Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

кому быть Боссом, Мэрили. Утром, сразу поле Завтрака, ты созовешь полный Совет Группы, и мы с Томболлом будем драться за то, кто будет Боссом.

Мэрили смотрела Дикару в глаза, губы ее были влажными и красными.

– Ты должен победить, Дикар, – прошептала она. – Ты слышал, что он сказал. Ты должен победить.

Желание обнять ее, привлечь к себе вызвало боль в руках и груди Дикара и слабость в ногах.

– Я его слышал, Мэрили, – сказал он хрипло. – Я его одолею.

Дикар повернулся и побежал в лес, но один раз оглянулся через плечо. Он увидел, как Мэрили стоит, закутавшись в плащ их волос, и смотрит ему вслед.

Глава V

Старшие

Когда Дикар вернулся к Дому Мальчиков и проскользнул внутрь, там было темно и тихо и Томболл спал на своей койке. Дикар положил лук и колчан и снял передник. Потом лег и укрылся одеялом из кроличьего пуха.

Он лежал, глядя на черную крышу дома, и слегка дрожал. Ему казалось, что он видит лицо Томболла, поросшее черной щетиной, с маленькими глазами, лицо насмешливое. А потом он увидел лицо Мэрили, влажные красные губы, карие глаза, глядящие на него; эти глаза говорят то, что не могут сказать губы. Глядя в эти глаза, Дикар закрыл свои, и им овладела пустота сна… А из пустоты сна возникло небо, освещенное синими и красными вспышками, покрытое ярко-желтыми полосками, которые мерцали и рассеивались; и небо было заполнено бесконечным раскатистым громом. На фоне этого ужасного неба возвышались чудовищные черные холмы, огромные и зловещие; они нависали над дорогой и грузовиком, в котором ехал Дик Карр.

В грузовике дети сидели так тесно, что не могли лечь и почти не могли шевелиться. Дик сидел в углу, так что его спина была прижата к железному борту грузовика, и Мэрили была прижата к нему, положила голову ему на плечо и спала.

Несмотря на ужасные вспышки в небе и страшный гром, большинство детей спали. Но старик, который вел грузовик, не спал; не спала и сидевшая рядом с ним старуха. Перед ними на дороге было еще много грузовиков, и за ними тоже, но Дик мог судить об этом только по их грохоту, потому что ни на одном грузовике не были зажжены фары.

Дик знал, что на некоторых грузовиках ящики с вещами, но большинство, как и их грузовик, забиты детьми.

– Том, – слышал Дик, как спросила старая женщина, – как ты думаешь, мы прорвемся?

– Не знаю, Хелен, – отвечал старик. – Только бог знает. Так что лучше молись богу, чтобы он уберег нас.

– Не могу, Том. Я больше не могу молиться. Молитвы кончились. Бог их не слышит. Он забыл нас, Том. Он отвернул от нас свое лицо.

– Молись, Хелен. Не за себя и не за меня, молись за детей, которые нам поручены. Молись сыну бога. Это сын бога однажды сказал: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко мне». [Евангелие от Матфея, 19–14. – Прим. пер.]

– Хорошо, Том. Я попробую.

Больше они ничего не говорили. Грузовик громыхал, в небе вспыхивали красные и синие огни, желтые полосы перечеркивали небо, гремел гром.

Однажды дорога начала подниматься, она уходила вверх, как трамплин, и Дик увидел на фоне неба какие-то предметы, торчащие с вершины черного холма. Это были только обугленные стволы, черные на фоне сверкающего неба, но Дик знал, что когда-то это были деревья. И по одну сторону торчала дымовая труба, и Дик знал, что это все, что осталось от дома, который когда-то затеняли эти деревья.

Дик захотел спать. Глаза его закрылись. Его разбудил крик старухи:

– Том! – кричала она. – Том! Сворачивай на боковую дорогу! Быстрей!

Дик головой ударился о твердый борт, и дети попадали на него, а Мэрили проснулась и закричала:

– Дикар! Дикар!

Дик схватил ее, сказал, что все в порядке, а затем грузовик остановился, и Дик слышал, что другие грузовики сзади продолжают идти.

– Ты захватила меня врасплох, Хелен, и я это сделал, – сказал старик. – Но почему?

– Не знаю, Том, – очень медленно ответила она. – Я увидела впереди боковую дорогу, и что-то сказало мне, что мы должны на нее повернуть. Словно голос в моем ухе. Нет. Скорее голос в голове.

– Ты устала, Хелен. И слишком возбуждена. – Спина Тома двинулась, и послышался скрежет металла. – Смотри назад. Я пячусь к шоссе. Как только увидишь свободный промежуток, скажи мне, и я снова смогу встать в ряд. Если мы потеряем остальных, не будем знать, куда…

И тут в небе вспыхнул белый свет, такой яркий, словно начало спускаться солнце.

И еще в небе послышался новый звук, словно пчела, гигантская пчела, и этот звук превратился в гром. В этом свете спустилась огромная черная фигура, и звук был такой, как будто много Мальчиков бегут с палками вдоль плетней, только громче, и теперь слышны были крики и грохот, а этот звук продолжался.

Потом этот стук прекратился, и грохот стих, и слышалось только пчелиное жужжание, но и они стихало в небе и совсем стихло. Больше не было ни грохота, ни криков. Только рокочущий гром над головой, который никогда не прекращался.

Старый Том сошел со своего места и исчез в темноте. Старуха сидела неподвижно и тихо, и все дети молчали, и никто не шевелился. Немного погодя старик вернулся, поднялся в кабину и сел на место водителя.

– Ну? – спросила Хелен так тихо, что Дик едва расслышал.

– Никого, – ответил Том. – Ни одного не осталось. Только мы. Если бы не свернули…

Он не кончил.

– Думаю… – сказала Хелпен. – Думаю, там вверху, выше звука пушек, бог еще слушает. – И спросила: – Куда мы теперь поедем?

– Там на повороте разбитый дорожный знак. Одна из стрелок показывает «К каменоломне Джонсона». Помнишь, Хелпен, я был когда-то в комитете, который пытался остановить «Гранитную компанию Джонсона», чтобы она не уничтожила всю Гору. Они оскверняли ландшафт, а мы хотели сохранить для потомства красоту природы.

Он рассмеялся. Смех был не слишком приятный.

– Мы проиграли. Недавно я слышал, что они взорвали едва ли не все основание горы, оставив только узкую рампу, по которой их грузовики могли подниматься в лагерь на вершине. Там, наверно, есть помещения для рабочих и припасы. Как я помню, вся Гора заросла лесом, и возможно, мы можем там спрятаться в безопасности, по крайней мере на время.

– Если только мы сможем туда проехать.

– Можем попытаться. Мы сейчас в национальном парке. Почти вдоль всей дороги леса, и ничто не привлечет