Долгий дозор - Александр Уралов

А вообще, интересно было бы ручного песчаника иметь, как в фильм-файлах про Ивана-батыра, у которого песчаник по кличке Волчара носит железный ошейник, ходит на задних лапах и разговаривать и из калаша стрелять умеет…

Опять же, на компе еще и не то нарисовать можно.

* * *

— Вот, — мрачно сказал Савва, — живем в двадцать третьем веке — полюбуйся.

— Го-о-ород… — с непонятной интонацией протянул Зия. — Впрочем, нам-то что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, здесь, на самой крайней российской окраине, на руинах былого зарождается новый мир?

— Вон он, твой новый мир Озерска, — сказал Савва. — Со старой башни балбес-шайтан в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выеживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом прячутся.

Егор подумал, что уж кто-кто, а Ромка-джи с башни сегодня в голову Зие не попадет — хоть убейся. Стрелок он неплохой, да нынче калаш у него неважный, со сбитой мушкой. Еще от дяди Ахмата остался — старье.

— Это мы! — крикнул он. — Староста Володя где? Выходите, все равно они вас всех как на тарелочке видят…

Сзади затрещали кусты. Вышла пара мужиков — городская оборона. «Смех на палочке, прости меня, Господь-Аллах! — подумал Егор. — Один старее другого… не хватало им еще Лады-оглы для полного позора… тоже мне — дружина боевая…

О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!

Вон она, тут как тут… за стеной кирпичной прячется!!! Ну позорище…

Московские точно подумают, что в Городе, считай, одни старики да ребятишки живут! В принципе, так оно и есть, если самим себе не лукавить. Не оправился Город еще после эпидемии горячки. А дозорные свои места не покидают… если только уж совсем на город нападение не произойдет!

Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни торопливо спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил все-таки? Если нет, вечером отпинаю — заслужил. Подстрелит кого ненароком — нам только такой беды не хватало. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел прийти, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенечке прохлаждается…»

Егор шагал впереди и не оглядывался. Щеки его горели. Знакомый — до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каждого кустика ген-саксаула и карагача (а некоторые из них он сам трудолюбиво высаживал пацаненком), до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой, пыльной, засиженной вечными мухами маскировочно-защитной сеткой, — родной Город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге… и развалился… в пыль, песок и колючие кривые растения…

Суета, запахи, мухи, испуганные люди, прячущиеся в тени и вытягивающие шеи им вслед. Извилистые проходы лабиринта, образуемые ген-саксаулом, руинами и карагачами. Удобно обороняться, если придет враг… это мы все с детства учили.

Но вот пришли незнакомые, пусть и не грозные на вид люди… и ясно, что не отгородишься от них, не спрячешься.

И идут за ними гуськом люди… десятки людей… и хоть впереди староста, но кажется, что именно за незнакомцами покорно в страхе идут горожане… и храбрящийся Ромка-джи с ними.

А вот и Мама-Галя их встречает. Мама-Галя с выбитым левым глазом… а выбил ей его своим щупальцем карачи, когда в бою не отдавала она ему своего годовалого ребенка.

Город… родина…

«Спасибо тебе, Господь-Аллах, пришли наконец-то, — размышлял про себя Егор. — Вот они, колонны над треугольной крышей; лестница, выдирающаяся из песка и пыли, степенно поднимается вверх щербатыми ступенями. Загадочные лица над дверью — с пустыми глазницами и узкими подбородками… одно лицо плачет, а другое жутко смеется… и непонятная надпись: „Озер…к…й т…атр им…акси… Горько…“… и маленькие окошки, заложенные мешками с песком во времена незапамятные, неведомые. Быть может, еще и Старыми Людьми. Потому как слежались эти мешки так, что между верхней балкой окна и верхним мешком два кулака просунуть можно… видать, от карачи отбивались когда-то.

Вот мы и внутри. Ну а теперь вниз, вниз, вниз, по широкой лестнице, мимо большой статуи человека Ленина с отбитой рукой… в спасительную прохладу старых знакомых стен. Ну их, этих гостей! Кто успел — тот два съел! Пусть пока староста Володя им втирает… про родной Город, загадочный „т…атр“, зловещий Комбинат, который совсем рядом, и прочие местные достопримечательности, включая Установку-кормилицу, счастье и надежду нашу. Аминь!

Уф… теперь можно отключить комбез, быстро-быстро содрать его с себя в темной, облицованной кое-где белым кафелем комнате, вымыть ноги и переодеться в обычную одежду…

Хм… это, наверное, Маринка рукав зашила…

Боролись тут с дядько Сашей, аккурат перед выходом в дозор, ну и покалечили одежонку — так по шву и затрещала. И чинить самому уже некогда было. Спасибо, Маринка! Хорошо бы, конечно, чтобы комбез домашний так же сам себя латал, как и дозорный… то есть, военный. Да и поддув такой же прохладный во все места не помешал бы!

Да вот не дал Господь-Аллах такого счастья — зашивать да штопать приходится. Ну ничего, не маленькие… перебьемся-перетопчемся, как говорит старый Хаим».

Егор торопливо ополоснул лицо, вымыл ноги. Армейские ботинки, конечно, не те говноступы из верблюжьей кожи, что приходится носить в Городе, но и от них устаешь. Ноги перемены просят. Он сунул комбинезон в шкаф — кто там у нас следующий в дозор? Карим? Эх… опять он калаш не почистит! Ну да ладно, это все потом разберемся… не забыть бы самому почистить оружие!

А теперь бегом — гоу-гоу — в зал Совета, мимо закрытых дверей, мимо жмущихся к стенам любопытных людей, прямо по длинному коридору. Эй, разойдись!

Вот и надпись «Гардеро…».

Теперь с лету поворачиваем мимо старого Кима:

— Привет, Ким! Все власть охраняешь? Святое дело! Ого, а это что у тебя? Господь-Аллах, опять штаны расстегнулись?! Да ладно тебе, никто ничего пока не заметил… Извини, потом все расскажу! После Совета!

Егор осторожно толкнул дверь. Изнутри, естественно, к ней прислонилась необъятной задницей Лада-оглы, а если по-настоящему — Лада Макова, — все-то уши она Городу прожужжала о том, что сам Великомученик Тагил-мэр-бай, Танк Веры-Истины, — да благословит его Господь-Аллах! — ей приходится самым что ни на есть прямым предком.

Нет, ну не сидится ей, как всем нормальным правоверным… обязательно надо стоять, прислонившись пятой точкой к двери!

— Ой! Извините, Лада-оглы… я вот тут…

— Выкинуть бы тебя, мальчишка, шайтан! — прошипела Лада-оглы. — Сядь вон там, не мешай!

Егор, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке, прополз на четвереньках в угол, сел и затих. Никто не обратил на него никакого внимания… а могли бы и шугануть. Странно… даже Лада-оглы возмущалась лишь только тем, что он ей под зад дверью с разгону двинул. А что на Совет приперся без приглашения — слова не сказала…