пожалуйста, не сердись.

— Я ведь люблю тебя всем сердцем! — воскликнула Берта. — Мне не надо другого мужа. Ты сделаешь меня счастливой, а иного я и не желаю.

Крэддок снова заключил ее в страстные объятия и поцеловал.

— Неужели ты не замечал моей любви? — прошептала Берта.

— Я догадывался, но не был до конца уверен, и потом, я боялся, что окажусь недостаточно хорош для тебя.

— Я тебя обожаю. Раньше я не знала, что можно любить так сильно. О, Эдди, ты даже не представляешь, сколько счастья принес в мою жизнь.

Крэддок еще раз поцеловал ее, она вновь обняла его за шею.

— Тебе не пора домой? — спохватился он. — Что скажет мисс Лей?

— Нет, нет, погоди, — запротестовала Берта.

— Как ты откроешься ей? Думаешь, она не будет против? Твоя тетя наверняка уговорит тебя порвать со мной.

— Ты ей понравишься, и не сомневайся. А даже если и нет, какая разница? Не ей ведь выходить за тебя.

— Она опять увезет тебя за границу, и там ты полюбишь другого.

— Эдвард, ты что, не знаешь? Завтра мне исполняется двадцать один год, и я сама смогу распоряжаться своей судьбой. Я не покину Блэкстебл, пока не выйду за тебя.

Пара медленно брела к дому — Крэддок настоял на этом, опасаясь, что Берта слишком долго пробудет на холоде. Они шли рука об руку, Берта наслаждалась своим счастьем.

— Завтра к нам на ленч должен прийти доктор Рамзи, — сообщила она. — Тогда-то я и объявлю, что собираюсь за тебя замуж.

— Ему это придется не по душе, — нервно заметил Крэддок.

— А мне все равно. Если мы с тобой этого хотим, все остальные пусть думают, как им заблагорассудится.

— Ладно, отдаю все в твои руки.

Они подошли к крытой галерее перед входом, Берта неуверенно посмотрела на дверь.

— Пожалуй, я пойду, — сказала она, втайне надеясь, что Эдвард предложит сделать еще один круг по саду.

— Да-да, иди, — ответил он. — Не хватало еще, чтобы ты простудилась.

Как мило с его стороны беспокоиться о ее здоровье! И конечно, он прав. Эдвард прав в каждом слове, в каждом поступке. Берта вдруг забыла о своей упрямой натуре и почувствовала жгучее желание полностью покориться воле Крэддока. Сила этого человека вызывала у нее странное ощущение собственной слабости.

— Доброй ночи, любимый! — горячо прошептала Берта.

Она не могла оторваться от него, словно безумная. Поцелуи никак не кончались.

— Доброй ночи!

Когда фигура Крэддока наконец растворилась во тьме, Берта вошла в дом и закрыла дверь.

И у старых, и у молодых за большим горем следует бессонная ночь. На стариков так же действует и большая радость, однако для юной души счастье, по-видимому, более естественное состояние, и потому оно не нарушает ночного покоя. Берта крепко спала без снов, а проснувшись, поначалу не помнила вчерашних событий. Внезапно память к ней вернулась, и она потянулась в кровати с удовлетворенным вздохом.

Лежа в кровати, она размышляла о своем счастье. Берта с трудом верила, что ее самое заветное желание осуществилось. Милосердный Господь дал чадам своим то, о чем они просили; Берта мысленно вознесла жаркую благодарственную молитву. Странно было сознавать, что после мучительного ожидания, надежд и страхов, любовных терзаний — жгучих, но почти что сладостных, в конце концов все закончилось хорошо. Предел мечтаний достигнут, ей больше нечего желать. Ах, в самом деле, Господь всемилостив!