Большой откат - Вэл Макдермид

— Но где же вы будете жить, пока строится дом? — спросила я.

— Интересно, что ты об этом заговорила, Кейт. Ведь мы рассчитывали…— Я было запаниковала. Но тут же заметила, что уголок ее губ лукаво подрагивает. — Мы собираемся купить фургон, прямо сейчас, в конце сезона, когда они подешевели, будем жить в нем всю зиму, а весной продадим. К этому сроку уже можно будет переехать в дом, — радостно сообщила Алексис. Меня невольно пробрала дрожь.

— Когда тебе понадобится принять ванну, добро пожаловать, в любое время, — проговорила я.

— Благодарю. Ловлю на слове, тем более ты живешь совсем рядом с моим офисом.

Я допила чай и поднялась:

— Мне пора бежать.

— Только не говори мне, что собираешься выслеживать какого-нибудь пройдоху, — поддразнила Алексис.

— Опять ошиблась. Теперь мне ясно, почему ты не раскрываешь преступления, а только пишешь о них. Нет, мы с Ричардом идем играть в боулинг. — Я сказала это очень быстро, но Алексис все равно ко мне прицепилась.

— В боулинг? — пробормотала она. — В боулинг? Черт побери, Брэнниган, в следующий раз вы докатитесь до обжимания в последнем ряду кинотеатра.

Я предоставила ей потешаться надо мной в одиночестве. На протяжении всей истории первопроходцам приходилось терпеть насмешки всяких скудоумцев. Единственное, что можно сделать, — быть выше этого.

Возможно, есть худшие способы провести дождливую среду в Уоррингтоне, нежели шляться по кварталам современной застройки и беседовать с местными жителями. Если это так, то мне эти способы неизвестны. Я прибыла по первому адресу вскоре после девяти, что было не так уж плохо, поскольку на сборы в то утро мне потребовалось вдвое больше времени из-за болезненных ощущений в правом плече. Я совсем забыла, что не стоит играть в боулинг, если уровень вашей физической подготовки от талии и выше не соответствует параметрам олимпийского чемпиона по толканию ядра. Первый дом находился в начале очередного тупика, закрученного в спираль, как раковина наутилуса. Я позвонила в дверь опрятного полураздельного дома и не получила ответа. Сквозь венецианское окно я разглядела гостиную, меблированную в спартанском стиле без всяких следов человеческого обитания. Основанием этого вывода было отсутствие в гостиной видео или телевизора. Похоже, мои покупатели оранжереи съехали и сдали свой дом в аренду. Многие из тех, кто сдает дома, прячут подальше дорогие переносные электрические приборы на случай, если агентство по аренде выполнит свою работу недобросовестно и сдаст дом людям, не отличающимся кристальной честностью. Странно, но и те два дома, которые я навестила вчера вечером, имели такой же нежилой вид.

За углом дома я обнаружила больше следов пропавшей оранжереи, чем в других местах, где бетонные основания, на которых они возводились, смотрелись просто как незаконченные внутренние дворики. Здесь же за пределами внутреннего дворика была квадратная площадка из красной глазурованной плитки. По краям площадки шла стенка высотой в два кирпича, оставляющая открытым дверной проем. А на стенах дома остались уже знакомые мне следы строительного раствора, при помощи которого оранжерея крепилась к дому.

На подъездной дорожке у второй части дома я заметила припаркованную машину, поэтому вернулась к фасаду и позвонила в дверь — в ответ раздался электронный вариант «Желтой розы Техаса». Но женщина, открывшая дверь, была больше похожа на одуванчик Чешира. Голову ее окружал ореол пушистых белых волос, которых рука парикмахера явно не касалась не менее полувека. За толстыми линзами очков в золотой оправе неясно вырисовывались серо-голубые глаза. Женщина оглядела меня с ног до головы.

— Что вам угодно? — сурово вопросила она.

— Не хотелось бы беспокоить вас, — солгала я, — но я понадеялась, что вы можете мне помочь. Я представляю компанию, которая продала вашим соседям оранжерею…

Не успела я закончить фразу, как женщина меня прервала:

— Нам не нужна оранжерея. И мы уже поставили двойные стекла и сигнализацию. — Дверь начала закрываться.

— Я ничего не продаю! — завопила я, оскорбленная ее предположением. Отличное начало дня. Приняли за агента-остеклителя. — Я только хочу найти людей, которые жили рядом с вами.

Женщина оставила дверь чуть приоткрытой.

— Вы точно ничего не продаете?

— Чтоб мне провалиться на этом месте! Я просто хотела кое-что выяснить с вашей помощью, и все. — Я прибегла к успокаивающему тону, какой обычно срабатывает со сторожевыми собаками.

Дверь медленно отворилась. Я сделала вид, будто сосредоточенно изучаю документы, вынутые из сумки.

— Здесь указано, что оранжерея была пристроена в марте.

— Это верно, — не дала мне договорить женщина. — Она появилась за неделю до Пасхи, а еще через неделю исчезла. Просто сквозь землю провалилась за ночь. — Наконец-то свершилось! Мне повезло с первой же попытки.

— За ночь?

— Это было действительно странно. Сегодня оранжерея на месте, а завтра— ее нет. Наверное, они снесли ее ночью. Но мы ничего не видели и не слышали. Мы просто решили, что из-за нее возникли какие-то споры. Знаете, может, хозяйке не понравилось или она не заплатила. Но если вы представитель фирмы, то должны обо всем знать, — добавила она с ноткой запоздалой подозрительности.

— Сами понимаете, нам запрещено обсуждать такие вещи. Я должна только найти жильцов. У меня написано, что их фамилия Робинсон.

Женщина прислонилась к дверному косяку, приготовившись всласть посплетничать. Ей-то хорошо, а я оказалась между дверью и холодным северным ветром. Испытывая к ней тихую ненависть, я подняла воротник жакета.

— Она была не очень-то общительной. С такими нелегко поддерживать отношения. Несколько раз я приглашала ее выпить кофе или чего покрепче, но она так и не пришла. И так было не только со мной. Все мы здесь, в Гроув, очень гостеприимны, но она держалась особняком.

Меня несколько озадачило, что она говорила только о женщине. В документе значилось два имени— Морин и Уильям Робинсоны.

— А ее муж? — спросила я. Женщина подняла брови.

— Муж? Я бы скорее сказала, что он чей-то еще муж, а не ее.

Я мысленно вздохнула.

— Сколько времени вы были знакомы с миссис Робинсон?

— Она переехала в декабре, — ответила женщина. — Первый месяц она здесь почти не бывала — знаете, Рождество и все такое. Три-четыре раза в неделю она не ночевала дома. А днем ее вообще никогда не было. Домой она приходила не раньше восьми. И через пару дней после пропажи оранжереи съехала. Мой муж сказал, что, наверное, ей пришлось уехать внезапно из-за ее работы и, возможно, она перевезла оранжерею в новый дом.

— Из-за ее работы?

— Она сказала моему Гарри, что она— независимый компьютерный эксперт. Ей приходится колесить по всему миру, понимаете? Она объяснила, что именно поэтому всегда сдает дом. С тех пор как мы поселились здесь пять лет назад, там без конца меняются жильцы. Она сказала Гарри, что это был первый раз, когда у нее появилась возможность пожить в собственном доме. — В голосе женщины звучала гордость от того, что ее Гарри удалось столько выведать у их таинственной соседки.