Долгий дозор - Александр Уралов

— Мы пришли поговорить о Комбинате, — спокойно сказал Зия.

Мулла-батюшка повернулся и махнул рукой куда-то внутрь Храма.

Егору до смерти хотелось зайти, но он боялся. Сзади переминался с ноги на ногу Ромка-джи, а чуть в стороне стояла Мама-Галя. Платок на ней был повязан на мужской манер — сзади. Выбитый глаз повязкой прикрыт… потому что веко запало. А так, если привыкнуть к повязке, она всегда была красивой. Маринка вся в нее — и волосы такие же буйные, черные. Только Маринка их в хвост забирает, а Мама-Галя почти всегда распущенными носит… «черная комета», как однажды назвал ее дядько Саша. И выбитый глаз, и мужской комбинезон ее не портят, и даже самодельные мягкие сапоги из верблюжьей шкуры. Все равно, на зависть всем женщинам Города, абсолютно все мужики на нее поглядывают.

— Николай, — позвала она муллу-батюшку, тот тяжело обернулся в дверях. — Мы тоже все зайдем, ладно?

— Зачем? — помедлив, спросил мулла-батюшка.

— А вот там и узнаешь, — с вызовом ответила Мама-Галя. И вдруг ласково так: — Николай, ну что ты? Людям помощь нужна…

Мулла-батюшка засопел, насупился, а потом отвернулся, буркнув:

— Двери Храма для всех открыты. Денно и нощно. — И прошел внутрь.

Храм в Городе был хороший. Егор сказал бы даже — знаменитый Храм. Ежели кто в Город приезжал — все восхищались. Далековато стоял, на отшибе, но «путь к Господу-Аллаху коротким не бывает», как говорил мулла-батюшка.

Войдешь в Храм — мозаика бликами тонкими, огоньками живыми льнет. Люди какие-то… планеты… флаг красный…

Из древневерского только одна надпись и понятна: «Кино». Вот, поди, компьютер-то здоровенный здесь стоял! Ромка-джи говорит, что тогда фильм-файлы с запахом показывали. Врет, конечно, но здесь, перед красотой такой, поневоле поверишь…

Один молельный зал чего стоил! Огромный, красивый! Со сценой-алтарем для избранных, с белым экраном во всю заднюю стену алтаря, с небольшой комнаткой за противоположной экрану стеной, два небольших окошка которой выходили прямо в зал над головами молящихся, рассаживающихся на вытертых добела креслах, стоящих строгими ровными рядами.

Бывало, как включит священник энигму — просто плакать хочется. А на экране святые картины плывут: Москва, космос со звездами и планетами, Господь-Аллах на серебряном облаке руку Адаму протягивает, Иисус на горе проповедует, Давид Микеланджело хмурится, Святая Мона Лиза улыбается, Великомученик Тагил-мэр-бай, Танк Веры-Истины, пламенем объят, врывается в гущу врагов на своей боевой машине и атом-заряд вручную взрывает. Имам-отступник на ветке, иуда, болтается. Гагарин-шайтан весело смеется…

Егору всегда его жалко было — чего вот к солнцу стремился? Хотя, в принципе, все хорошо закончилось. Господь-Аллах строг к дерзким… но милостив. Вот погиб Гагарин-шайтан, а ведь вся Земля его оплакивала! И дал ему Вседержитель место у трона своего… за красоту душевную, и простил прегрешение… только молиться Гагарину-шайтану людям запретил. Сам-то он за путешественников и странствующих молится, а вот ему помолиться — не положено. Просить помощи — можно, а молиться — грех.

А ведь мог Гагарин-шайтан жить да жить… президентом-эмиром России стать, да?

А вот и святая картина Эмира-Казань, который Россию спас! Смеется… прямо как живой! В одной руке крест, а в другой полумесяц. Это его Господь-Аллах живым на небо взял… за Великое Прозрение Веры-Истины. С него, с Прозрения этого, и Джихад новый смысл обрел.

Ну и, конечно, святой многомудрый Джон-кормилец, сонмом учеников-продолжателей окружен. Он самую первую Установку сделал, что нанотехом из нефти еду тянула.

Ромка как-то сунул любопытный нос в комп муллы-батюшки. Тот его на урок принес, да что-то заговорился с родителями после вечернего намаза. Там, в компе, все святые картины были… ох и много же! Пацаны с девчонками до этого и половины не видели, оказывается! И мученики, и демоны (только и отличишь от людей, что надпись «демон» внизу), и какие-то Города и Храмы. «Не иначе — Град Небесный, — сказала тогда Маринка. — И Мария-Мать красавица, и Иисус на кресте, и зверо-демоны — динозавры, — глаза разбегаются!»

А в отдельных файлах — энигма-псалмы, столь Эмиром-Казань любимые. Не просто так, а подписанные все не русским, а демонским компьютерным языком: Enigma-Voyager, Enigma-Remember The Future, Enigma-Metamorphosis… А по-русски нет ни одного названия. Бессмыслица какая-то… но до чего же красиво звучит энигма, когда ее слушаешь! И слова к ней красивые написаны.

Когда энигму поешь, на душе светлее. А иногда тревожно так становится… хоть плачь, пусть и душою возвышаешься. Мулла-батюшка, когда вернулся, на удивление, не рассердился. Дал Ромке легкий подзатыльник и сказал, мол, подрастешь, все сам в Храме и увидишь. Энигму пойте, ребятня, хоть до утренней зари, а в святые картины пока нечего любопытный нос совать — не доросли еще. А надписи, мол, хоть и демонские, но не злобные. Господь-Аллах может и демонов на службу поставить — не пикнут, будут послушаться.

Егор вспомнил, как в третий раз в своей жизни в учебный дозор пошел. Да не с кем-нибудь, а с самим муллой-батюшкой! Учебный, это только говорится так. На самом деле опытный боец с молодым в паре работает. Чтобы тот, как говорится, пообтесался. Два дня нормально все было, а на третий — хоп! — и засекли они пятерых шатунов. Понятно было, что те не просто мимо идут, а методично кружат по округе, высматривают, как удобнее к Городу подойти, прикидывают пути и высматривают ловушки. Ведь именно о них говорил намедни Карим. Только тогда они с юго-востока шли, огибая Комбинат. Видать, нездешние. Но шли аккуратно, засекая автоматические доты, да и к комбинатовским владениям не приближались.

Карим приготовился было к отпору — трухнул здорово, как сам потом признался, — но, на его счастье, свернули шатуны и в сторону от Города двинулись.

Карим снял их на камеру калаша и картинку переслал старосте. Егору тогда запомнился один — тощий, со старинным протезом правой руки и совсем уж чудным экзоскелетом от пояса и ниже — на обеих ногах. Такое только в файлах по истории и увидишь. Но шатун двигался ходко, если судить по нескольким снятым подряд стоп-кадрам.

Вот и теперь он шел третьим, узнать его легко. Ишь озирается кругом, в бинокль окрестности оглядывает…

— Дуй в Город, Егорка, помощи позовешь, — сказал мулла-батюшка и посмотрел на Егора.

— Не пойду.

— А приказ?

— Не пойду, и все. Надо будет подмогу, так мы и позвонить можем…

Егор чуть не плакал. Взрослый он, взрослый! Ему пятнадцать давно уже исполнилось… три месяца назад… И калаш у него настоящий, а не какой-то там игрушечный! Зачем же его в дозор посылали, если мал еще?!

— Молодец, — спокойно сказал мулла-батюшка и вздохнул. — Ну-ну, не хлюпай носом. Это я так, на вшивость тебя прощупал.

Егор обиженно засопел, но сказать что-либо не осмелился.

— Значит, так, — спокойно, как на уроках, сказал мулла-батюшка, — дуй к старому доту и держи южный сектор. Нам сейчас всех не положить. Залягут мгновенно, и хрен ты их выкуришь. А вот мы с тобой в не очень удобной позиции. Понял? Да низом иди, низом… тихо и аккуратно. Не забудь про вешки, слышишь? Не торопись. Ну, пошел!