Письма на чердак - Питер Грю

Да, меня тоже после ночных приключений тянуло наверх.

В чердачной комнатке всё было так, как мы оставили вчерашним днём, только одуванчики в стеклянной банке завяли. А ночью здесь цвели лунные розы! Я вытащила из кармашка платья припасённую с завтрака конфету и положила её на перевёрнутый ящик. Для Бархаты.

Папа пришёл с работы позже обычного: видимо, не торопился домой. Мы с Гномом смущённо поздоровались с ним и стаей бегемотов, которых родители предпочитали не замечать. Мама демонстративно молчала, поджав губы и глядя колюче, а потом и вовсе вышла на улицу обрезать усы у клубники. Эх, значит, я за хозяйку: быстро нарезала хлеб – неровно, но как смогла, налила суп в тарелку и побежала поливать огород. Слишком много бегемотов сегодня в доме, тяжело находиться среди них. На воздухе свободнее и легче.

Гном, в шортах и резиновых сапогах на босу ногу, уже черпал воду из большой бочки и наливал в свою голубую лейку. Рядом валялась моя красная «сирота». Солнечный золотой волк перевалил за крышу и прятался в деревьях, став красно-оранжевым и совсем не кусачим. Я посмотрела на наш зелёный деревянный дом с мезонином, где и пряталась чердачная комнатка. Солнце заходит – просыпается Бархата.

– Эй, – окликнул Гном. – Я не собираюсь всё один поливать!

Я подобрала свою лейку. Вот бы поливать бесконечно в густом закатном свете под запах остывающей травы, а если бесконечность всё-таки оборвётся – то бегать и бегать, топча росу и цветы. Дома будет буря.

И буря случилась. Мама закончила с клубникой, вернулась в дом, и папа махнул с веранды, зовя нас тоже. Мы бросили наши лейки у бочки и поплелись на казнь. Сегодня не будет мультфильмов и уютных посиделок после жаркого, расплавляющего мир дня. Сели за стол на кухне – но не для ужина, а бегемоты пристроились по углам и клубились тучными телами. Папа закурил. Я не любила табачный дым и старалась не дышать, коротко захватывая воздух, словно воруя его.

Папа стал говорить. Неважно что. Такие разговоры были нередки. Удручающе пустые, бегемотно тяжёлые. Перепало всем. Вспомнил и мой новый костюмчик, который я выпросила к учебному году, – красивый спортивный костюм, но совершенно непрактичный. Поэтому пришлось купить ещё один. Но папа тогда не противился! И почему я захотела этот костюм? Обошлась бы без него. Папа работает, папе этот костюм не нужен, но он купил его для меня. Справедливости ради напишу, что папа был прав: я потом этот костюм так почти и не носила. Или не носила, потому что папа был прав?

От сигаретного дыма тошнило. Нужно не думать, нужно отвлечься. Пол в детской покрыт невидимыми следами. Наступит ночь, выйдет луна – и палас заискрится призрачными тропинками. Среди этих следов чётко видны одни – с треугольными носочками, от туфелек Бархаты. Треугольные носочки. Они с Гномом побегут по ним. Бархата пригласила их в гости. Тайный островной мир – Тёмный Уголок.

– Сидите на моей шее. Ну и куда вы пойдёте? На что будете жить? Дом я продам. Зачем мне одному такой большой дом?

Наш прекрасный чудесный дом… С детской, черёмухой за окном, с чердаком, с Бархатой.

Я всё-таки не выдержала и разрыдалась. И никакие лунные следы не могли меня утешить и отвлечь.

Бархата, милая Бархата.

Нас отпустили в детскую. Разговор закончен. Бегемоты ушли тёмными густыми клубами, толстые и счастливые. Осталась лишь пустота.

Я чувствовала себя больной. Накрылась с головой зелёным шерстяным пледом – колючим драконом, защитником от подкроватных монстров. Правда, сейчас он ничем не поможет. Только теплом. Но это мне тоже нужно. Тёплый клетчатый плед-дракон в пасмурно-грустный вечер.

Пришла мама.

– Пойдёте пить чай? Шушу спит?

– Кажется, да, – ответил Гном.

Брат знал, что я не сплю, но не выдал. На кухне будет традиционное примирительное чаепитие. Папа, наверное, принёс конфет. Он всегда так делал – сначала все эти разговоры-разговоры, обвинения, а потом достаёт из сумки конфеты. Но я не хотела ни шевелиться, ни вставать, ни конфет.

Надо расти быстрее. Стать взрослой. И тогда не нужен будет такой большой дом, и папе не придётся много работать, а маме постоянно стирать, убирать и готовить. Вырасту я, куплю собственный маленький домик с садом и Гнома к себе заберу. Мы будем делать только то, что нам нравится, вообще никогда не есть суп, и для полного счастья нам нужен будет только чердак для тайного мира и Бархаты.

Кажется, я задремала – но пол вдруг заискрился следами.

* * *

Следы появились!

Я вскочила с постели. Уже наступила ночь. Ого! С расстройства я проспала весь вечер. Гном завозился на своей постели и тоже встал.

Где её следы? Где?

– Вот же они! – словно прочитав мои мысли, пискнул Плед.

Он вовсе не дракон, он – щенок. И сейчас его глаза блестели радостью и азартом.

Плед, как и вчера, вылетел из детской, и мы устремились за ним, забрались на чердак, ворвались в комнатку и увидели распахнутое окно и от него – сияющую цепочку следов с треугольными носочками, которая поднималась выше черёмухи, в небо, прямо к луне.

Плед вылетел на улицу, завис в воздухе и посмотрел на нас чёрными глазами-бусинками с красными искрами.

– Нам туда? – нерешительно уточнила я.

– Следы вы видите? – спросил Плед в ответ тонким птичьим голоском.

Я кивнула. Гном тоже.

– Тогда бегите по следам! Вы же подорожники!

– Мы СамСветы, – уточнил Гном.

– Одно и то же, – хихикнул Плед.

– «СамСветы» звучит лучше, – заметил Гном.

Я была с ним согласна. Подорожник – это ведь как растение!

– Перед вами Дорога, а если вы пойдёте по Дороге, то станете подорожниками, – упрямился Плед. – Идите уже, а то будем препираться всю ночь!

– Я похож на Питера Пэна, – буркнул Гном, залез на узкий подоконник и сделал шаг вперёд.

Я в ужасе закрыла рот руками. Но Гном повис в воздухе. Мне казалось, что я ни за что и никогда не повторю этот трюк. Ещё чего! Выходить в чердачное окно!

– Не страшно! – сказал Гном и ехидно показал мне язык, а потом побежал вверх.

– Чего ты ждёшь? Давай за ним! – скомандовал Плед.

Но я продолжала стоять, и глаза щипало от слёз. Что-то слишком много я плакала в тот день.

– Никогда не встречал таких трусливых СамСветов, – пропищал Плед. – Ты же ребёнок! Ты должна любить приключения!

Я тяжело вздохнула, грубо вытирая слёзы кулаком и ненавидя себя за них.

– Я так боюсь высоты, что не могу думать ни о каких приключениях.

Плед влетел обратно в комнатку и расправился:

– Давай, залезай. Сегодня поработаю ковром-самолётом. Не зря же я твой наставник!