Дать боссу (по носу) - Панна Мэра

Он замолчал, очевидно решив, что я удовлетворюсь этой историей. Но я была неугомонна.

— Хорошо. Ты не хочешь скандалов. Но зачем мне изображать твою невесту? Найди себе девушку, осчастливишь и себя, и свою семью. А про девушку из бара все равно все забудут через пару недель.

— А вот здесь, — внезапно от наклонился под стол, извлекая из барсетки папку с бумагами, и, положив одну из них на стол, произнес, — ты должна подписать.

— Что это? — изумилась я. — Я не буду ничего подписывать.

— Успокойся. Это договор о неразглашении. Ты обязуешься не трепаться о том, что услышала за этим столом. Никаких других обязательств.

— Что будет, если я откажусь?

— Что будет… — хитро улыбнулся Филипп, а в глазах мелькнуло что-то недоброе, — будешь сама оплачивать свой стейк. А я не думаю, что у тебя есть такие деньги.

Я была в бешенстве. Это был чистейшей воды шантаж. Поначалу мне казалось, что Филипп куда более благородный мужчина. Похоже, что я в нем ошиблась. Он был из тех, кого интересует только собственное благополучие. Но выбора у меня вновь не оказалось. К тому же, условия сделки были вполне приемлемыми. Я схватила ручку и, пробежав взглядом по тексту, поставила свою подпись внизу договора.

— Умница. А теперь слушай. Мне нужна девушка, которая будет качественно играть роль по уши в меня влюбленной, и при этом не будет болтать о моих увлечениях. Просто они у меня весьма своеобразные. Никто не должен узнать. Иначе это разрушит мою жизнь.

— Что это за увлечения такие? Если ты очередной любитель плеток и хлыстов, тут нечего стыдиться. Некоторым нравится быть жертвой, — саркастично уточнила я.

— Нет, Жизель. Я не очередной Кристиан Грей. Я гей.

Вновь пришла моя очередь удивляться.

— Очень смешно. И именно потому, что ты гей, тебе вчера захотелось засосаться с девушкой?

Филипп продолжал ухмыляться, явно зная больше, чем говорил:

— Короткая стрижка, строгая мужская форма, темень в клубе. Я принял тебя за парня.

Прекрасно! Просто прекрасно! От его слов у меня свело челюсть. Час назад меня считали бомжом, а теперь оказалось, что я еще и плохо отличаюсь от мужчин. Мне нечего было сказать, и Филипп, заметив мое смущение, продолжил:

— Я хочу, чтобы моя консервативная семья была уверена во мне. Если они узнают обо мне правду, я никогда не унаследую компанию, и все до процента достанется моему братцу.

Впервые я увидела, как Филипп по-настоящему злился. В глазах его плясали дьявольские огоньки, и от прежнего образа обаятельного и слегка задумчивого мужчины ничего не осталось. Казалось, если я вздумаю спорить с ним, он скинет меня прямо из окна этой высотки даже не моргнув.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?

По спине пробежал холодок, я пыталась придумать, как вежливо слить его, даже несмотря на то, что еще некоторое время назад я всерьез думала рассмотреть предложение Филиппа. Теперь это казалось мне плохой идеей.

— Я же могу отказаться? — спросила я с опаской. И, по всей видимости, не без оснований, потому что мужчина расплылся в улыбке. Такой улыбке, от которой у меня все внутри похолодело.

— Конечно можешь. Если у тебя есть деньги, работа, люди, которые в состоянии о тебе позаботиться. Да и я не люблю слышать отказы

— Что это значит?

— Это значит, дорогая, что если ты откажешься, мне придется помочь тебе закончить то, что ты хотела сегодня сделать на дороге.

Я оцепенела от ужаса. Мужчина явно угрожал мне, но делал это так непринужденно, словно мы обсуждали погоду.

— Но, — тут же продолжил он, все также злорадно ухмыляясь, — я обеспечу тебе достойную жизнь.

А дальше все было словно в кино: он схватил со стола салфетку и принялся что-то записывать, а затем спокойно протянул ее мне.

Несложно было догадаться, что он написал.

— Это сумма, которую ты можешь получать в месяц, не включая расходы на жилье, питание и одежду.

Я опешила. Он только, что обрисовал все мои статьи расходов. На что еще мне тратить такую баснословную сумму, которая была записана на салфетке?

— Я предлагаю тебе рай, — добавил он сладким голосом. А я подумала, что это будет рай, которым правит Люцифер.

А потом я вновь ощутила, как начинаю отключаться от реальности. Я ненавидела принимать решения, когда кто-то стоял надо мной. Тем более, когда этот кто-то шантажировал меня и угрожал.

— На какой срок ты хочешь нанять меня? — уже более серьезно спросила я.

— Пока на три года.

— Немало, — протянула я отрешенно.

Все это казалось мне нелепым сном, от которого хотелось быстрее избавиться.

Я перевела взгляд на окно и посмотрела на горизонт. Солнце постепенно пряталось за многоэтажками, и на город спускалась ночь. Я подумала о том, что со мной будет, когда я выйду из ресторана. Я сяду на автобус, доеду зайцем до своей убитой квартирки, из которой меня скоро выселят на улицу, и буду сидеть до утра перед пустым холодильником, без надежды, что кто-то поможет мне выбраться из этой задницы.

Или я могла выйти из ресторана с Филиппом. Стать, хоть и фиктивной, но девушкой миллиардера. Жить в богатом доме и получать бешеные деньги лишь за то, что хожу на светские ужины. Выбор был очевиден.

— Я согласна, — произнесла я сквозь зубы, и внезапно осознала, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Глава 4 Уже этой ночью я не ночевала дома. Филипп отвез меня в мою квартирку, чтобы я забрала оттуда вещи, и мы отправились к нему. Не сказать, что я была очень счастлива такому развитию событий, но мужчина настоял на том, чтобы я жила как подобает «его девушке».

Когда машина заехала на подземную парковку кого-то небоскреба недалеко от Таймс-Сквер, я поняла, что жилье Филиппа будет кардинально отличаться от моей комнатушки в Бруклине.

Мы вышли из машины, не спеша дошли до служебного лифта, когда Филипп прервал молчание:

— Не переживай, я не буду жить с тобой.

Я ничего не ответила, хотя в душе испытала облегчение, что никто не будет контролировать каждый мой шаг.

Мы поднялись на самый верх здания, и я обомлела. Квартирой Филиппа оказался роскошный двухэтажный пентхаус. И ладно если бы он был где-то в пригороде, но ведь это лучшее жилье в самом центре Манхэттена. Стеклянные лестницы, эстетика роскоши с легким налетом Скандинавии.

В коридоре и в гостиной на полу лежали ослепительно белые ковры, которые напоминали мне первый снег, едва покрывший заледеневшую землю. В центре зала стоял большой камин, вокруг которого располагались светло-серые диваны, заваленные подушками и пледами. Чуть дальше находилась кухня, выдержанная в таком же стиле.